115 лет назад, 6 июня 1904 г., в семье сына немецкого предпринимателя и дочери казённого раввина Киева родился ребёнок. Девочка. Если кому-то такая семейная ситуация кажется противоестественной, добавим жару: эта девочка приходилась праправнучкой Наполеону.
И тут же, чтобы не захлебнуться адреналином, уточним фамилию Наполеона. Это вовсе не Бонапарт. Всего лишь Наполеон Пельтцер. А его праправнучка, родившаяся в Москве, получила имя Татьяна.
В нашей стране её знают и помнят, наверное, все. Но это узнавание довольно специфическое. Очень трудно себе представить другую Татьяну Пельтцер, отличающуюся от созданного ей канонического образа идеальной бабушки. Кажется, что она с самого начала была вот такой: с лукавыми морщинами, умными глазами и характерными интонациями голоса. Ну и, конечно, своя в доску, простецкая и компанейская. Хотя бы по той причине, что из почти ста ролей, сыгранных ей в кино, едва ли наберёшь хотя бы пяток, где Татьяна Ивановна предстала бы как дама благородных кровей. Навскидку — гофмейстерина из киносказки «Двенадцать месяцев», тёща уездного предводителя дворянства Кисы Воробьянинова из «Двенадцати стульев» Марка Захарова, сеньора Тереса из «Дульсинеи Тобосской», и, разумеется, тётка барина Алёши из «Формулы любви» со своим знаменитым: «Силь ву пле, дорогие гости! Силь ву пле… Же ву при… авек плезир… Господи прости, от страха все слова повыскакивали», а также: «Фимка, ну что стоишь? Неси бланманже с киселём!»
Остальное — всё больше простолюдинки: то колхозница, мать Ивана Бровкина, то Глафира Анискина, жена сельского участкового, то вообще Баба-яга.
Хотя на самом деле, если уж судить по совести, то именно Татьяне Пельтцер должны были достаться роли благородных дам, цариц, герцогинь, графинь, баронесс и даже королев. В силу происхождения и наследуемых прав.
Начало эта история берёт во времена наполеоновских войн. Бонапарт, завоевав Западную Пруссию, провёл секуляризацию церковных земель. Грубо говоря, отобрал у Церкви земельные активы и выставил их на торги. Некто Иоганнес Пельтцер, губернатор городка Вейсвеллер, пользуясь служебным положением, купил по дешёвке немало землицы, за что был настолько благодарен Бонапарту, что собственного сына назвал Наполеоном. Однако у того были собственные планы, а также шило изрядных размеров в известном месте. Он пробовал удачи в Голландии, играя там на бирже. Прогорел. Сунулся к отцу. Тот его не принял и из доли в наследстве выдал лишь сто талеров, из-за чего Наполеон Пельтцер чуть ли не пешком ушёл с берегов Рейна в Россию. Это было в 1821 г.
Здесь ему повезло почти так же, как его отцу. На сто талеров он купил долю в перспективном бизнесе по производству сукна. Спустя десять лет его сукно получает золотую медаль Московской промышленной выставки. Дальше — по нарастающей. Солидные заказы, в том числе и армейские, ордена святого Станислава и Святой Анны, а также дом, в котором бывали русский император Александр II и немецкий кайзер Вильгельм I.
К какому другому фабриканту особам царской крови ехать в гости было бы зазорно. К Пельтцеру — нет. Правитель княжества Ройс-Грац, князь Генрих XXII, даровал ему и его братьям, что вслед за ним выехали в Россию, следующий документ: «После того как Мы, на основании Нам предъявленных и подтверждённых документов о роде Пельтцер и на основании сделанного Нам Тайным Кабинетом доклада, Мы убедились в том, что братья Пельтцер происходят из старого дворянского рода, который в прошлом по несчастному случаю потерял свое дворянство, Мы соблаговолили возвести их в дворянство Нашей Земли. Мы хотим вследствие этого, чтобы братья Пельтцер и их прямые наследники обоих полов по нисходящей линии принадлежали к дворянству Нашей Земли и чтобы их как таковых признавали, почитали и уважали».
Татьяну Пельтцер как «прямого наследника» должны были, по идее, точно так же «почитать и уважать». Другое дело, что в СССР наследственное дворянство, даже столь экзотическое, было скорее негативным фактором. Истинной элитой считалась партийная номенклатура.
Самое забавное, что Татьяна Ивановна и здесь почти смогла пробиться на самый верх. И не её вина, что только «почти».
В 1926 г. она познакомилась с Гансом Тейблером, немецким коммунистом. Произошло это 7 ноября в Москве на Красной площади — действительно, где ещё могут познакомиться немец с немкой? В 1927 г. они поженились. В 1930 г. уехали в Берлин. Где же здесь советская элита?
Ганс Тейблер, хотя и представлялся философом, учился в одном любопытном заведении. Называлось оно Международная ленинская школа. Слово «Коминтерн» произносилось не всегда, хотя школа была как раз при этой структуре.
Предназначалась эта школа для подготовки деятелей революционного движения стран Европы и Америки. С Америкой вышло немного не так, как хотелось, а вот с Европой — очень даже. Достаточно сказать, что выпускниками МЛШ были Вальтер Ульбрихт и Эрих Хонеккер, руководители ГДР. Плюс генсек ЦК Польской рабочей партии, фактически глава Польши Владислав Гомулка. Плюс Иосип Броз Тито, бессменный лидер Югославии с 1945 по 1980 гг.
Словом, у мужа Татьяны Пельтцер были все шансы войти в элиту мирового коммунистического движения. Но не сложилось. Не сложилась и семейная жизнь. В инженере автомобильного концерна «Опель» Гансе Тейблере внезапно пропал весь коммунистический заряд и возобладал традиционный стереотип, описывающий удел немецкой женщины как «кюхе, киндер, кирхе», то есть «кухня, дети, церковь». Театру и кино в нём места не было.
Представить своё детство, да и не только детство, без фильмов, где сыграла Татьяна Пельтцер, я, например, не могу. И никого другого на её месте представить тоже не получается. Вряд ли она, вернувшись в СССР спустя всего лишь год, предвидела такое будущее и собиралась осчастливить несколько поколений советских детей. Просто существовать без сцены Татьяна Пельтцер уже не могла. И упряма была чрезвычайно. Так что стоит, наверное, поблагодарить за это дело Ганса Тейблера. Если бы не его заскоки, мы бы лишились актрисы и «главной бабушки СССР» Татьяны Пельтцер.
