Отвечая на вопрос, какое явление точно отображает наше время, актёр Алексей Серебряков ответил: «Программа Андрея Малахова «Пусть говорят». Эта передача наиболее ярко демонстрирует нам, что, оказывается, выставление на продажу чужой боли, слёз, беды, копание в грязном белье на виду у всей страны без всякого на то морального права сегодня называется простым словом «формат». А точнее, формат, который приносит хорошие деньги.
Степень цинизма просто в голове не укладывается (кстати, полностью интервью с актёром можно будет прочитать в ближайших номерах «АиФ»). Слова Серебрякова я вспомнил, когда на прошлой неделе (в двух частях) смотрел программу, посвящённую семейной драме певицы Маши Распутиной. Кто не видел, коротко излагаю суть дела. Когда-то у Маши был другой супруг (он же продюсер) Владимир Ермаков, от которого у певицы есть дочь Лида. Она-то, по сути, и стала главной героиней передачи. Пока бывшие супруги Мария и Владимир выясняли отношения, их дочь пошла, что называется, по наклонной – устраивала пьяные дебоши, спала (как утверждает директор и нынешний муж Распутиной) с собственным отцом. В общем, из девочки-паиньки превратилась в исчадие ада. За что и была отправлена сначала в психушку, потом в монастырь, затем обратно в дурдом, на выходе из которого её и поджидала съёмочная группа Первого канала. У телевизионщиков уже есть подобный опыт. Недавно в психушке (только израильской) они снимали Киркорова, который так же, как и Маша Распутина в финале обливался горькими слезами.
В хитросплетениях семейной трагедии Распутиной пытались разобраться гости в студии: депутат, адвокат, актриса, костюмер и директор певицы, бывший муж, одноклассники Лиды Ермаковой и врач-психиатр. Последний, как мне показалось, больше всех имел (и должен был по долгу службы) моральное право копаться в этом грязном белье. Все остальные выглядели любопытными соседями, которые подсмотрели в замочную скважину семейный скандал, а затем обсудили его на скамейке, лузгая семечки.
70-летний экс-супруг певицы, которого в первой части программы Распутина смешала с тем, что в Средней Азии называют слово «кизяк», бегал по студии от одного обвинителя к другому, грозил кулаками, сучил ногами, истерил и брызгал слюной. Зачем человек пришёл в программу, где его до этого называли скотом, мразью, нелюдем и другими непечатными словами, я не разумею. На старости лет захотелось пиара? Я бы на его месте сильно подумал. Тем более, что оратор Ермаков никудышный. Видно, что даже связать пару слов в предложение он не может, то ли от волнения, то ли нехватки образования, то ли от старческой немощи. Связками между словами у него служило междометие «ну». Как певица прожила с таким человеком почти 20 лет, тоже не могу себе объяснить. Хотя, если быть объективным, лексикон её нынешнего супруга Виктора Захарова оказался не богаче, чем у супруга приставкой «экс». У Виктора Захарова (академика, между прочим) тоже без конца проскальзывало словечко-паразит «ну». Никак от бывшего заразился.
Сама Мария, рассказывая о злодеяниях (впервые так откровенно, что непременно подчеркнул Андрей Малахов) о негодяйке-дочери и мерзавце экс-продюсере-муже сыпала цитатами из Библии, будто не поп-певица она, а, прости Господи, поп или попадья. Сценический имидж Марии, её репертуар и, собственно, сама исповедь в «Пусть говорят», ну, никак не вязалась у меня с образом набожной, верующей женщины. Какая бы ни была дочь (вполне допускаю, что она и заслуживает нелестные слова), но публично называть собственного ребенка отродьем, конченной негодяйкой и т.д. как-то не по-христиански. Тем более, в Великий Пост. «Я всё ждала и терпела, - негодовала певица, - что дочь, как евангельский блудный сын, придет и покается за свои злодеяния. А она встала на тропу адову, пошла против матери. Скооперировалась с этим негодяем, с этим псом, я буду все называть своими именами, пёс подзаборный, никто и ничто этот человек». Далее Мария (выставленная в программе почти что святой девой) уже не подбирала выражений, которые пришлось при монтаже «запикать».
В своей исповеди певица поведала, что бывший крал у нее деньги, проигрывал их в казино и, в общем-то, никогда не был продюсером. «Он всего лишь носил за мной бардаки», - призналась поп-звезда. Первоначальное значение слова «бардак» - это бордель. Второе значение – беспорядок. Как можно носить бордели или беспорядки, Мария не пояснила. Допускаю, что ошиблась, не зная значения слова. Видимо, действительно Ермаков был не продюсером, а директором, иначе нанял бы певице педагогов по русскому языку. В финале исповеди Мария, как утверждает ведущий, расплакалась так, как плачут только в русских деревнях. Интересно, откуда Андрей Малахов это знает? Неужели и вправду побывал проездом в русской деревне в промежутке между Куршавелем и Майами? Не знаю, почему (наверно, очерствел в столице), но мне Распутину было совсем не жаль. Негодяями и мерзавцами, по её мнению, были дочь и экс-супруг, но не она сама. Она ни разу не произнесла даже одной фразы о том, что отчасти её вина во всем происходящем тоже есть. При этом ни дочь, ни Ермаков не сказали ни одного плохого слова в её адрес. Так не бывает.
Точнее всех обо всём происходящем высказался врач-психиатр, расставивший все точки над i. «Два взрослых человека пытались разобраться в своих отношениях, - резюмировал он. - Ни одного, ни другую дочь не интересует». А Лиду Ермакову было искренне жаль. Психушка оказалась ей милее, чем жизнь с одним из родителей, которым она была не нужна.
К словам Алексея Серебрякова, приведенным в начале, хочу добавить: разбирать подобные семейные драмы, всё же удел профессионалов – психологов, психиатров и т.д. Актеры должны играть в кино и театре, гримеры гримировать, костюмеры гладить костюмы.
Писатель Валентин Распутин: «В бедности жить не грех» 
Антон и Виктория Макарские: «Забеременели лишь тогда, когда уже отчаялись» 
Дорогой дневник... Из блогов Российских звезд. Выпуск 10 
Анжелика Варум: «О разводе не думаем» 
