Как истязают себя паломники на пороге самой главной католической святыни? Зачем стены храмов в португальском местечке Фатима выкладывают кафельной плиткой? Почему на руинах, оставшихся после Великого лиссабонского землетрясения, расплодились кролики?
Об этом и многом другом «АиФ. Без границ» рассказал известный путешественник, лидер движения «Космопоиск» Вадим Чернобров. Недавно он с группой единомышленников пересёк Португалию автостопом и посетил два знаменитых места - культовый католический центр в городе Фатима, где в 1917 г. произошло легендарное явление детям и верующим Девы Марии, и побережье бухты Мар да Палья, на которую в 1755 г. обрушилось самое сильное и разрушительное за всю письменную историю Европы Великое лиссабонское землетрясение.
Ползком к Богу
Легендарный город Фатима малоизвестен в России, но крайне знаменит в западной католической Европе. Наш турист туда добирается редко. Но для европейца это настоящая Мекка, ежегодно собирающая многие тысячи паломников.
Почти сто лет назад в пригороде Фатима Кои-д-Орво трём детям-пастухам, а позже толпам верующих 6 раз являлась Дева Мария, сделавшая три пророчества: об окончании Первой мировой войны, революции в России и покушении на Папу.
Добирались мы туда на попутках по сельским дорогам, а последнюю часть пути пешком. И правильно сделали. В представлении рядового жителя этой страны паломники - почти святые люди, которые преодолевают весь путь до Фатимы своим ходом, а не на комфортабельном транспорте, как обычные туристы. «Порядочный паломник, - объясняли нам водители - крестьяне из местных деревень, которые нас подвозили, - должен прийти к Богу сам, и желательно, в пути преодолевая лишения, иначе весь смысл паломничества теряется». В прошлые века божьи люди вообще добирались до Фатимы на коленях, на четвереньках или даже ползком.
Сегодня на такие подвиги уже никто не рассчитывает - большинство верующих всё равно прибывают в Фатиму с комфортом. А добраться туда автостопом по местным понятиям - нечто запредельно жертвенное. Нынешнее поколение европейцев уже только в одном таком способе передвижения видит пренебрежение своей плотью и отказ от земных радостей. Так ущемлять себя может только истинно верующий человек. Поэтому в пути все удивлялись и восхищались нами.
Истязание с комфортом
В самой Фатиме нас поразила особенность местной архитектуры: почти все дома и даже храмы снаружи покрыты кафельной плиткой. Той самой, которой у нас отделывают ванные и туалеты. То, что в России стыдливо спрятано внутрь пикантных помещений, там вывернуто наружу. Правда, стены тамошних зданий выложены не только однообразными голубенькими или розовенькими квадратиками: на культовых сооружениях и домах побогаче плитка яркая и цветастая. Объясняется это просто: неподалёку, в районе Азейтау, находится фабрика азулейжу - керамической плитки. Мода украшать ею стены и полы пришла в Португалию от мавров. А с XVI века там начали производить и собственные изразцы.
Как в любом туристическом месте, в Фатиме много японцев и толстых людей с камерами. Но большинство всё-таки - европейцы и католики, главным образом туристы, которым, так сказать, прикольно прикоснуться к святыне. Меньшая часть - действительно паломники, те люди, которые явились туда ради своей великой религиозной миссии. Наиболее истовых из них можно отличить по тому, как они преодолевают последний участок пути перед храмами - пытаются проползти его на коленях. В Средние века паломники преодолевали так сотни км и оставались живы.
Некоторые и сейчас ползут по-честному, протирая штаны. Но многие и тут дурят Господа Бога, надевая защитные пластмассовые наколенники и налокотники, как у велосипедистов и поклонников скейтборда. Эти приспособления громко и ритмично клацают об асфальт. Когда ползут сразу несколько паломников, по звуку похоже, что по улице семенит группа девушек на высоких каблуках. Или пастухи гонят стадо овец с местных пастбищ. Ощущение немножко смешное на взгляд нерелигиозного человека. Однако для самих верующих это совершенно нормально.
Кроме яркой плитки на стенах домов при подходе к главному храму Фатимы - базилике Святой Девы - красуются витражи, повествующие об истории этих мест. Среди прочих там встречаются фотографии и стилизованные рисунки с изображениями паломников прежних эпох - в рубищах, измождённых дальней дорогой. В шрамах, синяках и кровоподтёках, иссушённые солнцем и промоченные дождями, эти люди бредут к святыне, напрягая последние силы.
На их фоне упитанные и розовощёкие европаломники в велосипедной и футбольной амуниции смотрятся вызывающе.
Однако никакой пародии тут нет, всё делается на полном серьёзе. На лицах людей одухотворённость, для них это действительно самый яркий момент их католической жизни, самый пик их веры. Чем ближе они подползают к источнику их вожделения, тем всё согбеннее и смиреннее становятся, и, наверно, тем выше воспаряет их душа.
Берег кроликов
Не меньше поражает и масштаб Великого лиссабонского землетрясения 1755 г., которое произошло в католический праздник - День всех святых, стёрло с лица земли целый город и всего за 6 минут унесло жизни 100 тыс. человек. За подземными толчками силой 8,9 балла, которых было около 500, на Лиссабон обрушилось цунами высотой 15-20 м. То, что уцелело после ударов стихии, уничтожил пожар.
Первый удар цунами нанесло по побережью бухты Мар да Палья, в нескольких десятках км южнее Лиссабона. На её берегах и сейчас встречаются развалины домов, разрушенных 2,5 столетия назад, похожие на античные руины. В зарослях сотни диких кроликов, которые, однако, почти не боятся людей. Их столько, что на стоянке нам приходилось палкой отгонять самых настырных от своих продуктов.
Больше ничего, напоминающего о цивилизации, в этом некогда густонаселённом районе нет. Только трава и кролики. Умиротворяющая нетронутая природа - место, очень подходящее для пикника.
Из «АиФ. Без границ» № 30 от 27 июля 2011 года
Дорога к храму. Первозданная Россия в фотографиях Алексея Харина 
Режиссер Николай Досталь: «Русский дух неистребим» 
Владимир Хотиненко: деньги никогда не были для нас смыслом 
Оазис на Соловках: что едят отшельники на «библейской» горе? 
Юрий Вяземский: мы обижаем друг друга, но объединяемся против «чужого дяди» 
