В декабре в прокат выходит фильм «Чемпион мира» о противостоянии Карпова и Корчного. В 1978 г. в матче, окружённом скандалами, сошлись два человека, рождённых в СССР. Один представлял советский Союз, второй бежал из него.
«АиФ» вспоминает, как наши шахматисты делали ход на Запад и сколько в этих историях чёрного, а сколько белого.
«Он наш враг»
Александр Алехин – первый русский чемпион мира и единственный шахматный король, ушедший из жизни непобеждённым. Эта жизнь была слишком короткой – 53 года, но вместила в себя революцию и две мировые войны.
1 августа 1914 г., когда Германия объявила войну России, Алехин играл на турнире в Мангейме. Получив 1100 марок за первое место, он был интернирован в компании с другими русскими шахматистами. Дальше – тюрьма, где они развлекались слепыми партиями, и медобследование, в котором Алехин переиграл врача. Его признали негодным к службе, разрешили выехать в Швейцарию. А там уже и до Петрограда недалеко.
Самому Петрограду было недалеко до революции. Дворянский титул исчез, родители умерли, и Алехин уехал в Одессу, где в 1919 г. его замесило в волну арестов (всё-таки сын депутата Государственной думы и фабриканта). Тогда его спас большой чиновник из числа любителей шахмат. Потом были сыпной тиф, женитьба, победа на первом советском чемпионате Москвы и во Всероссийской олимпиаде, развод, новый брак со швейцарской журналисткой Анной-Лизой Рюэгг и разрешение на выезд из РСФСР. Выезд состоялся, въезд обратно – никогда.
К матчу 1927 г. за звание чемпиона мира он пришёл, уже будучи обладателем гражданства Франции и новой спутницы – генеральской вдовы Надежды Васильевой. В Буэнос-Айресе Алехин забрал корону у Капабланки (встречу финансировало правительство Аргентины). «Результат был ошеломляющим, – писал биограф Алехина Юрий Шабуров. – Аргентинцы на руках несли победителя в отель. Мало кто знал, что, пока шли первые 10 партий, у Алехина в связи с острым воспалением надкостницы удалили шесть зубов».
По возвращении в Париж ему устроили банкет. Овации, речи и то ли сказанное, то ли не сказанное Алехиным пожелание, чтобы «миф о непобедимости большевиков рассеялся, как рассеялся миф о непобедимости Капабланки». В любом случае газеты преподнесли всё так, что последовала реакция Москвы: «С гражданином Алехиным у нас всё покончено – он наш враг».
Алехин тяжело переживал эту ситуацию. Надежда Васильева больше не радовала, радовала лишь рюмка. В 1935 г. он уступил чемпионское звание голландцу Эйве, а в 1936-м стал писать письма в московскую редакцию газеты «64»: «Для меня было бы огромной радостью вновь принять посильное участие в шахматном строительстве СССР… Надеюсь, что мои ошибки в прошлом». Его вроде как даже пригласили на турнир в Москву, но он хотел вернуться в СССР только в статусе чемпиона мира. Этот статус он получил в матче-реванше с Эйве в 1937 г. Жизнь налаживалась: новая жена (американка Грейс Висхар), новая книга, договорённость о матче с Ботвинником… Но началась война. А потом – обвинения в сотрудничестве с нацистами.
«Алехин не был антисоветчиком. Он эмигрировал не по политическим мотивам, а из-за денег, которые были нужны, чтобы принять участие в матче за звание чемпиона. В Советской России он не нашёл бы их, – рассказывает двенадцатый чемпион мира Анатолий Карпов. – А что касается обвинений на тему нацистов, то активничал там Эйве. За призывами лишить Алехина звания чемпиона, объявить ему бойкот крылось желание устранить конкурента. Люди умалчивали о том, что после нападения Германии на Францию Алехин вступил добровольцем во французскую армию, был на линии фронта, попал в плен. Да, он написал две антисемитские статьи и участвовал в нацистских турнирах. Но это было частью соглашения, которое позволило ему спасти жену-еврейку».
В 1946 г. Алехин был найден мёртвым в номере португальской гостиницы. Он так и не успел получить телеграмму, что получено добро на матч с Ботвинником. «Смерть Алехина – загадка. Считается, что он умер за шахматной доской, захлебнулся или подавился крошкой хлеба, – говорит Карпов. – Но если вы спросите Спасского, который изучал эту тему, он расскажет другую возможную версию: Алехина убили, расправились с ним за то, что играл с нацистами».
Уронивший престиж
32-летний Борис Спасский забрал корону в 1969 г. у Тиграна Петросяна, а в 1972-м отдал её Бобби Фишеру. «Я кричал: «Вы что там, обалдели? Уронили шахматный престиж!» – пел по этому случаю Высоцкий. Ещё через 4 года Спасский паковал чемоданы.
«В СССР у Спасского всё было: приличная зарплата, вопросы с подготовкой власть закрывала, относились к нему с огромным уважением. Проблемы начались из-за игры с Фишером, – утверждает Карпов. – Спасскому предложили помощь – включить в делегацию специалистов по безопасности, чтобы не прослушивали, не подсматривали и т. д. Всем было очевидно: США сделают всё, лишь бы их человек прервал гегемонию советских шахмат. Спасский эту помощь воспринял как посягательство на личную свободу. Дальше он встретил Марину, которая работала во французском посольстве и была внучкой белого генерала. Женившись на ней, он уехал во Францию».
Сам Спасский покупку билета в Париж объяснял желанием участвовать во всех международных турнирах: «Это главная причина. Хотя если бы Спорткомитет решил эту проблему, то переезда бы не случилось».
Развод со страной был тихим: шахматист сохранил за собой гражданство и до 1983 г. играл под флагом СССР. Поменял его на французский, лишь когда перестали платить стипендию Спорткомитета, приглашать на советские турниры. Лучшие шахматные времена остались позади, но жизнью во Франции он был доволен. Говорил, что всё гладко – семья, заботы о тёщином участке под Греноблем… Но в какой-то момент идиллия рухнула. В 2012 г. Спасский, переживший инсульт, появился в Москве, сказал: «Дальнейшее пребывание во Франции для меня опасно». Супруга и сын, в свою очередь, настаивали, что он был похищен и вывезен в Россию. Родные намекали на его недееспособность и слабоумие. Спасский отрезал: «Пусть будет на их совести». 80-летие он встретил в состоянии бракоразводной войны, спасая от продажи свой архив. Поселился в квартире на окраине Москвы под опекой женщины, к которой питал «самые хорошие чувства». Так и говорил: «Спасибо моему ангелу-хранителю Валентине Алексеевне – она меня поит, кормит, обстирывает».
Лишь только претендент
Виктор Корчной чемпионом мира так и не стал. «По делу не стал, – утверждает Спасский. – В нём не было индивидуальности».
Мнительный и конфликтный. Всем было известно: чтобы играть нормально, Корчному надо ненавидеть соперника. Потому, говорят, он вешал на стену портрет Карпова и плевал в него.
Особо «тёплые» чувства к Карпову появились в 1974 г. – 43-летний Корчной проиграл своему 23-летнему сопернику матч претендентов. Корчной тогда наболтал лишнего югославским журналистам и в итоге стал невыездным. Как выражался, «наказали за свободомыслие, да и вообще – за попытку обыграть любимца советского народа». Впрочем, именно усилиями «любимца народа» Карпова запрет на выезд был снят. И Корчной тут же ускользнул. Как и Спасский в 1976 г. Только со скандалом: сбежал с турнира в Голландии, запросив политическое убежище. «Ничего, кроме чувства возмущения и презрения, не вызывает подлый поступок шахматиста В. Корчного, предавшего Родину» – под этим письмом подписались три десятка гроссмейстеров.
На родине остались жена Белла и сын Игорь, которого исключили из института и попытались призвать в армию. Тот стал бегать от призыва, в итоге получил 2,5 года заключения за уклонение от службы. Спустя время Белла и Игорь смогли вырваться из СССР и приехали к Корчному в Швейцарию, но у него уже была новая любовь – фрау Петра Лееверик. К Белле он потом даже на похороны не пришёл.
В 1978 г. Карпов и Корчной встретились на Филиппинах в матче за звание чемпиона мира. На стороне Карпова, по заявлениям Корчного, играли парапсихолог и стаканы йогурта («Мне ситуация очевидна: его подкармливали наркотиком»). Самому Корчному помощь оказывали йоги. В общем, детектив… Плюс «вездесущий КГБ», который не должен был допустить появления антисоветского чемпиона, потому и накачивал Карпова. «Понятно, что наверху, учитывая политическое противостояние, все эти диссидентские дела, к матчу было приковано колоссальное внимание, – говорит он. – Но воспитательная работа меня миновала, накачки. Все знали, что я прихожу в бешенство, как только эту тему затрагивали. Даже когда я стал уступать Корчному, никто со мной никаких разговоров не вёл».
Корчной Карпову в итоге проиграл. В 1981 г. проиграл опять. Но признать величие соперника просто не мог, продолжая винить систему, которая ставила на Карпова с его «безупречной анкетой», а ему – «не очень послушному, непонятно какой национальности» – вставляла палки в колёса.
В 1990 г. Горбачёв вернул Корчному гражданство. Но и от гражданства, и от возвращения тот отказался. «Я уезжал на Запад, чтобы продлить шахматную карьеру, а вместе с этим продлил свою жизнь. В России большинство мужчин не доживают до 70 лет. И вы хотите, чтобы я вернулся туда?» Жизнь он продлил до 85 лет. Скончался в 2016 г. от инсульта.
