Говорят, снять про спорт хорошее кино и сочинить хорошие стихи не то что сложно, а просто невозможно. Если даже и так, то два исключения — налицо, и оба связаны с фигурой легендарного «Бобра» — Всеволода Михайловича Боброва.
Стихи — прямо: Евгений Евтушенко подарил миру гениальный «Прорыв Боброва» («...Защита, мокрая от пота / вцеплялась в майку и трусы / но уходил он от любого / Шаляпин русского футбола / Гагарин шайбы на Руси...»).
Кино — косвенно: в ленте Николая Лебедева «Легенда № 17» Всеволоду Михайловичу нашлось достойное место.
Спортсмен
«Бобров был профессионалом высочайшего класса. Бог дал ему талант, которым он правильно воспользовался. Невозможно сегодня представить, как можно быть номером один и в футболе, и в хоккее. А он — был. Шайба, забитая после объезда ворот навсегда останется голом «по-бобровски», — эти слова принадлежат трехкратному олимпийскому чемпиону, нынешнему президенту ФХР Владиславу Третьяку.
Сейчас плотное совмещение представить действительно нереально — календари у профессионалов напичканы «активностями» выше всех пределов. Но это не отменяет главного: и на поле, и на площадке Бобров был однозначно лучшим. «Попер Бобер!» — восхищалась публика, наблюдая как он нанизывает на свои финты соперников, одного за другим. Любую оборону Бобров разбирал на раз, причем по чисто внешнему впечатлению это давалось ему легко, без малейшего напряжения.
Осенью, едва только финишировал футбольный сезон, он надевал коньки. В марте — вспоминал про мяч. Может быть, сделай он однажды точный выбор, какой-то из двух своих любовей он подарил бы больше. Какой именно — нет ответа.
Легендарный тренер Борис Андреевич Аркадьев вспоминал, как впервые увидел Боброва: «Я пришел на первую тренировку хоккейной команды (в 1944 году Боброва включили в состав команды ЦДКА по русскому хоккею. — АиФ.ru) посмотреть на новичка, и то, что я увидел, поразило меня. Прежде всего, я увидел, что новичок, попав в общество чемпионов страны, не чувствовал себя экзаменующимся и держался уверенно и спокойно и в раздевалке, и на льду. Я сразу все понял: это был настоящий, волей божьей талант и мастер индивидуальной игры. „Проходимость“ Боброва при помощи скоростной обводки сквозь оборону противника была буквально потрясающей. А после разыгранного приза открытия хоккейного сезона все заговорили о появлении новой хоккейной звезды небывалой величины».
Аркадьев и позже не раз поражался тому, с какой легкостью Бобров усваивает разные технические приемы в совершенно непохожих друг на друга видах спорта. Например, впервые взяв в руки теннисную ракетку, Бобров тут же начинал играть так, что на равных сражался с мастерами спорта по теннису Иваном Новиковым и Зденеком Зикмундом, которые переквалифицировались в хоккеистов. Подошел к столу для пинг-понга — и здесь всех положил. О бильярде и говорить не приходится, в шахматы Бобров тоже играл прилично...
Аркадьев, склонный к небанальным трактовкам, в итоге пришел к выводу, что Бобров достигал спортивных успехов за счет того, что природа наделила уникальным талантом имитатора. Достаточно было всего раз увидеть новый прием, новый финт, как он тут же в точности его повторял.
Но с выбором Всеволод Михайлович так никогда и не определился. «В хоккее надо больше бегать, а в футболе — много думать», — говорил Бобров. И бегал, и думал он одинаково здорово.
Человек
Нет таких слов, которыми можно было бы выразить популярность Боброва в народе. Нет, слово «популярность» в данном случае неуместно — говорить нужно о любви и даже, пожалуй, поклонении.
Объяснение простое. Бобров не просто гениально играл в футбол и хоккей, которые были тогда, в тяжкие послевоенные годы, чуть ли не единственными доступными народу развлечениями. Он и был сам народ, свой в доску: ни тени звездности, ни намека на «особость», ни жеста пафоса. Равнее равных, один из нас. Генералы и дворники, ученые и артисты, рабочие и домохозяйки — для всех он был просто Бобер. Такие статусы за красивые глазки не получишь.
Однажды, рассказывают, Боброва прихватили в темном углу налетчики, позарившиеся на дорогое пальто с меховым воротником. Но вместо того, чтобы звать на помощь или умолять о спасении, Бобров предъявил уркам встречный аргумент: «Да вы что, ребята, я же Бобер!».
До подъезда своего дома Всеволод Михайлович дошел не только в целости и сохранности, но еще и под охраной...
Мистика
Боброву так легко давались спортивные подвиги, что их при жизни и подвигами-то никто не считал. Раз признано за факт, что Бобер лучше всех в футболе и в хоккее — значит, так тому и быть. Ну и судьба его хранила, конечно, — уж если таких, как он, не хранить, то кого еще?
Как минимум дважды он прошел по самому краю пропасти.
Впервые — еще в детстве. Сева с братом Володей и еще два пацана, соседи по дому в Сестрорецке, побежали на едва замерзшее озеро погонять в хоккей (в русский — о канадском, то есть с шайбой, тогда в СССР мало кто слышал). Лед проломился сразу под всеми, а выжили два Бобровых. И Сева, по его собственным воспоминаниям, именно в том день решил, что будет теперь «жить за двоих».
Это сугубо частный случай, а вот общественно значимый, резонансный. 5 января 1950 года хоккейная команда ВВС, в составе которой собирался блистать только-только призванный под крыло «летчиков» Бобров, отправилась на матч со свердловским «Дзержинцем».
На спецборт (военный самолет Ли-2, выделенный специально для этого перелета по личному указанию Василия Сталина), поднялась вся команда, кроме двух хоккеистов. Виктор Шувалов остался в Москве по соображениям «политического характера» (его совсем недавно, и не без проблем, «выдернули» из Челябинска, и раздражать уральских болельщиков москвичи не хотели). Всеволод Бобров банально проспал: будильник, заведенный на 4 часа утра, промолчал. Из-за Боброва вылет задержали на пару часов, но в итоге поднялись в воздух без него — Бобер, решило руководство, поедет поездом.
Он и поехал. Но с командой встретиться было не суждено: при заходе на посадку в сложных метеоусловиях самолет столкнулся с землей. Все 6 членов экипажа и 13 спортсменов погибли. В Москве была объявлена срочная мобилизация: под крыло ВВС вернулись ветераны, нашлись толковые новички — и матч все-таки состоялся. Гости, тренером которых был в разовом порядке назначен Всеволод Бобров, уверенно победили — 8:3.
Правда, есть и другая версия, чуть более прозаическая.
— То, что Бобров опоздал из-за загула или не прозвеневшего вовремя будильника, — все это сказки, — рассказывал позже второй счастливчик, Виктор Шувалов. — Ему только-только разрешили переход в ВВС, и на следующий после отлета день он должен был с администратором команды Кольчугиным лично присутствовать при оформлении этого перехода в спорткомитете. Это было непременным условием.
Тренер
Как знать, мог ли стать Бобров таким же выдающимся тренером, каким был спортсменом? Его тренерская карьера достаточно коротка, и связана она большей частью с хоккеем, так что ответа на этот вопрос просто не существует. По задаткам, по уровню понимания игры он был, наверное, выше всех современников. По необходимой для тренерской профессии жесткости характера — явно недобирал, прекрасно осознавая этот свой недостаток.
Александр Якушев, лучший игрок суперсерии «СССР — Канада» 1972 года, в недавнем интервью АиФ.ru рассказывал:
— Эйфория накрыла не только игроков, но и тренеров тоже, вот что самое страшное. Мы это очень хорошо чувствовали. Пошли какие-то перестановки внутри звеньев, чаще всего непонятные: пусть этот поиграет, пусть тот отметится, вопрос-то практически решен. На этом благостном фоне мы как-то вдруг подзабыли, что канадцы есть канадцы, они волки, хищники, они всегда играют до последней секунды. В каждом матче!..
«Тренеров» — то есть Боброва лично. В кулуарах было много разговоров о том, что главный не доработал — и именно из-за его недоработок СССР не смог вытянуть серию, пропустив решающую шайбу на последних секундах последнего матча. Канадцы, правда, вручили Боброву специальную медаль «за выдающуюся работу», но куда важнее был бесценный опыт, которым обогатилась сборная СССР и ее именитый наставник.
Этот опыт помог Боброву выиграть в 1973-м и 1974-м два чемпионата мира, а уже на следующий год его карьера оборвалась. Повод был ничтожный, а последствия — едва ли не трагические. В перерыве одного из матчей в ходе победного чемпионата мира-1974 в раздевалку сборной СССР внедрился с комментариями посол Финляндии — и был, конечно же, немедленно отправлен по хорошо известному адресу. Если спортивные неудачи звезде такого масштаба еще прощали, то политический просчет поставил в тренерской биографии точку.
Бобров переключился на футбол, в 1977 году даже возглавил ЦСКА, игравший в высшей лиге чемпионата СССР. Но шестое место под его руководством не устроило никого, а времени на исправление ошибок у Всеволода Михайловича, оказывается, уже и не было.
Уход
Бобров ушел очень рано, в 56 лет. Это случилось жарким летом 1979-го.
— Уехал ранним утром на тренировку ЦСКА, — вспоминала в интервью «Спорт-Экспрессу» вдова Боброва Елена Николаевна. — Бил по воротам, разминал голкипера. Говорит массажисту: «Что-то в ноге сильно кольнуло, в самом низу». — «Ложитесь, Всеволод Михайлович, я вам ногу помассирую». Это шел тромб. Вот и размассировал.
Когда Севу привезли в больницу, пульс зашкаливал. А все вокруг успокаивали: «Не страшно, это игровое. Сейчас отдохнет — и все пройдет». А тромб шел наверх. В 5 утра Севе стало лучше. Подозвал женщину-врача: «Сейчас поправлюсь, приглашу вас на дачу». Через некоторое время опять потерял сознание — и больше в себя не приходил...
Всеволод Бобров. Досье
Родился 1 декабря 1922 года в Моршанске (Тамбовская губерния).
Выдающийся советский футболист, хоккеист, футбольный и хоккейный тренер. Заслуженный мастер спорта СССР (1948), заслуженный тренер СССР (1967).
В 1925 году семья Бобровых переехала в Сестрорецк (Ленинградская область). После окончания школы работал слесарем-инструментальщиком на заводе «Прогресс». В 1956 году окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского, в 1960 году — Военный институт физической культуры и спорта.
В 1942 году начал выступать за сборную Ленинграда по футболу, с 1944 года — в составе ЦДКА, с 1950-го — ВВС. Карьеру футболиста завершил в 1953 году, сыграв несколько матчей за «Спартак».
Четырехкратный чемпион СССР (1946, 1947, 1948, 1953), двукратный обладатель Кубка СССР (1945, 1948). В 116 матчах чемпионата страны забил 97 голов. Участник знаменитого турне московского «Динамо» по Великобритании (1945), автор 6 голов. Участник Олимпийских игр 1952 года. В 12 матчах за сборную СССР забил 11 мячей.
С хоккеем закончил позже — в 1957 году. Семикратный чемпион СССР (1948, 1949, 1950, 1951, 1952, 1955, 1956). Чемпион Олимпийских игр (1956). Двукратный чемпион мира (1954, 1956). Трехкратный чемпион Европы (1954, 1955, 1956). В чемпионатах страны и в составе сборной СССР забросил 332 шайбы.
В качестве тренера — чемпион СССР (1967), двукратный чемпион мира и Европы (1973, 1974). Главный тренер сборной СССР в знаменитой суперсерии 1972 года СССР — Канада.
Двукратный обладатель Кубка СССР по хоккею с мячом (1945, 1946).
Единственный в истории капитан олимпийских сборных СССР по футболу (1952) и хоккею (1956). Первый в истории советского спорта хоккеист, награжденный Орденом Ленина (1957). Автор книг «Самый интересный матч» и «Рыцари спорта».
Скончался 1 июля 1979 года в Москве. Похоронен на Кунцевском кладбище.
