В российских вузах высокие миграционные настроения. До 20% студентов желали бы уехать на работу за границу.
На прошлой неделе из Российской академии наук пришло сообщение, на которое отреагировали в Кремле. Главный учёный секретарь Президиума РАН, академик Николай Долгушкин заявил, что количество высококвалифицированных специалистов, уезжающих из страны, с 2012 г. выросло в 5 раз. «АиФ» поговорил с ним, чтобы выяснить, как обстоят дела с «утечкой мозгов» и стоит ли тревожиться.
«Наука не знает границ»
Дмитрий Писаренко, «АиФ»: Николай Кузьмич, кто же эти люди, чей отток за рубеж увеличился в 5 раз? Они связаны с Академией наук?
Николай Долгушкин: Речь идёт о ежегодно выезжающих за рубеж специалистах с высшим образованием. Их число выросло с 14 тыс. до 68,7 тыс. Значительную часть составляют ведущие математики, физики, биологи. В любом случае на этих людей были затрачены бюджетные средства за годы их обучения в вузах. По расчётам Минобрнауки, на каждом выезжающем специалисте мы теряем от 300 до 400 тыс. долл. По оценке экспертов, потери нашей экономики за счёт эмиграции человеческого капитала составляют десятки миллиардов долларов в год. Масштабы утечки интеллекта не только наносят ощутимый ущерб экономике, но и представляют реальную угрозу национальной безопасности. 
— А есть ли данные именно по отъезжающим учёным?
— Есть, но скудные. В 2012-м за рубеж выехали 40 докторов наук и 194 кандидата наук. А в 2018-м — 157 и 280 соответственно. Тут тоже заметный рост.
— Какова цель отъезда? Люди уезжают на ПМЖ или на временную работу?
— К сожалению, это неизвестно. В этом недостаток методики, которой пользуется Росстат (я озвучиваю именно их данные). Например, человек мог выехать в соответствии с контрактом для работы в научной сфере, а года через три вернуться. Но статистика ничего об этом не говорит. Более того, возможно и такое, что иностранный учёный к нам приехал, чтобы поработать, встал тут на временный учёт, а когда снялся с него, чтобы вернуться домой, его занесли в статистику отъезжающих. А мы думаем, что это наш, российский исследователь покинул страну.
— То есть с «утечкой мозгов» всё не так страшно?
— Мы не видим трагедии в том, что наши учёные уезжают за границу в ведущие университеты и научные организации. Современная наука не знает границ. Плохо, что не все из них возвращаются, потому что их не устраивают условия работы на родине — низкие зарплаты и устаревшее оборудование. И кто-то из невернувшихся потом даже становится лауреатом Нобелевской премии, как произошло с Андреем Геймом и Константином Новосёловым, которые смогли создать и исследовать графен.
Кстати, Дмитрий Песков об этом так и сказал: «Учёные — свободные люди и работают в тех местах, где реализуются наиболее интересные проекты и создаются наиболее комфортные условия». А задача государства или частных структур — создавать такие условия здесь, в России.
Кто возвращается?
— А те, кто уезжает, едут ради денег или ради других стимулов?
— Любой учёный вам скажет, что деньги для него не на первом месте. Важнее всего работа на переднем крае науки, на хорошем оборудовании. Одна из проблем российской науки — отсталая инфраструктура. Посмотрите на наши суперкомпьютеры. Они не входят даже в десятку мирового рейтинга. На первом месте — Япония с машиной «Фугаку», следом — США, Китай, Германия. Нас обошла даже Саудовская Аравия. Если мы не увеличим мощность российских вычислительных машин, будем отставать всё дальше и, в конце концов, останемся на обочине. Это лишь один из примеров.
— Многие учёные с мировым именем вернулись на родину. Например, Оганов, Северинов...
— Таких, увы, немного. В основном возвращаются люди пожилые — те, кто после развала СССР остался работать на Украине, в Казахстане, других республиках. Получается, что уезжает работоспособная молодёжь, а возвращаются те, кто уже вышел на пенсию. Их потенциал несравним.
Согласно опросам социологов, сейчас в ведущих российских вузах вообще высокие миграционные настроения. До 20% студентов желали бы уехать на работу за границу.
Но миграция учёных, как я уже сказал, не так страшна. Гораздо хуже, что из года в год в стране уменьшается количество занятых в науке людей. Вот тут статистика точна. Сразу после развала Союза мы по количеству исследователей были на первом месте в мире. У нас было 992 тыс. учёных. Сейчас — только 348 тыс. Если считать с учётом полной занятости (некоторые работают на полставки) — то 400 тыс.
Россия — единственная из стран с развитой наукой, где число исследователей на протяжении нескольких десятилетий неуклонно сокращается. Все остальные страны только увеличивают их численность. Смотрите: в 2017 г. по количеству учёных мы были на 4-м месте в мире. Сейчас находимся на 6-м. На первом месте Китай, который за эти годы прибавил 174 тыс. и теперь имеет 1 млн 866 тыс. исследователей. В США их 1 млн 434 тыс. человек, в Японии — 678 тыс. Нас опережают Корея и Германия — все растут по этому показателю. 
— А если взять относительный показатель?
— Он ещё хуже. По нему мы занимаем 34-ю позицию в мире. У нас на 10 тыс. занятых в экономике приходится 56 исследователей. В Израиле — 174, Корее — 153, Франции — 117, Германии — 109, Великобритании — 101, Японии — 99, США — 92. В этих странах сейчас и совершаются открытия.
Главной кадровой проблемой мы считаем не столько отток учёных за рубеж, сколько резко сократившийся приток молодёжи. Если в начале 2000-х на исследовательские должности в институты шли 2% выпускников вузов, то в последние годы — не более 0,7%. По различным оценкам, от 30 до 50% молодых людей уходят из науки в первые же годы работы: они выбирают более доходные сферы экономики.
Если такие темпы сохранятся, скоро у нас просто некому будет работать. Надеюсь, отношение государства к науке сейчас улучшается, особенно после того, как она смогла противостоять пандемии и создать хорошие вакцины.
