Елена Вавилова – полковник СВР в отставке, проработавшая под прикрытием более 20 лет. Накануне 8 Марта она рассказывает «АиФ» о том, как рожать и дружить под прикрытием.
Петь колыбельную на английском
Екатерина Барова, «АиФ»: – Елена Станиславовна, сложно не выдать себя в бытовых мелочах?
Елена Вавилова: – Понимаете, бытовые мелочи вроде как напрямую не имеют отношения к разведке, но это основа. Если вы не выглядите тем, за кого себя выдаёте, есть опасность проколов: кто-то с кем-то поговорит, у кого-то окажутся друзья из спецслужб, и такая ниточка может протянуться. А потом работать с людьми определённой национальности нужно, естественно, с позиции их менталитета. То есть, если американцы очень дружелюбные, улыбчивые и у них оптимизм прямо пышет, конечно, мы должны были стать такими же, мы не могли быть угрюмыми, неразговорчивыми. Сначала мы общались просто с соседями, и какие-то моменты можно было объяснить – например, в англоязычной Канаде, ссылаясь на то, что я говорила на французском в детстве. Но когда разведчик пытается познакомиться с людьми хорошо образованными, высокопоставленными, тогда, конечно, погрешностей быть не должно.
– Чему приходилось учиться на месте?
– На подготовке к нелегальной работе за несколько лет невозможно дать будущему разведчику всех мелочей. И мне пришлось, когда я приехала в Канаду, перестраиваться даже в быту, учиться готовить новые блюда. Когда появились дети, я не могла им петь русские колыбельные, рассказывать наши сказки – мне пришлось самой сначала изучить английские песенки и истории. Вокруг все должны верить, что это нормальная семья, как все. Например, у нас всегда было принято кутать детей, а у американцев позиция, что организм должен закаляться, и даже когда дети болеют – это хорошо, будет вырабатываться иммунитет. Естественно, мы так же стали себя вести. Я была удивлена, насколько разный подход к детям со стороны учителей в школах у нас и у них. Мы учились воспитывать детей в американском стиле.
– А как вы решились родить, находясь на задании?
– Рожая детей, ты принимаешь все риски для себя и для них. Конечно, первым был вопрос самого деторождения: пресловутая опасность во время родов закричать по-русски и выдать себя. Я была уверена, что преодолею болевые ощущения. Мы подготовились, сделали так, чтобы супруг мог присутствовать и контролировать со стороны.
Но воспитать детей в условиях, когда ты не можешь им даже признаться, что ты другой национальности, что ты знаешь другой язык, что у тебя есть родственники, которых мы не можем показать, – вот это было, конечно, испытание. Когда во время семейных праздников все остальные семьи встречаются со своими родными, а мы не могли этого сделать, мы увозили детей из города, чтобы они в этой атмосфере не находились. Нужно было продумать легенды, почему бабушки и дедушки не могут приезжать, где они живут.
– Родственники в России знали, что у них внуки?
– В нашей работе родным тоже приходится много переживать. Когда мы уехали, никто, естественно, не знал, где мы работаем и чем занимаемся. Родственники знали, что мы за рубежом, но мы придумали легенду, которую они приняли. Были ограничения в общении – не могли написать письмо, позвонить, поздравить с праздниками. Со временем это стало уже привычкой, но вначале было сложно. Родители и родственники ждали, редкие-редкие вести от нас получали. Знали, что у нас есть дети, но, к сожалению, общения не было. Они видели только фотографии и нейтральные видеозаписи, которые мы передавали.
У детей был шок
– Когда сыновья узнали, что они русские, это стало шоком для них?
– Конечно! Шок – узнать, что родители не являются теми, какими они нас представляли. Когда случилось сначала предательство, потом наш арест, заключение – это был период очень непростой для наших детей. К тому времени они были сформировавшимися людьми – одному 20 лет, другому 16. Но нам повезло, и в процессе долгих разговоров они поняли нашу мотивацию, поняли, почему мы выбрали такую профессию, и приняли. Потому что они нам и до этого доверяли. И ещё очень важно, что мы их воспитывали людьми с более широким кругозором, чем обычные американцы, они видели мир уже с разных сторон.
– Сейчас они знают русский?
– Когда оказались в России, не по их желанию, пришлось учить язык. К счастью, это был не первый язык, который они учили, но, по их мнению, русский намного труднее учить, чем испанский, французский или даже китайский.
– А саму страну они приняли?
– Конечно, разница в менталитете, в культуре огромная. Но они увидели немало положительных сторон. Наша культура, наши корни, гуманистическое начало, даже советское прошлое – это интересно. Не секрет, что многие иностранцы считают наших девушек, женщин одними из самых красивых. И это тоже бросилось в глаза нашим сыновьям: такого количества симпатичных девушек они не видели. Многие аспекты, конечно, они критикуют. Например, наша неорганизованность во многих сферах жизни. Также мы много делаем на авось, нестрого следуя правилам. Мы не так воспринимаем букву закона, как в Америке, – эти минусы они видят. Но мы все тоже знаем собственные недостатки.
– Они сейчас не живут постоянно в России?
– И работают, и живут. Естественно, у них другие интересы в жизни, они хотят быть как можно дальше от нашей бывшей профессии.
Цветы не дарят
– А у разведчицы бывает женская дружба?
– Конечно, мы общались с людьми не только по работе. И за столько лет появились друзья. Я, когда начала работать риелтором, много общалась с людьми. Но больше всего мы сдружились с родителями учеников из школы сыновей. Общие интересы и заботы очень объединяют. Кстати, с европейцами, теми, кто в Америке тоже был иностранцем, мы сходились больше. Дружили семьями.
– После того как вас разоблачили, с кем-то у вас общение сохранилось?
– Да, как раз с иностранцами, их семьями. Не со всеми, конечно. Но кое-кто признался нам, что их не очень интересует наша профессиональная деятельность, они просто дружили с нами, потому что считали нас хорошими людьми. Во многом это было связано как раз с дружбой детей между собой, и их родители достаточно нормально восприняли то, что произошло. Но есть и такие, особенно американцы, которые испугались, как это повлияет на их карьеру и репутацию. Мы это понимали и не пытались восстановить связи. А мой босс, руководитель агентства недвижимости, написал мне несколько месяцев спустя, уже в Москву, что вся эта история подстегнула их продажи: все хотели зайти, посмотреть, где же работала эта знаменитая русская.
– Во время работы за границей муж букеты дарил на 8 Марта, отмечали этот праздник?
– Откровенно говоря, нет. В Америке свои традиционные праздники, которые нам приходилось отмечать. Например, второе воскресенье мая – День матери. Кстати, в Америке вообще цветы дарят реже, это не распространено. Они и Новый год не так встречают, как у нас. Да что уж: мы даже дни рождения праздновали не в те дни. У нас были по нашим документам прикрытия совершенно другие даты рождения и даже возраст – у супруга был на 2 года младше. Настоящий день рождения иногда пройдёт, через несколько недель вспомним: ой, не отметили, даже потихоньку.
