В XVII веке на Руси появилось движение «боголюбцы, которые боролись за чистоту нравов и за верховную власть церкви в обществе. Среди них был будущий патриарх Никон и главный мыслитель старообрядчества Аввакум. Оба они были родом c нижегородской земли. К середине XVII века среди религиозных духовных вождей произошёл раскол. Никон, приблизившись к царю Алексею Михайловичу и став патриархом Руси, провёл реформу православной церкви. Часть православных, вдохновляемых протопопом Аввакумом, не приняла реформу и придерживалась старой веры и обрядов, за что подверглась гонениям. Прячась от преследований, старообрядцы уходили в заволжские глухие леса, где ставили свои скиты — уединённые поселения монастырского типа.
По следам староверов
Программист Антон Афанасьев родился в Сухуми, в Нижегородскую область переехал, по его выражению, «в сознательном детстве». Но случилось так, что, прочитав в юности «В лесах» и «На горах» Мельникова-Печерского, всерьёз заинтересовался историей и этнографией старообрядческих районов. Антон ездит по области, ищет места бывших поселений, изучает историю и быт и рассказывает об этом в своём иллюстрированном блоге. Два его хобби — фотография и путешествия — пригодились для большого исследования. Это почти этнография, только любительская. И популярная — у его блога уже восемь тысяч подписчиков.
«О жизни нижегородских старообрядческих скитов известно не так много, — говорит Афанасьев, — поэтому я решил изучить эти места и посмотреть, что сейчас происходит на землях староверов».
Впервые слово «скит» Афанасьев услышал, когда начал заниматься кладоискательством. Многие копатели любили бродить с металлоискателями в районе староверческих поселений, поэтому у Антона сразу сложилось впечатление, что это были богатые места.
«Найти остатки скитов довольно сложно, — рассказывает Афанасьев. — Местные жители часто и сами не знают, что живут рядом с бывшими скитами: ведь порой от них остаётся только ветхое кладбище. Нередко помогали в поисках местные пастухи: они оказывались одними из немногих, кто знал, где находились поселения старообрядцев».
За несколько сезонов блогер объездил практически все скиты и нашёл потомков местных староверов. Кто-то продолжает придерживаться веры предков, кто-то — давно забыл о принципах старообрядчества.
Антон сначала думал, что фотографировать староверов будет трудно: «На первый взгляд, они — люди довольно скрытные и не подпускают к себе чужих. Но нет. Они готовы общаться».
Уцелевший скит
Афанасьеву удалось не просто фотографировать самих людей, но и заснять службу в единственном сохранившемся и действующем нижегородском ските — Малиновском. Он был построен в конце XIX века на деньги богатейшего купца-промышленника Николая Бугрова (того самого, кому принадлежал ночлежный дом в Нижнем Новгороде, известный как прототип ночлежки из пьесы Горького «На дне»). В советский период в церкви скита устроили подсобные хозяйственные помещения. Сейчас почти все фрески полностью отреставрированы, поскольку c июля 1994 г. комплекс Малиновского скита взят на государственную охрану как памятник истории и культуры областного значения.
В городе Антон редко заходит в церковь, а в Малиновском скиту появилось желание посмотреть службу. Зная, что староверы, как правило, не допускают никого, кроме единоверцев, дальше притвора, фотограф стоял там и смотрел, как начинается служба.
«Меня увидела одна женщина из церковной лавки, — рассказывает Антон. — Она оказалась женой батюшки Александра, проводившего службу. Предложила мне войти, написать записку о здравии и даже поснимать интерьеры и саму службу, на что я вообще не расcчитывал! Очевидно, сыграл свою роль мой интерес к происходящему. Меня после службы даже на обед пригласили».
Свалка на кладбище
Ситуация с отреставрированным Малиновским скитом скорее исключительная: на месте большинства из старообрядческих скитов высятся одни кресты. Только они и напоминают о том, что когда-то здесь было не только кладбище, но и богатое поселение.
«Местные жители практически не помнят о староверах, — рассказывает Афанасьев. — Как мне сказали в одной из деревень, уже в конце 70-х годов прошлого века не было людей, которые могли бы толком рассказать приезжему о скитах и показать их».
В деревне Шарпан Афанасьев искал могилу старообрядского отца Никандрия, которую обнаружил на местном кладбище. А вот на месте полуземлянки старца Антон был неприятно поражён импровизированной свалкой, которая окончательно похоронила под собой старые брёвна обители, вкопанные в землю. И это несмотря на то, что это место официально находится под охраной государства (документ о принятии на госохрану № 219 — прим. автора).
В Шарпане староверов практически не осталось. Например, у бывшей учительницы Нины Александровны все предки были старообрядцами, но она себя к ним уже не относит. Хотя по-прежнему хранит дома старообрядческие иконы.
«Убьют за икону»
«Бабушка эта рассказывала, что одиноких старушек обманывают скупщики, — рассказывает Афанасьев. — Приезжают из города люди и в добровольно-принудительном порядке обменивают старинные иконы на новоделы. Спрашиваю, мол, зачем соглашаетесь. Отвечает, боимся, мол: придут ночью, ограбят или убьют за эти иконы-то. Понятно, что на этих бабушкиных иконах грубо наживаются. Забирают не только иконы, но и сохранившуюся церковную утварь. Ко мне старушки тоже сначала присматривались с подозрением: не старьёвщик ли?»
Церкви староверов большей частью разрушаются от времени и варварского отношения окружающих. Например, в бывшей старообрядческой общине Будилихе церковь уже находится в аварийном состоянии: доски растаскиваются на заборы, а купол давно валяется на земле.
Такая же ситуация в старинном селе Мартынове: церковь разрушена и находится в ужасающем состоянии. Пройдёт немного времени, и от неё останется только груда старых досок и брёвен. Если и их не растащат.
«Говорят, что восстанавливать эти церкви не на что и не для кого, — качает головой Афанасьев, — мол, старообрядцев тут с каждым годом становится всё меньше — молодые все или в православии, или вообще не верующие».
Церковь — на кирпичи
Антон Афанасьев не только с большим вниманием изучает исторические места, но и живо интересуется людьми, живущими в заброшенных, глухих уголках области. Здесь он находит сюжеты для своих фотографий.
Антон рассказывает о знакомстве с бородатым кочегаром Сергеем и его напарником, показывает фотографии. Кочегары отапливают местную школу, которая находится в бывшей дворянской усадьбе Бердникова. Чтобы протопить школу и учительский дом, они должны каждый день натаскать и сжечь 12 тачек угля. Сергей поведал Афанасьеву, что во дворе этой бывшей усадьбы стояли раньше две мраморные стелы — самого Бердникова и его жены.
«Так вот, по словам Сергея, в начале 90-х обе стелы куда-то «увели», — рассказывает Афанасьев. — И тут прошёл слух, что сын этого самого Бердникова, серьёзный бизнесмен из Франции, намерен посетить родные места! И даже подумывает о совместном предприятии на родине отца: восстанавливать хотел местную фабрику. Сергей сказал, мол, они перепугались, всем селом искали эти стелы: неудобно же перед зарубежным гостем. И ведь нашли! Лежали у кого-то на заднем дворе».
Стелы вернули на прежнее место. Только восстанавливать уже нечего было: стены фабрики уже давно разобрали, местную церковь тоже.
Антон рассказывает, как в области, вдали от более-менее крупных городов, всюду видны признаки запустения: кругом разруха, работы почти нет. Всё, что можно, растащили на кирпичи.
Возвращаясь к разговору о скитах, Афанасьев вздыхает: «Конечно, я не этнограф, хотя и получаю сейчас второе — историческое — образование. Я просто фотографирую, что вижу, и стараюсь описать то, что ещё сохранилось. Я понимаю: многое для разрушения староверческих поселений делает время. Но если бы за ними был должный уход, наверняка многое удалось бы сохранить для потомков. И, может быть, ещё не совсем поздно?»
Отшельнице Агафье Лыковой могут дать двух староверов в помощники 
Из Бразилии в тайгу. 17 семей вернулись на родину предков через 100 лет 
Путешественник Александр Ситников: «Староверы – русский феномен, которым можно гордиться» 
Староверка Агафья Лыкова не против таблеток, но против ЭКГ 
