После начала войны отец Дмитрия Михайловича ушел на фронт. Мать, страдавшая от болезни сердца, погибла, и восьмилетний Епифанов оказался вместе с сестрой в детском доме, откуда был определен в Суворовское училище. Всю свою дальнейшую жизнь Дмитрий Михайлович посвятил службе Родине.
«Жили впроголодь»
Глеб Бугров, aif.ru: Дмитрий Михайлович, расскажите, где вас застала новость о начале войны?
Дмитрий Епифанов: Дома, как и многих других — в Москве, в Тушино. Я очень хорошо помню выступление Молотова, председателя Совета народных комиссаров, его последние слова: «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Папу сразу призвали на фронт. На Воронежский, я помню. Мама — сердечница, она это очень переживала и решила уехать из Москвы в свой родной город Иваново, где и у нее были две двоюродные сестры.
— Какой фронтовой путь прошел Ваш отец?
— Когда под Москвой сложилось тяжелое положение, его перебросили под Москву. Там он был ранен, отлежал в госпитале, выписался. А так как тогда нельзя было в письмах сообщать координаты, пункты населенные, где кто находится, он написал: «освобождал родной город Димы». Я родился в Калинине, сейчас это город Тверь. Закончил он войну в Пруссии, освобождал Пилау. У него есть грамота, подписанная Сталиным, за освобождение Пилау и, естественно, Кенигсберга. Демобилизовали только в 1946 году. Помню, он и мне, и сестренке прислал фотографию со своим другом. Папа там в звании гвардии старшины, а его товарищ — Смирнов Леонид Васильевич, который стал потом заместителем министра по военной технике.
— Как сложилась ваша судьба, что происходило после переезда в Иваново?
— К несчастью, из-за всех этих волнений и передряг мама умерла 31 августа 1941 года. Нас с сестренкой отдали в детский дом. Потому что как родственникам оставить, ведь детей-то надо кормить, а тогда все жили впроголодь. А спустя три года, в 44-м, меня направили в Горьковское Суворовское военное училище.
«Относились по-отечески»
— Скажите, как обучали воспитанников Суворовского училища в военные годы?
— Ну, основное время, естественно, внимание обращалось на учебу. Именно учебу — преподаватели у нас были все офицеры, прошедшие Великую Отечественную войну. По сей день вспоминаю о них с любовью и благодарностью. Такие замечательные были офицеры. Относились к нам, мальчишкам по-отечески. И учили всему доброму, хорошо учили. Так что Суворовское училище мне вспоминается очень тепло. Это замечательная форма обучения для молодых ребят. Кстати, наше, Горьковское училище, было основано одним из первых, еще в 43-м году. Моего товарища из детского дома, Юрия Фролова, определили в Калининское Суворовское училище как раз в 1943-м, после его открытия. С Юрой мы потом виделись, но редко — жизнь так сложилась...
— Новость об окончании войны застала вас в училище, верно?
— Да. В 6 часов утра старшина пришел и объявил, что война закончилась. Вверх полетели подушки, полотенца, все, что можно было бросать в воздух. Нас быстренько построили и объявили, что приказом начальника Московского военного округа наше Суворовское училище будет участвовать в Параде Победы. И буквально с первых дней мы приступили к интенсивным тренировкам. Я помню, вставали часов в 6 утра, на столе чашка какао и булочка с изюмом. Одевались и строем вдоль набережной реки Волги — она позволяла идти шеренге в 20 человек. Мы маршировали сразу после завтрака и до обеда. После обеда дневной отдых и снова до ужина. Потом мы переехали в Москву, здесь жили и продолжали тренироваться в Марьиной роще.
— Каково это было — участвовать в параде Победителей?
— На парад нас привезли на автобусах к Васильевскому спуску, мы были выстроены за историческим музеем. И оттуда хорошо было видно, как идут наши гвардейцы двухметрового роста... Потом они нам бросали эти фашистские кресты с ленточками к ногам. Мы, естественно, их сразу хватали. Помню, один такой упал около моих ног — я его, естественно, подобрал и потом отдал своему товарищу по училищу Алику Ильичеву. Мне ведь было негде оставаться на летний отпуск, так что я жил у него дома. Впечатления на всю жизнь, конечно. Мальчишки нашего Суворовского училища, помоложе нас, потом говорили, что очень нам завидовали, что мы смогли участвовать в параде, а они — нет.
Всю жизнь на службе
— После Суворовского училища вы решили продолжить службу. Где довелось побывать?
— После Суворовского училища я прослужил 2 года в 37-й гвардейской механизированной дивизии на Карельском перешейке. И через 2 года вызывает меня к себе начальник, командир дивизии, и говорит: «Дмитрий Михайлович, вот нам поступило распоряжение направить офицеров на Дальний Восток». Я говорю: «Ну, раз приказано, значит, приказано». Отправился я на Дальний Восток. Сборный пункт был в Хабаровске тогда. Поселили нас на второй речке, это недалеко от Владивостока, где я, наверное, месяц-полтора прожил. Из Владивостока меня направили служить на Курильские острова, в самый крупный остров Курильской гряды Итуруп. Вот я прослужил 4 года. Интересная жизнь была на Курилах. Помню, как связь была плохая, и наш батальон стоял у бухты Касатка. Мне сказали: «Товарищ старший лейтенант, надо поехать на другой конец острова. Надо вот передать то-то, то-то и привезти оттуда то-то, то-то». Я вспомнил, что в Суворовском училище у нас была конная подготовка, и я мог верхом на лошади добраться. До сумерек я ехал до пограничной заставы морской, там переночевал, поехал дальше, отвез все документы, которые меня просили, привез тоже то, что просили. Приехал обратно, также переночевал на этой морской погранзаставе. После Курил направили военным представителем в Московский институт теплотехники, это разработчик наших твердотопливных ракет. Потом меня пригласили в Главное ракетно-артиллерийское управление, я там проработал довольно долго. А потом, сейчас вот не помню каким образом, меня пригласили в Генеральный штаб. Десятое главное управление Генерального штаба — это управление по взаимодействию с нашими дружественными государствами Варшавского договора. До конца своей службы я послужил в 10-м главном управлении Генерального штаба, и был уволен в связи с выслугой лет в чине полковника. После этого я работал в Гостелерадио, пока его не закрыли, затем в Министерстве чрезвычайных ситуаций, где я проработал до 2008 года.
— В вашей биографии очень много и поездок, и командировок в довольно удаленные места службы. А получалось ли совмещать как-то личную жизнь с работой?
— Вы понимаете, я как-то об этом даже и не задумывался. Тут, видимо, психические свойства каждого человека очень разнятся, отличаются. Во всяком случае, я не чувствовал себя ни в чём-то как-то ущемленным, в общем, чем-то обиженным, нет. Курьезных ситуаций было много, анекдотических, я бы даже сказал. Вот, помню, как на Курилах, в кооперативном магазине, стояло две бочки — металлическая и деревянная. В металлической — спирт, в деревянной — красная икра, 38 рублей за килограмм. Ну разве это цены? Я оптимистом всегда был по натуре. А потом, всегда много всяких увлечений было, задач. Сейчас на это нет времени, но я помню, как занимался шахматами, увлекался спортом. Я имел третий разряд по всем видам спорта и по силовой гимнастике — брусья, кольца, перекладина, турник. Ну и по легкой атлетике. конечно. Так и сохранил бодрость духа.
«Достойный пример, достойное поколение»
— Есть вопрос и о нашем подрастающем поколении — сейчас у ребят есть достаточно много путей посвятить себя отчизне. Это и кадетские классы, и юнармия. Скажите, какое напутствие вы, как суворовец, можете дать этим ребятам?
— Я перед ребятами много раз выступал. Говорил о той тяжелой войне, которую вынес наш народ, о голодных годах, которые за ней последовали. Об этом знаменитом обращение Черчилля к нации, где он говорил, что каждое утро молится, чтобы Сталин был жив и здоров. И он пояснял, что если победит Гитлер, то через год-полтора он оккупирует Великобританию, а та вместе с Японией поставит на колени Америку. И это был очень точный прогноз одного из столпов империализма, премьер-министра Великобритании Черчилля. Голубая мечта Гитлера бы точно исполнилась в тысячелетнем рейхе, если бы он смог победить, взять Москву. За 3 недели фашисты победили Францию, разгромили Польшу...
— Вы говорите о том, что необходимо учить молодые поколения нашей истории и не позволять забывать эти уроки?
— Да. Тем более, что вот сейчас национализм, может не фашистский, но национализм, возрождается на Украине. Кто бы мог подумать, что братский нам народ можно поставить в такое положение, что нацизм снова поднимает голову. Конечно, этого допустить нельзя. И, вы знаете, я бы мог вслед за Черчиллем сказать: утром встаю и молюсь, чтобы наш президент Путин был жив и здоров. Только он может победить этот нацизм.
— Сейчас наши бойцы, ровно так же, как и 80 лет назад, сражаются с национализмом. Что бы вы могли пожелать ребятам и парням, которые встали на защиту Родины?
— Нашим замечательным, отважным парням пожелать успеха в этой борьбе и вернуться живыми и здоровыми. Они проявляют удивительную отвагу, мужество в этой борьбе. Они действительно достойные сыны, внуки и правнуки наших воинов, победивших в Великой Отечественной. Они будут примером. Это будет достойный пример, достойное поколение, несущее славу наших отцов и дедов.
