Шесть лет назад директор школы Светлана Зонова привезла в свой дом первого приютского ребёнка. Два годя спустя её примеру последовала коллега Татьяна Гришина. Затем детдомовские и интернатские поселились у Саракуевых, Свенян, Носульчик...
Бабушки не увольняются
— Это что, мода? — спрашиваю Ольгу Саракуеву, через дом и добрые руки которой прошло уже 18 детей.
— Скорее образ жизни. И одновременно профессия. Я числюсь воспитателем семейно-воспитательной группы в приюте, хотя работаю дома. Хотела уволиться — здоровье уже не то, пора отдыхать. Но маленький Димка как забрался ко мне под мышку, как заскулил: «Бабуля, а ты меня не оставишь?» — так вопрос с моим увольнением и закрылся.
— А «мода» — слово не ругательное. Отчасти, может, и мода, — соглашается Татьяна Николаевна. — Когда все в деревне посмотрели на Светлану Павловну — как весело и шумно стало в её доме, как на глазах расцвела её Оленька, многие, и я в том числе, перестали бояться чужих детей. Да, наследственность у них может быть плохой. Никто не даст гарантии, что годы спустя не запьют, как их биологические отцы и матери, лишённые родительских прав. А что, родные дети никогда не пьют? И с ними нет проблем?
Виктор, муж Светланы, считал поначалу: гены всё равно возьмут своё. А теперь, когда у приёмной дочери хоть медленно, но решаются проблемы с учёбой, утешает жену: ничего, всё образуется.
И надежды эти небеспочвенны. Юля, старшая из местных приёмных детей, нынешним летом поступила в Саратовский университет, причём на бюджетное место; учится на психолога. Ею гордится вся деревня. А поскольку у Юли в Прокудине остаётся полдома от отчима, все надеются, что через несколько лет в школе появится свой психолог. Причём такой, которому проблемы опекаемых детей знакомы не понаслышке.
— У нас ведь не как в городе, где за репетиторство платят, — объясняет Светлана Зонова. — Деревенские учителя, видя, что ребёнок способный, имеет шансы поступить в вуз, готовы с ним часами просиживать — и никому в голову не придёт брать за это деньги.
— Когда брала в дом первого ребёнка, — признаётся Светлана, — думала о нём, о своей семье: сын и дочь выросли, живут отдельно, а нам-то с мужем неужели одним оставаться? Думала о школе: число учеников уменьшилось до критической цифры — как бы школу не понизили в статусе, тогда моей зарплаты на жизнь хватать не будет. А вот о сохранении деревни даже не думала. Это позже мы осознали: если наши родные дети вырастают и уезжают в город, то приёмные, наоборот, рады жить в деревне — от добра добра не ищут, было бы только жильё.
В районном центре человек, «знающий подноготную», скептически заметил: не ищите здесь гуманизм — детей берут из-за денег. За опекунство платят, а в деревне по-другому не заработаешь — сельхозпредприятие почти развалилось.
Да, опекунам платят около 3 тыс. руб. — зарплата и до 14 тыс. руб. — пособие на жизнь каждого ребёнка. Но только на эти деньги не разбогатеешь. Госпособие целиком на ребёнка уходит — за этим отдел опеки следит пристально. Была бы эта работа прибыльной, в приюты очереди бы выстраивались.
— Каждый пристроенный ребёнок — удача, — говорит заведующая районным отделом опеки Наталия Серова. — Прокудино для нас — спасение: пока вы с родителями беседуете, я ещё для двоих детей дома подыскала.
«Мамуля» — это результат
Обвинять в корысти семейного воспитателя можно или по незнанию, или из злорадства. Ну кто сосчитает, сколько мучительных часов проводит каждый из них, отучая подростка от вредных привычек, приобретённых в прошлой жизни?!
— Моя новая дочка патологически врала, — рассказывает приёмная мать. — Разбив чашку, тотчас отпиралась: это не я. Приходилось уговаривать: доченька, не переживай, и я недавно тарелку из рук выронила — смотри, как много у нас посуды! А я как раз собиралась новые чашки купить, вот пойдём вместе и купим. «Боюсь говорить правду», — признавалась она. Стала ей показывать, как мы все в доме говорим друг другу правду — и ничего плохого ни с кем не случается. Вот позвонил сын из города, стал рассказывать: его в колледже из-за прогула нескольких занятий к зачёту не допускают. Специально громкую связь включила — пусть дочка услышит: сын говорит правду даже тогда, когда мог бы скрыть.
Сложности у приёмных родителей особые: на подопечных нельзя крикнуть, резко упрекнуть — потеряешь контакт, тогда всё пойдёт прахом. Вот и приходится решать педагогические задачи буквально каждый день. Мама объясняет дочке-подростку: влюбляться каждую неделю в нового парня нестрашно — только это не любовь. Не спеши, ты такая красивая, тебя непременно полюбят. А если ещё увидят, какая ты добрая и умная...
Хвалить приходится десятки раз в день за каждый правильный шаг. Им ведь прежде так недоставало теплоты. Зато проходит время — и звучат предложения помочь, тёплое слово «мамуля».
Мнение эксперта
Светлана Пронина, директор программы «Право ребёнка на семью»:
— В последнее время количество усыновителей-россиян хоть и не намного, но всё же превысило число заграничных претендентов на родительство. Ситуация станет ещё лучше, если закон об опеке учтёт психологическую сторону процесса оформления детей в приёмные семьи. В нём должны участвовать психологи, социальные педагоги. Чиновники зачастую своим бюрократическим отношением отбивают у людей желание брать в дом чужого ребёнка. В детдомах России сегодня находится более 140 тыс. сирот. Если эти цифры увеличатся, то и приёмные семьи не спасут страну от сиротства.
