Говорят, что астрофизикам, которые бродят среди звездных миров, высвечивают пути вспышки сверхновых, самых могучих звезд во Вселенной. Именно они помогают найти верные пути к Истине. Отсюда и наше познание Вселенной. Точнее, то, что мы знаем о ней сегодня. Подобные «вспышки» открывают для нас главные события, которые дают право называть наше существование «цивилизацией». К сожалению, таких открытий немного, а точнее, не обо всех нам известно. Сегодня надо обязательно рассказать об одном из них…
Подобные юбилейные даты отмечать публично не принято, мол, речь идет не об артисте или политическом деятеле, не о скандалисте и не о красотке из Голливуда, а следовательно, никому это не интересно.
А жаль!
В общем, жаль, что у нас прошлого становится все меньше…
Итак, необычный юбилей!
Ровно 70 лет назад в конструкторском бюро, что находится в Подмосковье, разгорелся нешуточный спор о том, как нужно летать в космос. Дискуссия эта шла уже несколько месяцев, мнения высказывались разные. Даже американцы в ней участвовали. Конечно, заочно, и не подозревая об этом. Но за океаном тоже не могли прийти к единому выводу, хотя там осторожничали, понимая, что человеческий организм многое способен выдержать, но далеко не все!
Впрочем речь шла не о полете «туда», — выводить на орбиты спутники уже научились — а о возвращении из космоса, о посадке на Землю. Толковых идей не было, вариантов было множество, но все они разбивались о сверхвысокие температуры, плазму и перегрузки. Не было и материалов, способных выдержать этот ад… Межконтинентальные ракеты стартовали уже надежно, они уносили на громадные высоты макеты ядерных боеголовок, но ни одну из них в расчетном районе целой найти не удавалось. Сотни солдат прочесывали тайгу в поисках хоть каких-нибудь «кусочков», и почти всегда они выносили из тайги лишь оплавленный металл.
А военное начальство требовало от Главного конструктора С. П. Королева надежную конструкцию, способную побеждать всяческую плазму.
Впрочем, он сам был в этом виноват. Когда с орбиты была сделана первая съемка, то в руках Сергея Павловича оказалась фотография знаменитого «многоугольника»: здания Пентагона. Он с гордостью демонстрировал снимок во всех высоких кабинетах, и там сразу же соглашались на новое предложение конструктора: создать спутник-разведчик, который вел бы съемки вражеских баз, а фотографии на Землю возвращались бы в специальном посадочном модуле.
Нечто подобное хотели сделать и американцы. Более того, они устроили шумную кампанию в печати и добились хорошего финансирования проекта.
Наш проект назвали «Востоком», и лишь небольшая группа проектантов знала, что речь идет не о спутнике-разведчике, а о корабле для полета человека в космос. Возглавлял группу Константин Феоктистов, один из самых талантливых инженеров в команде Королева, один из самых своенравных, упрямых и самостоятельных людей в его окружении, да и характер у него был сложным: начальство не признавал, все старался делать по-своему.
«Трудно было вообразить, как защитить конструкцию спускающегося с орбиты аппарата от воздействия раскаленной плазмы, образующегося вокруг него при возвращении в атмосферу. Как отвести тепло, идущее от плазмы к стенкам конструкции аппарата, чтобы космонавт не зажарился при спуске? — вспоминал К. П. Феоктистов. — Одновременно нужно было решить и другую принципиальную задачу: найти приемлемую, достаточно простую, и в то же время надежную схему спуска с орбиты и посадки. Вариантов могло быть много…»
Проектанты исследовали множество вариантов: несколько десятков. Конструкции выбирались разные: крылатые аппараты (таких проектов было большинство), «иглы», «фары», «колеса» и так далее и тому подобное.
Однажды «сверху» пришло распоряжение изучить возможности посадки с помощью винтов вертолета. Проще говоря, почему бы не создать «космический вертолет»!?
Феоктистов догадался, что идею предложил сам Королев, но использовал «посредников» для ее воплощения, мол, он всегда должен оставаться над схваткой.
Инженеры изучили и этот вариант. Они пришли к выводу, что при такой сложной посадке в атмосфере винты будут работать плохо и не выдержат нагрузок. Отчет был подписан Феоктистовым и направлен Королеву. Но тот не согласился с выводами группы Феоктистова и спустя некоторое время поручил еще одной группе специалистов (уже в академии Можайского) исследовать процессы спуска с орбиты с помощью винтов. Но там ничего тоже не получилось. Главный был разочарован: неужели ему так импонировал космический вертолет?!
«В принципе, такой аппарат можно сделать, — считал Феоктистов. — Но трудности при этом возникают громадные, да и непонятно, зачем его создавать, если можно найти более реальное решение».
И оно было найдено!
«Шарик»! Это слово прозвучало в первых числах мая 1958 года.
Всего месяц потребовалось, чтобы доказать: выбрано наилучшее решение. Это были не только расчеты, но и даже испытания. К примеру, центровка корабля. Надо было добиться, чтобы он входил в атмосферу той стороной, где защита потолще… Эксперимент был проведен тут же, в здании. Взяли шарик от пинг-понга, приклеили кусочек пластилина и начали бросать на лестничной клетке с третьего этажа. Он летел устойчиво, именно так, как надо!
И этот эксперимент был записан в тот отчет, который был представлен С. П. Королеву.
Надо отдать должное Главному конструктору: любые идеи он оценивал мгновенно, ошибался редко. «Шарик» был утвержден, и началась та самая «сумасшедшая работа» (без выходных и праздничных дней, днем и ночью, в Подмосковье и степях Казахстана), которая и привела к запуску Юрия Гагарина. Раньше, чем полет Алана Шепарда, на целых 20 дней!
Между Королевым и Феоктистовым отношения складывались по-разному. Характеры у обоих были твердые, неуступчивые. Мне кажется, Королев ревниво относился к своему подчиненному: все-таки именно в группе Феоктистова родились те идеи, которые позволили нам опередить американцев. Это касается и «Востока», и «Восхода», и «Союза», и орбитальных станций «Салют» и «Мир».
Королев пообещал отправить в космос Феоктистова, если тому удастся сделать «Восход» трехместным.
Феоктистов со своей группой решили проблему.
Феоктистов не уступил, добился отмены нелепого приказа.
К сожалению, контактов с начальством у Константина Петровича так и не случилось. Преемник Королева, академик В. П. Мишин, делал все возможное, чтобы Феоктистова не избрали в Академию наук, чего он, безусловно, заслуживал.
А потом случилась трагедия: при испытательном полете погиб Владимир Комаров. На том самом «Союзе», который проектировала группа Феоктистова.
В почетном карауле у урны с прахом Владимира Комарова мы стояли вместе с Юрием Гагариным и Константином Феоктистовым. А потом я заметил, как Феоктистов решительно направился к Смирнову, который о чем-то беседовал с учеными и космонавтами. Позже Константин Петрович рассказал:
«В день похорон Комарова, весной 1967 года, я говорил с Л. В. Смирновым (тогдашним председателем военно-промышленной комиссии), Келдышем и Мишиным и предложил себя в качестве следующего пилота „Союза“ в полете, который предусматривал стыковку с беспилотным кораблем. Предложение было принято…»
Однако К. П. Феоктистов больше в космос не полетел…
Мне кажется, в определенной степени судьба Феоктистова повторяет судьбу Королева. О нем Константин Петрович писал так:
«Его очень обижало и раздражало, что после запусков первых межконтинентальных ракет, спутников, кораблей он так и оставался для всех до самой смерти безымянным Главным конструктором. Почему? Как-то Хрущев пытался объяснить это необходимостью обеспечения безопасности разработчиков. Смешно. Кто бы стал покушаться на их жизнь? Скорее всего, это помесь ревности к возможной славе подчиненных с боязнью потерять контроль над процессом: людьми со всемирной славой трудно управлять».
…Итак, ровно 70 лет назад начал создаваться легендарный корабль «Восток», который поднял на орбиту Юрия Гагарина. Мы не привыкли отмечать подобные даты, мол, машины ведь не люди… Но за каждой машиной стоят именно люди, и если есть повод вспомнить о них, то это надо обязательно делать, иначе можно забыть все, даже великое…
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
