Зима 1941-1942 годов в блокадном Ленинграде была страшной. Голод выкашивал тысячи горожан. Погибали мужчины, женщины, старики, дети… Общая участь не обходила и людей в погонах. Только в январе 1942 года от голода умерли 166 ленинградских милиционеров. В феврале стражи порядка не досчитались в своих рядах еще 212 человек.
«Хлеб для детишек»
21 февраля 1942 года дежурный по одному из подразделений НКВД по городу Ленинграду принял звонок от заведующей одного из продовольственных магазинов. Женщина взволнованным голосом рассказала – к ней обратилась некая дама, желавшая получить продовольствие по талонам. Заведующую потрясло количество талонов, предъявленных визитершей – 550 талонов на сахар и 176 талонов на хлеб. Все талоны были от детских карточек. «Хлеб для детишек», – уверяла дама, но тут же предложила заведующей за помощь 8 килограммов хлеба и 1,5 килограмма сахара. Для Ленинграда начала 1942 года 8 килограммов хлеба были несметным сокровищем, настоящим богатством. Дама с талонами была уверена, что заведующая не устоит перед искушением. Та действительно пообещала помочь, но сразу после этого позвонила в НКВД. Работница торговли была уверена – такое количество талонов у дамы могло появиться лишь в результате преступных действий.
В магазин отправился оперативный сотрудник – сержант Смольнинского райотдела НКВД Александр Михайлов. Он дождался возвращения владелицы талонов, прибывшей за продуктами. Встреча с сотрудником НКВД привела ее в смятение. Проверили квартиру дамы, и обнаружили там… чемодан, набитый хлебными буханками. А помимо этого россыпь талонов, по которым можно было получить еще почти 90 килограммов хлеба.
«Помогите, там милиционера убивают!»
Задержанной оказалась Нина Петровичева, продавец магазина №2 Смольнинского райпищеторга. На первом допросе она стала рассказывать историю, хорошо знакомую нескольким поколениям оперативников: «Ко мне в магазине подошел мужчина, попросил отоварить талоны, обещал за помощь буханку хлеба, как его зовут – не знаю». В рассказ Петровичевой сотрудники милиции не поверили. С помощью соседей дамы узнали, что к ней часто наведывались двое мужчин – один штатский, а другой в военной форме.
В квартире дамы была организована засада. Впрочем, «засада» была весьма условной – дежурил один-единственный оперативник Михайлов, сам еле живой от голода. Когда на пороге появились те самые мужчины, сержант Михайлов предложил им пройти в отделение. Незнакомцы с нехарактерными для ленинградцев той поры сытыми лицами набросились на оперативника. Неизвестно, чем бы закончилась схватка, но любопытная соседка, выглянувшая на шум, выбежала на улицу и закричала: «Помогите, там милиционера убивают!». Злоумышленники пустились наутек. Раненный Михайлов, получивший удары ножом, преследует их, и с помощью слесаря трамвайного парка им. Блохина задерживает одного – гражданского.
Мужчина объясняет, что принял милиционера за преступника, что от армии имеет освобождение, и все происшедшее – нелепая случайность.
Большое дело
Кроме нападения на милиционера предъявить мужчине было нечего. Но у него в кармане нашли расписку некоей гражданки Чекур о получении денег за продажу одежды. По адресной книге нашли Анну Чекур, которую решено было допросить. Женщина выглядела напуганной и путалась в показаниях. Тогда прокурор дал санкцию на обыск в ее квартире. При обыске были найдены несколько тайников, а в них крупные суммы денег, требования продовольственным базам о выдаче продуктов, бланки для получения воинских льгот, бланки удостоверений для освобожденных из тюрем и т.д. Не оставалось сомнений, что сотрудникам НКВД удалось выйти на след крупной банды, действовавшей в Ленинграде. Но в тот момент следователи еще не представляли, какой размах приобрели действия преступников.
Не знали они, что к бандитам с другой стороны подбирается контрразведка, ибо преступники, незаконно получавшие продовольствие в погибающем от голода городе, работали на гитлеровцев.
Непризнанный талант
Но вернемся чуть назад во времени.
В 1940 году в одном из продовольственных магазинов Ленинграда был задержан 24-летний Виталий Кошарный. Мужчина предъявил кассовый чек на крупную сумму, который вызвал сомнения у продавца. Сомнения оказались не напрасными – милиция установила, что злоумышленник подрисовал на чеке пару нулей, чтобы увеличить сумму покупки.
Подделкой документов Кошарный стал заниматься еще в юности. Окончив всего 6 классов школы, он подделал аттестат, чтобы поступить в Академию художеств. Но подделка не помогла Кошарному выдержать конкурсный отбор. Тогда опять-таки при помощи поддельных документов поступил на работу в трест «Ленинградоформление».
История с магазинным чеком могла закончится для Кошарного мягким наказанием – молодой парень, не самая значительная сумма ущерба… На время следствия и суда его даже не стали задерживать. И за это время Кошарный стал фигурантом еще одного дела. На сей раз он при помощи супруги и приятеля-бухгалтера пытался провернуть новый трюк – получить 10 000 рублей со счета пивзавода, предъявив поддельное платежное поручение. На сей раз Кошарного арестовали. Начало войны он встретил в лагпункте №32.
Нападение гитлеровцев не вызвало у Виталия Кошарного патриотического подъема. Считая себя творческой личностью, с которой несправедливо обошелся советский режим, Кошарный был намерен мстить коммунистам. Разумеется, с выгодой для себя.
Конвейер по производству фальшивок
Вокруг себя начинающий лидер банды собрал группу уголовников, с которыми собирался творить большие дела. Для начала он сумел подделать для себя и подельников фальшивые документы об условно-досрочном освобождении. А затем, дождавшись очередного налета немецкой авиации, Кошарный и его группа в октябре 1941 года выбрались из лагеря. Патрулям они предъявляли поддельные справки им говорили – едем в Ленинград, чтобы уйти на фронт, бить немецкую гадину. Им верили.
В Ленинград они действительно попали, но на фронт, разумеется, не собирались. Поселившись на квартирах у знакомых, Кошарный с подельниками приступили к преступному промыслу. Главарь банды подделывал талоны на хлеб, а другие члены банды их отоваривали. Сначала Кошарный изготавливал документы и карточки вручную, но затем смог сделать клише из дерева и резины. Банда расширяла свои ряды. На рынке преступникам удалось познакомиться с работником типографии Николаем Тихоновым, который стал снабжать бандитов специальной бумагой, краской и шрифтами. Анна Чекур была сожительницей одного из подельников Кошарного. На квартире ее сестры, Екатерины Баланцевой, банда создала настоящую подпольную типографию.
И здесь возникла проблема – как получать продовольствие по такому количеству талонов? Весь состав банды рисковал быстро примелькаться и попасть под подозрение.
Один из подельников Кошарного, некто Федоров, в прошлом был кладовщиком в магазине № 18 Смольнинского райпищеторга и был осужден за растрату. Подключив свои старые связи, он привлек к хищениям целую группу сотрудников ленинградской торговли.
Из песни слов не выкинешь – наряду с той заведующей, с сигнала которой началось расследование, были и те, кто помогал бандитам красть последний кусок хлеба у умирающих ленинградцев. Особо «отличился» директор магазина №34 Александр Баликов, выделивший банде Кошарного по фальшивым талонам в общей сложности 9 тонн продуктов. Доля Баликова составляла 50 процентов, то есть лично для себя директор получил четыре с половиной тонны продуктов.
«Знамя Адольфа Гитлера»
Кошарному было мало и этого. Члены банды решили установить связь с немецкой разведкой, чтобы, после захвата гитлеровцами Ленинграда, получить статус «борцов с коммунистами» и легализоваться. Один из подельников Кошарного перешел линию фронта, сдался немцам и заявил о желании с ними сотрудничать. «Активиста» приняли с распростертыми объятиями. Гитлеровская разведка возлагала особые надежды на уголовников, рассчитывая подорвать оборону Ленинграда изнутри. После прохождения курсов в разведшколе бандит был переброшен назад в Ленинград. Теперь банда Кошарного должна была работать на немцев.
Главарь дал своей группе название «ЗИГ-ЗАГ», что означало «Защитники интересов Германии – Знамя Адольфа Гитлера». Бланки «ЗИГ-ЗАГА» и агитационные листовки были обнаружены при обыске на одной из квартир преступников. Есть, правда, версия, что в действительности агитацией в Ленинграде они не занимались. Бланки и листовки были нужны преступникам, чтобы предъявить их оккупантам в качестве доказательства своей преданности.
Получив огромное количество продуктов, Кошарный и подельники перепродавали их и жили в свое удовольствие. Они упивались водкой и обжирались, в то время как рядом с ними сотни горожан каждый день умирали от голода.
Хлеб по цене человеческих жизней
Но в марте 1942 года все было кончено. Состав группировки был выявлен, ее основные члены, включая Виталия Кошарного, арестованы.
Интересный момент – один из бандитов, Михаил Баскин, уговорил Кошарного оформить ему документы, согласно которым свой срок он отбывал не по уголовной, а по 58-й «политической» статье. Так Баскин хотел поднять свой авторитет перед Третьим Рейхом. Интересно, нет ли сейчас у кого-нибудь желания реабилитировать «жертву режима» Баскина? Или «притесняемого советской властью» художника Кошарного?
Следствие по делу банды «ЗИГ-ЗАГ» было завершено в июне 1942 года. Согласно обвинительному заключению, «Кошарный и его подельники в период с ноября 1941 года по март 1942 года расхитили около 17 тонн хлеба и других нормированных продуктов из государственных магазинов Ленинграда».
За это же время в Ленинграде погибли от голода более 260 тысяч человек.
Кошарный и другие члены «ЗИГ-ЗАГа» писали прошения о помиловании, обещали искупить вину на фронте. 19 июня 1942 года Военный трибунал войск НКВД СССР ЛенВО и охраны тыла Ленинградского фронта вынес приговор – Виталия Кошарного и его подельников расстрелять. 30 июня 1942 года приговор был приведен в исполнение.
Можно ли смеяться над блокадой? 
Бухгалтер-оборотень. Как шеф гестапо изображал няньку и узника концлагеря 
«Жгли, крошили черепа». Почему в Прибалтике доживают свой век слуги Гитлера 
Человек в футляре. Как советский разведчик разоблачил карателя из Хатыни 
