95 лет назад, 1 ноября 1922 г., скончался самый больной человек Европы. Диагноз ему поставил не кто иной, как русский император Николай I, который именно так назвал в середине XIX столетия слабеющую Османскую империю. Выходит, что болезнь длилась примерно лет 70, а в качестве патологоанатома выступил Гази Мустафа Кемаль-паша, более известный по прозвищу Ататюрк. В тот осенний день он официально объявил о том, что Османский султанат упразднён.
Раздел империи
Первую мировую войну с полным правом можно назвать «гробовщиком империй». Считается, что по её результатам приказали долго жить целых четыре империи: Австро-Венгерская, Германская, Османская и Российская. Насчёт двух первых спору нет: потерпев военное и политическое поражение, они сразу развалились, и карта Европы теперь перекраивалась без их участия. Насчёт Российской империи — большие сомнения. Да, формально империя распалась. Но к концу 1922 г. она фактически была возрождена под именем СССР. Да, кое-какие территории были потеряны, но в общем и целом 1/6 часть суши по-прежнему представляла собой империю.
С Оттоманской Портой дела обстояли иначе. Вообще-то, она была в лагере проигравших, и церемониться с ней не предполагали. Страны-победители определили ей судьбу в чём-то даже более печальную, чем досталась её союзникам: Германии и Австро-Венгрии. У тех хотя бы не отбирали их столиц, а тут Константинополь был оккупирован франко-английскими войсками. К тому же было объявлено, что и сам город, и вся зона проливов в недалёком будущем будет отчуждена от страны и передана под международное управление. Остальное кромсали, руководствуясь примерно теми же лекалами, что и в Европе. Солидную и самую завидную часть поделили между собой Франция и Англия: первой доставались Сирия и Ливан плюс протекторат над Тунисом и Марокко, второй – Палестина и Месопотамия, да ещё и военное присутствие в Египте, то есть контроль Суэцкого канала. Подсуетившаяся Италия получала чуть ли не половину Малой Азии со всем её средиземноморским побережьем: знакомую многим Анталью. Кое-что досталось Греции: серьёзный анклав в Малой Азии с центром в Измире, старинной греческой Смирне, бывшей столице римской провинции Азия. Из остатков планировали нарезать ряд независимых национальных государств. Прежде всего — Армению и Курдистан. Ну и, наконец, отчуждали весь Аравийский полуостров, где предполагали создать нечто под названием Хиджаз. То, что впоследствии станет Саудовской Аравией. Для Османской империи это было особенно унизительным. Хиджаз — историческая территория возникновения ислама, а султан Османской империи считался халифом мусульман. То есть формальным главой всего исламского мира.
Словом, картина безрадостная. Тем силам рухнувшей Османской империи, которые не желали мириться с полным поражением и окончательным демонтажом своей великой некогда родины, нужно было противопоставить этому новому порядку что-то совсем уже необыкновенное. То, что сможет удивить и обескуражить торжествующих победителей. И то, что одновременно станет «точкой сборки» для своих. Что-то простое, привлекательное и эффективное. Но что?
Ловкий финт
Гази Мустафа Кемаль-паша сделал ставку на самый вульгарный национализм. Ничего нового в этом не было, во всяком случае, для стороннего европейского наблюдателя. Более того, на волне образования национальных государств в самой Европе Мустафа железно попал в тренд. Это было знакомо и вызывало даже сочувствие. Особенно при такой вот риторике: «Суть проста: суверенное принадлежит самому народу страны. Но дом Османской династии присвоил себе привилегии силой, и именно через насилие её представители правили турецкой нацией и поддерживали своё господство в течение десяти веков. Теперь это нация, которая восстала против узурпаторов, забирает себе право эффективно осуществлять свой суверенитет». Османская империя открыто провозглашалась «отсталым и закономерно погибшим государством».
Более того, риторика подкреплялась разрывом с исламом. С той самой религией, которая пугала, а местами даже терзала Европу уже больше тысячи лет. Шаги Ататюрка на этом поприще, например, отмена законов шариата, до сих пор вызывают нарекания у правоверных мусульман: «Гордиться реформами Ататюрка и превозносить его „достижения“ может только манкурт, т. е. человек, утративший историческую память, духовные ценности и порвавший связь со своим народом».
Всё получалось очень просто и привлекательно. Султаны плохие, мы их сами сбросили и прогнали. Ислам? Пусть остаётся как декоративный элемент, не более того. А турецкий народ хороший и ни в чём не виноват.
К тому моменту, когда Ататюрк объявил об упразднении султаната, его военные соединения контролировали почти всю территорию современной Турции за исключением Константинополя и зоны проливов. Его демонстративные шаги по созданию подчёркнуто светского государства, где власть исходит от «турецкой нации», идеально вписывались в ту картину мира, которая была привычна и привлекательна для ведущих европейских держав-победительниц. И потому от планов «взять всё и поделить» они отказались. Более того, «хорошему турецкому народу» во главе с новым вождём уступили и Константинополь, и зону проливов. И даже позволили заниматься нацбилдингом дальше. Как он проходил и какие имел результаты, можно судить по любопытной статистике. В период с 1922 по 1927 гг. – а это были самые ответственные годы национального строительства в новом государстве – происходит резкое сокращение немусульманского населения в главных городах Турции. Скажем, Эрзерум. Доля немусульманского населения там доходила до 32%. И снизилась до 0,1%. Город Сивас: было 33%, стало – 5%. Город Трабзон: было 43%, стало – 1%. Всё шло по схеме: «Одна страна, один народ, один вождь».
