340 лет назад, 15 мая 1682 года, в девятом часу утра часть московских слобод огласилась пушечными выстрелами. Следом приходские церкви этих самых слобод ударили в набат. Так начался знаменитый Стрелецкий бунт, который возвёл к вершинам власти царевну Софью. А потом был ею же подавлен самым жесточайшим образом.
Битва двух партий
Во всяком случае, так положено считать уже более трёхсот лет. Удобный и красивый шаблон. Вот, дескать, было у русского царя Алексея Михайловича Тишайшего две жены — Марья Милославская и Наталья Нарышкина. И было от них потомство. Старшинство, конечно, принадлежало детям Марьи Милославской, её сын Фёдор так и вовсе после смерти отца стал царём. Но Фёдор был слаб здоровьем и вскорости помер. Его брат, царевич Иван, тоже был слаб здоровьем и совсем немощен.
Зато сын Натальи Нарышкиной, царевич Пётр, наоборот, — и здоров, и весел, и умён не по годам, и, в общем, гораздо более достойный кандидат на отеческий трон, чем его малахольные единокровные братья. Словом, боролись при дворе две партии. Одна за Ивана, другая — за Петра. Те, что за Ивана, оказались хитрее. Его родственник по матери, боярин Милославский, злой и коварный интриган, придумал поднять стрельцов по набату, чтобы те захватили Кремль и извели проклятых Нарышкиных под корень...
Короче, стрельцы — это так, пешки. Обманутая массовка, которую использовали в своих интересах циничные политики, чтобы устранить конкурентов. Всё просто и ясно.
А был ли бунт?
И категорически не соответствует действительности. Потому что ни Милославские, ни Нарышкины тут ни при чём. Более того — 15 мая 1682 года не было никакого бунта.
Дело в том, что для народных волнений существует своего рода табель о рангах. В самом её низу действительно стоит бунт — стихийное проявление недовольства непосредственным начальством. Чуть выше идёт мятеж — стихийное же вооружённое выступление против власти. Ещё выше — восстание. Это уже подготовленное массовое вооружённое выступление. Венчает всё это революция, которая есть не что иное, как насильственная смена социального или политического строя.
Так вот. То, что произошло в Москве весной и летом 1682 года, можно смело назвать восстанием, которое вплотную приблизилось к революции.
Нет, бунт стрельцов имел место. Но ещё в апреле, при вполне живом царе Фёдоре Алексеевиче. Тогда стрельцы взбунтовались против своего непосредственного начальства, начиная с полковников и заканчивая главой Стрелецкого Приказа, боярином Юрием Долгоруковым. Причина была прозаична и стара, как мир. Начальство погрязло в воровстве, коррупции и беззаконии: «Жонки и дети стрелецкие жалованье на прокорм не могут получить без выворота (отката — прим. авт.) для дьяков и подьячих. Полковники государевы деньги, и кафтанные, и пушкарские, и знамённые, и прочие, берут себе, а мы полковое имущество сами покупаем и через то разоряемся без остатку. А десятники и урядники для своих прихотей бьют стрельцов кнутом и батогами...»
Именно с такой челобитной стрельцы явились к царю Фёдору Алексеевичу 23 апреля 1682 года. Явились, силой преодолев сопротивление полковников и лично Юрия Долгорукова, который пытался им угрожать и даже заковать в кандалы, но не учёл одного момента — охрану царского дворца несли те же рядовые стрельцы. В общем, к царю пробились, то есть бунт завершился победой. Победа могла стать полной и безоговорочной — Фёдор Алексеевич 24 апреля успел приготовить указ: «Семёна Грибоедова и прочих виновных стрелецких начальников сослать в Тотьму, и вотчины их отнять, и из полковников отставить». Но это распоряжение царя не успело стать законом. 27 апреля Фёдор Алексеевич умер.
Трезвые, злые и решительные
Первое, что сделали высшие чиновники после смерти царя — подчёркнуто нагло, почти торжественно выпустили из тюрьмы взятого было под стражу полковника Семёна Грибоедова, а также «прочих виновных». Стрельцы справедливо оценили этот шаг как пощёчину. И начали готовить восстание.
Именно оно и началось 15 мая. Причём все сторонние наблюдатели, включая иностранцев, свидетельствовали, что проходило всё на удивление дисциплинированно. Никакой пьяной толпы, штурмующей Кремль, не было. Первое, что сделали восставшие полки, — это закрыли все кабаки и питейные дома. И только потом направились в царскую резиденцию. Под звуки набата и барабанный бой, в полном вооружении, с развёрнутыми знамёнами, начищенными пушками и дымящимися фитилями. Датский посланник Гильдебрандт фон Горн описывал это так: «Подобно стальной реке, с изумительным стройством, как на иностранного неприятеля». Трезвые, злые, с внятными требованиями, стрельцы, поддержанные посадскими людьми, беспрепятственно вошли в Кремль...
Что тогда произошло в Кремле и кому следует отдать сомнительную честь первого выстрела и пролитой крови, достоверно выяснить невозможно. Хотя большая часть очевидцев говорит, что стрелять начали из дворца. Так или иначе, восставшие стрельцы принялись карать зло по-своему. Был убит лидер «партии Нарышкиных» боярин Артамон Матвеев. Был убит и родственник Милославских, глава Стрелецкого приказа Юрий Долгоруков вместе со своим сыном Михаилом. Был убит дьяк Посольского приказа Ларион Иванов, незадолго до этого похвалявшийся «обвешать стрельцами весь Земляной город»... Короче говоря, за время восстания 15-17 мая было убито 17 сановников. Вообще-то стрельцы требовали выдать им на расправу без малого 50 «обидчиков». Кровопролитие было остановлено самими восставшими — они рассудили, что остальные достойны ссылки или даже прощения.
Иными словами, восстание тоже окончилось победой. На Красной площади был возведён первый гражданский памятник в России — «столп» с медными досками, на которых «в память будущим родам написана вина всех побиенных и их, стрельцов, для государства радение».
Случайная власть
Более того — останавливаться на достигнутом восставшие не пожелали. И перешли напрямую к революционным преобразованиям. Современные историки, в частности Андрей Богданов, полагают, что стрельцы и посадские люди даже сформировали свой корпус депутатов, которые получали право контролировать работу чиновников и ведомств: «Чтоб государевой казне порухи не было, отдать весь приход и расход на ведом нарочитых выборных от всякого чину людей». Самое интересное, что вновь созданная система даже какое-то время проработала. Правда, довольно скоро стала давать сбои.
Именно этим и воспользовалась царевна Софья. Власть, полученная ею в результате стрелецкого бунта, была, во-первых, случайной, а во-вторых, явно ущербной. Ну какое может быть самодержавие, если «невегласы-мужики» практически вошли в государственный аппарат и по факту диктуют волю верховному правителю? Софья бежала из Кремля и из Москвы, обосновалась в Троице-Сергиевой Лавре и принялась собирать дворянское ополчение, чтобы раздавить стрельцов. Но «давить» никого не понадобилось. Стрельцы сами, что называется, «врубили заднего» и отказались от революционных приобретений. Зато выговорили себе массу льгот и поблажек. 2 ноября 1682 года памятный столп, установленный на Красной площади в честь победы восстания, сравняли с землёй. Так закончилась история единственного успешного вооружённого антикоррупционного выступления в истории России.
