145 лет назад, 1 апреля 1876 года, у могилёвского купца первой гильдии Самуила Залкинда родилась дочь. Назвали её Розалией. Имя и отчество остались при ней навсегда. А вот фамилию она меняла дважды. По первому мужу — Берлин. По второму мужу — Самойлова. Было ещё множество партийных псевдонимов: Осипов, Тётя Аня, Валерия, Демон. В истории закрепился лишь один из них, сравнительно нейтральный. Землячка.
Итак, Розалия Землячка. Прожила семьдесят лет. Училась во Франции, на медицинском факультете Лионского университета. В 17 лет примкнула к революционерам, в 27 лет стала членом ЦК РСДРП. В 45 лет стала первой советской женщиной-орденоносцем: за заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной армии удостоилась Ордена Красного Знамени. Была председателем Комиссии советского контроля, со стороны партии курировала расход денежных средств. Во время войны занималась реэвакуацией Московского государственного университета: сначала — из Ашхабада в Свердловск, потом — из Свердловска в Москву. Биография более чем достойная.
Но есть один пункт, который делает из этой сравнительно ровной биографии самый настоящий фильм ужасов. В течение шестидесяти дней 1920 года Розалия Землячка являлась ответственным секретарём Крымского обкома РКП (б). Этого оказалось достаточно, чтобы повесить на неё всю ответственность за «чудовищный красный террор в Крыму».
Описывая деятельность Землячки в Крыму, очень часто используют крайне эмоциональный тон, пытаясь красочными «подробными деталями» убедить читателя в том, что Розалия Самуиловна — самый настоящий демон во плоти. Не по партийному прозвищу, а по сути. Или, как выразился Александр Солженицын, «Фурия красного террора». «После её появления Чёрное море у берегов покраснело от крови расстрелянных… Пулемёты работали не переставая… Землячка лично сказала, что жаль тратить „на эту нечисть“ патроны, и велела просто топить… Дети на коленях молили пощадить их родителей, но фурия была непреклонна…»
Выглядит действительно впечатляюще. Однако на поверку оказывается, что как раз Розалия Землячка вряд ли может нести ответственность за все эти ужасы.
Начать следует с того, что обком партии в принципе не имел никаких полномочий расстреливать. Этим занимались совершенно другие структуры. Вот как писал о красном терроре в Крыму один из его настоящих организаторов, председатель Военно-революционного комитета Таврической губернии Семён Крылов: «Для очистки Крыма и в частности Севастополя от этой нечисти центральными карательными органами были присланы чрезвычайные органы: ударная группа Особого отдела Южфронта, Особотдел 46-й дивизии, Особотдел Черназморей и Реввоентрибунал Черназморей. Все эти органы в конечном счете быстро сделали порученное дело, но некоторые работники, которым была дана неограниченная чрезвычайная власть, натворили много ошибок и даже злоупотреблений. Особенно неистовствовал ничего не хотевший признавать Особый отдел 46-й дивизии. С ним главным образом получился острый конфликт. Его отделение в Балаклаве безвинно расстреляло несколько человек, сотрудники отдела чрезвычайно безобразничали, в Севастополе отдел производил массу беспричинных арестов».
Отметим, что ни имя Землячки, ни партийные организации в этом списке не присутствуют. Отметим также, что высшая власть — а Военно-революционные комитеты по факту таковой и являлись — по мере сил обуздывает беспричинный террор, причём дело даже доходит до конфликтов с органами «чрезвычайки».
Откуда в такой ситуации могли взяться «десятки тысяч безвинных людей, зверски замученных по воле женщины-палача Землячки», которая, как нас убеждают, «носилась в кожанке с маузером на боку и лично принимала участие в казнях»?
В реальности их и не было. Они появились в виртуальной реальности, сконструированной трудами публициста Сергея Мельгунова, эмигрировавшего из Советской России. В своей книге «Красный террор в России 1918-1923 гг.» он подробно и красочно описывает «зверства большевиков» в Крыму в 1920 году и временами даже ссылается на источник: «28-го ноября уже появляется в „Известиях временного Севастопольского ревкома“ первый список расстрелянных — их 1634 человека, из них 278 женщин; 30-го ноября публикуется второй список в 1202 человека, из коих 88 женщин».
Вообще, ссылаться на советские газеты — это не самая хорошая затея. Их можно проверить. А проверка покажет один любопытный момент. «Известия временного Севастопольского ревкома» действительно существовали. Но выходила эта газета всего лишь один месяц: в декабре 1917 года. Когда советская власть осенью 1920 года была восстановлена, газету перезапустили под названием «Маяк коммуны». И в ней никогда не печатались расстрельные списки, в чём всегда можно удостовериться.
Но чем же занималась Землячка в течение этих двух месяцев, что провела на посту особого секретаря Крымского обкома партии? Тем, чем и положено заниматься партийному работнику: наведением порядка в армии, налаживанием систем управления и нормального функционирования губернии. Об этом свидетельствуют её письма в Москву: «Теперь один из самых больных вопросов — это вопрос о 4-й Армии. Она пьянствует и занимается грабежами почти в большинстве своем вместе с командирами и комиссарами… В отношении главной задачи, которая стоит перед Крымом — создания Всероссийской здравницы, — ничего ещё не делается. Вакханалия в этом отношении полная. Я бросила изрядное количество людей на эту работу, но сомневаюсь, чтобы они были хорошо использованы… Мы чрезвычайно страдаем здесь от присылки из разных мест шкурников. Нами послан ряд телеграмм с требованием не командировать нам людей без ходатайства с нашей стороны. Но люди прибывают, и я многих откомандировываю обратно…»
Как видно, главная задача — не расстрелять и утопить побольше людей, а сделать Крым Всероссийской здравницей. А главный и самый больной вопрос — кадровый. Вот по кадровому вопросу Землячка иногда действительно вмешивалась в работу ЧК. Так, именно с её подачи в «органы» попал будущий знаменитый полярник Иван Папанин. Она силовым решением «продавила» его на пост коменданта Крымской чрезвычайной комиссии.
Жизнь показала, что решение было правильным. Папанину удалось обуздать беспредел, творящийся на местах: «Как комендант Крымской ЧК я ознакомился с делами, которые вёл один из следователей. Чуть ли не на каждом стояла резолюция: „Расстрелять“. Признавал этот следователь лишь два цвета — чёрный и белый, — полутонов не различал. Врагов, настоящих, закоренелых, достойных смертной кары, было от силы десять, остальные попали в ЧК по недоразумению».
Это не единичный случай. Ставленник Землячки часто пересматривал дела, которые вели зарвавшиеся следователи. И принимал ходатайства от населения: «Ходил хлопотать ко мне за нескольких случайно задержанных студентов высокий, темноволосый молодой человек с ясными глазами. Он горячо доказывал, что головой ручается за своих друзей. И приходилось мне поднимать их дела, идти к следователям. Я забыл об этом „ходатае“ и никогда бы не вспомнил, если бы через три с половиной десятилетия в коридоре Академии наук не остановил меня всемирно известный учёный.
— Иван Дмитриевич, помните ли вы, как по моей просьбе из тюрьмы студентов выпускали?! — спросил он и засмеялся.
Это был Игорь Васильевич Курчатов».
