Финская пресса сообщила о намерении построить забор на границе между Финляндией и Россией. По словам финских журналистов, инициатива исходит от Пограничной службы Финляндской Республики. Глава этого ведомства, генерал-лейтенант Паси Костамоваара, заявил, что забор может быть готов уже через два-три года и прослужит не менее 50 лет.
В общем, чисто технически это несложно, поскольку пограничная служба предлагает обнести забором от 1/10 до 1/5 части всей 1300-километровой границы между Россией и Финляндией. Возвести от 130 до 260 км забора за два-три года очень даже можно. Другое дело — зачем? Что это даст в перспективе? И о чём вообще говорит желание отгородиться стеной?
Кто первый, Рим или Китай?
Паси Костамоваара объясняет намерение выстроить забор перспективой мощного миграционного потока в Финляндию, который без подобного заграждения будет трудно, а то и вовсе невозможно контролировать. И он, что называется, в тренде — за последние 15 лет строительство заборов на границе стало чем-то вроде национального спорта. Стена между США и Мексикой, стены между Грецией и Турцией, Болгарией и Турцией, Австрией и Словенией, Венгрией и Сербией... Все они с чисто формальной точки зрения предназначены именно для того, чтобы регулировать миграционные потоки. Но если рассмотреть проблему стен и заборов в исторической перспективе, то можно понять, что за официальными декларациями стоит кое-что ещё.
Сама по себе идея отгородиться забором проходит по разряду «хорошо забытое старое». В памяти любого человека, мало-мальски знакомого с историей, сразу же возникает хуковый образ Великой Китайской стены, строительство которой началось в III в. до н. э. На другом конце Евразии в начале нашей эры приступают к строительству менее масштабному, но тоже впечатляющему — римляне спешно организуют Германский лимес, то есть укреплённую границу. Позже она будет дополнена Дунайским лимесом, Валами Адриана и Антонина, Траяновыми валами, Аравийским и Африканским лимесом...
Известная цитата из Редьярда Киплинга «Запад есть Запад, Восток есть Восток, им не сойтись никогда» в данном случае даёт осечку. И Запад в лице Римской империи, и Восток в лице империи Цинь очень даже сошлись. Точка их идейного соприкосновения была чрезвычайно важной. Обе империи рассматривали себя как цивилизацию, которая противостоит хаосу и варварству окружающего мира. Здесь, за стеной или за лимесом, торжествуют порядок, закон, право и государство. Там, во внешнем мире — не пойми что. Анархия, бесправие и беззаконие, орды бандитов, убийц и насильников, не исключено, что попадаются людоеды, а также люди с пёсьими головами. Словом, стена из чисто функционального пограничного сооружения превратилась в символ. Символ, отделяющий цивилизацию от варварства и ужаса. Отделяющий «чистых» от «нечистых».
Уйти в глухую оборону
Помимо этого, стена фиксировала и ещё одну не столь очевидную, но любопытную вещь. Конкретно — бессилие «цивилизации» перед «варварами». Стена — это значит, что наступление остановлено и что теперь надо думать уже не о «несении своих ценностей» во внешний мир, а о глухой обороне.
К чему это привело, более или менее представляют себе все. Знаменитая Великая Китайская стена, или как сами китайцы её называли, «несгибаемая могущественная сила», была прорвана войсками Чингисхана в 1211 г. Китай был завоёван. Нечто подобное произошло и с Римским лимесом — в начале V в. н. э. его прорвали сразу в нескольких местах, и через некоторое время «варвары» покончили с Римской империей.
То есть с точки зрения чистого функционала стены и заборы работают не то чтобы совсем уж хорошо, а рано или поздно становятся попросту бесполезными. Но пока они есть, мир разделён и физически, и символически. А тот, кто возводит стену, соответственно, расписывается в собственном бессилии перед некоей проблемой. Возможно, в том числе и по этой причине нынешний президент США Джо Байден остановил финансирование дальнейшего строительства и усовершенствования стены-забора на границе с Мексикой — это своего рода символическая заявка намерения решить проблему, а не отгородиться от неё.
Но это чуть ли не единичный случай. В пару к нему можно поставить разве что разрушение Берлинской стены в 1989 году. Это был грандиозный символический жест. Жест доброй воли, призванный продемонстрировать желание СССР решать проблемы совместно с условным коллективным Западом. Самое интересное, что всё начиналось за здравие. В 1990 году госсекретарь США Джеймс Бейкер и канцлер ФРГ Гельмут Коль уверяли советского лидера Михаила Горбачёва в том, что объединение Германии не приведёт к расширению НАТО на восток. Но то, что произошло потом, известно всем — взрывное расширение НАТО именно в этом направлении.
Символично, что каждая из стран, принятых в этот военно-политический союз, посчитала своим долгом заявить о строительстве забора на границе с Россией или хотя бы о таком намерении. Эстония, Литва, Латвия, Польша... Вопрос вхождения Финляндии в НАТО пока ещё не вполне определён, но финны о заборе уже заявили. Символически жест читается сходу — все эти государства своими заборами прямо-таки криком кричат, расписываясь в лояльности своим сюзеренам: «Мы свои! Мы с вами, а не с русскими варварами — вот видите, даже забор выстроили!»
Фактически же они расписываются в том, что вполне согласны с навязанной им ролью. Эта самая роль очень и очень незавидна. Быть лимитрофом. Собственно, само это слово восходит к временам Римской империи. Лимитрофами тогда назывались области, обязанные содержать стоящие на их территориях особые подразделения имперских войск. После Первой мировой войны Эстония, Латвия, Литва, Финляндия и Польша получили эту пренебрежительную кличку от своих хозяев — «Большой Антанты». Сейчас, спешно возводя заборы на границе с Россией, эти государства снова примеряют на себя ту незавидную и бесславную роль — быть своего рода подзаборной окраиной.
