85 лет назад, 23 августа 1939 года, был подписан Договор о ненападении между СССР и Германией, который чаще называют «Пакт Молотова — Риббентропа». Он был седьмым по счёту в веренице подобных соглашений. Старт открыла в 1934 году Польша, в 1938 году эту эстафету подхватили Англия и Франция, а в 1939 году вообще посыпалось как из рога изобилия: договоры о ненападении подписали с Германией сразу три государства — Литва, Латвия и Эстония.
Конкретные даты подписания договоров этих шести европейских стран с нацистской Германией сейчас вряд ли кто-то вспомнит. Зато 23 августа стоит наособицу — к этой дате в Европе отношение трепетное, с ней буквально носятся, как с писаной торбой.
Начало этому процессу положили в 1989 году, когда жители советских ещё республик — Литвы, Латвии и Эстонии — устроили акцию «Балтийский путь». Два миллиона прибалтов выстроились тогда в живую цепь длиной около 670 километров с целью привлечь внимание мировой общественности к событиям, которые, по их мнению, повлекли за собой «оккупацию» их стран Советским Союзом.
На самом дне памяти
А своего рода итог можно датировать вторым апреля 2009 года. В тот день Парламент ЕС провозгласил 23 августа «Европейским днём памяти жертв сталинизма и нацизма». Это было уже кое-что существенное. Нацизм, официально осуждённый Нюрнбергским трибуналом, безо всяких видимых причин приравнивался к советскому режиму. Чтобы придать такому противоестественному сравнению хоть сколько-нибудь пристойный вид, деятели Европарламента родили не менее странную формулировку: «Массовые депортации и политические репрессии, совершённые в контексте актов агрессии со стороны сталинизма и нацизма, попадают под категорию военных преступлений и преступлений против человечества. Согласно нормам международного права, к военным преступлениям и преступлениям против человечества не применяется срок давности».
Звучит веско. Но на полметра мимо. Для начала снова и в который раз напомним — нацизм и его военные преступления осуждены Международным трибуналом в Нюрнберге. Советский режим, пусть даже в изводе Сталина — нет. Стало быть, ставить их на одну доску — как минимум нелепо и ошибочно. Как максимум — чревато обвинением в клевете.
Впрочем, такие резоны вряд ли остановят любителей сваливать все мыслимые и немыслимые грехи на Советский Союз и его правопреемника — нынешнюю Россию. Как правило, на такие «мелочи», как нормы международного права, они внимания не обращают, потому что считают, что официальные формулировки — дело десятое. Зато «советская агрессия» и «миллионы репрессированных сталинским режимом» вроде как «всем известны», и потому в доказательствах нет никакой нужды. Каждый из этих любителей «точно знает», что «два тирана и агрессора — Гитлер и Сталин — разделили между собой Восточную Европу».
И вот тут они попадают в положение гоголевской унтер-офицерской вдовы, которая, как известно, «сама себя высекла». Потому что никто из современников подписания Договора не считал, что последующие действия СССР можно квалифицировать как агрессию. Повторим — никто.
Размах репрессий
Просто следим за руками. 1 сентября 1939 года Германия нападает на Польшу. Начинается Германо-польская война. 3 сентября войну Германии объявляют Англия и Франция. 17 сентября СССР вводит войска в восточные области Польши и активно продвигается вперёд. Что должны сделать Англия и Франция? По логике деятелей Европарламента — объявить Советскому Союзу войну, ведь налицо акт агрессии!
Однако войну СССР никто не объявляет, и акта агрессии с его стороны никто не видит. Никто, даже Польша, которая вроде как «жертва советской агрессии», не жалуется в Лигу Наций. По той простой причине, что никакой советской агрессии тогда не было, и быть не могло. Тут слово можно предоставить Дэвиду Ллойду-Джорджу, который в 1916-1922 гг. был премьер-министром Англии, а на момент Пакта Молотова-Риббентропа — членом Палаты Общин: «СССР занял территории, которые не являются польскими и были захвачены Польшей после Первой мировой войны. Было бы безумием поставить русское продвижение на одну доску с продвижением Германии».
Итак, говорить о «советской агрессии» нет никаких оснований. Но что насчёт политических репрессий? А вот они были. Отрицать этот факт — дело не только глупое, но и постыдное. Другой вопрос, что этого правила, по идее, должны придерживаться все. И тут очень показателен пример одного маленького, но очень гордого прибалтийского государства.
Снова внимательно следим за руками. 18 сентября 1939 года советские войска взяли под контроль город Вильно — древнюю столицу Литвы, которая была у неё отжата жадной Польшей в марте 1922 года. 10 октября 1939 года СССР и Литва подписывают договор, согласно которому Вильно и часть Виленского края переходит Литовской республике. Подарок не просто царский, но и восстанавливающий историческую справедливость для всех. Области, отжатые Польшей, Россия возвращает и себе, и Литве.
А о дальнейших событиях по части политических репрессий весьма любопытные данные приводит историк Александр Дюков. Литва, получившая фактически по итогам Пакта Молотова-Риббентропа Вильно и Виленский край, начинает массовые политические репрессии его населения. Под предлогом причастности к польскому подполью за семь с половиной месяцев — с ноября 1939 по июнь 1940 гг. было арестовано 1500 человек. То есть 0,29% от числа общего населения края.
В июле 1940 г. вновь избранный парламент Литвы проголосовал за присоединение республики к СССР. Пришла пора уже советских политических репрессий. За 11 месяцев, до июня 1941 года, было арестовано 4553 человека. То есть 0,15% от числа общего населения республики. Вывод историка: «Таким образом, размах литовских репрессий в Виленском крае был в процентном соотношении к численности населения как минимум ВДВОЕ больше, чем размах советских репрессий в Литве».
К сожалению, нынешняя Европа, охваченная какой-то патологической русофобией, предпочитает игнорировать очевидные и многократно подтверждённые данные. 23 августа по-прежнему считается там Днём памяти жертв сталинизма, а не Днём восстановления исторической справедливости.
