20 декабря 1917 года постановлением Совнаркома была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).
Нетриумфальное шествие советской власти
ВЧК — для одних за этими тремя буквами скрывается мрачная секта патологических садистов и убийц, поставившая на поток истребление своих сограждан. Для других эти буквы означают этакий «орден воинов Света», без страха и упрёка сражавшихся за справедливое будущее для рабочих и крестьян.
Образ чекистов мифологизируется как адептами советской власти, так и её противниками. На самом деле рождение советских органов безопасности, как и многое в нашей стране, происходило почти случайно, хаотически, а иногда и просто курьёзно.
Партия большевиков отличалась мощной организационной структурой, представляя из себя, по меткому выражению Ленина, «штаб революции».
Но даже в этом «штабе» не очень понимали, с чем им предстоит столкнуться после прихода к власти и как противостоять контрреволюционерам, появление которых, как ни странно, для многих в партии оказалось неожиданным.
Идею о том, что завоевания революции следует решительно защищать, в большевистском руководстве поддерживали все. Но что скрывается за этим «решительно»?
В советских учебниках период сразу после победы вооружённого восстания в Петрограде именовался «Триумфальное шествие Советской власти».
На практике всё выглядело не так уж триумфально. Действительно, активного сопротивления большевикам на местах почти не оказывали, за исключением разве что Москвы, где развернулись тяжёлые бои. Но отсутствие сопротивления было вызвано не столько активной поддержкой большевиков, сколько полной дезорганизацией вообще каких-либо институтов власти на местах.
Организованный хаос
Когда же стало ясно, что большевики настроены остаться у власти надолго, их оппоненты стали противодействовать. Причём противодействие это происходило не только на местах, но и в самом Петрограде.
Столица бывшей империи погружалась в хаос. Парализованные и разрушенные старые правоохранительные органы не были способны поддерживать даже элементарный порядок на улицах. Помимо обычных уголовных преступлений, головной болью для большевиков стали погромы винных складов, в которых активно участвовали те самые рабочие, за «лучшее будущее» которых боролась ленинская партия.
Но наиболее грозной проблемой для взявших власть большевиков становится саботаж государственных чиновников.
Деятели смещённого Временного правительства, а также буржуазных партий очень быстро нашли эффективный метод воздействия на новый режим. Тотальный отказ чиновников государственных учреждений и банков работать под властью большевиков грозил погрузить страну в полный хаос. Паралич государственных органов делал новую власть несостоятельной и грозил её падением в кратчайшие сроки.
В эти дни большевики пытались взять государственные органы под свой контроль. Однако у партии просто не было необходимого количества управленцев. Назначение же на должность главы банка сознательного матроса или солдата выглядело революционно, но никакого практического смысла не имело — без знаний и опыта такой «управленец» мог бы только усугубить дело.
«Необходимы экстренные меры…»
Поэтому необходимо было вернуть к работе «старые кадры», причём решить эту проблему достаточно быстро.
Первые недели все функции борьбы с уголовными элементами, погромщиками и саботажниками были в руках Петроградского Военно-революционного комитета.
Однако эта структура, созданная для организации координации вооружённого восстания, для новых функций была не приспособлена.
В декабре 1917 года Петроградский ВРК распускается, но встаёт вопрос о создании новой структуры, которая возьмёт на себя функции борьбы с саботажем.
Из записки Владимира Ленина Феликсу Дзержинскому: «Буржуaзия идёт нa злейшие преступления, подкупaя отбросы обществa и опустившиеся элементы, спaивaя их для целей погромов. Сторонники буржуaзии, особенно из высших служaщих, из бaнковских чиновников и т. п., сaботируют рaботу, оргaнизуют стaчки, чтобы подорвaть прaвительство в его мерaх, нaпрaвленных к осуществлению социaлистических преобрaзовaний. Доходит дело дaже до сaботaжa продовольственной рaботы, грозящего голодом миллионaм людей. Необходимы экстренные меры борьбы с контрреволюционерaми и сaботaжникaми…»
18 декабря 1917 года большевиками была перехвачена телеграмма Малого совета министров бывшего Временного правительства, призывавшая всех чиновников к саботажу во всероссийском масштабе. В этой ситуации медлить было нельзя.
«Робеспьер» и «Сен-Жюст»
Вопрос о том, кому поручить создание и руководство новой структурой, решил Ленин. Отклонив кандидатуры добровольцев, вождь выбрал того, кто к этой роли не очень стремился — Феликса Дзержинского.
Ленину в новой должности нужен был человек, беззаветно и фанатично преданный идеалам революции, но при этом не отягощённый тягой к карательным методам. Именно таким человеком и был Дзержинский.
Яков Петерс, заместитель Дзержинского по ВЧК, вспоминал позднее: «На заседании Совнаркома, где встал вопрос о борьбе с контрреволюцией, были желающие возглавить Комиссию. Но Ленин назвал Дзержинского… «пролетарским якобинцем». Феликс Эдмундович после заседания грустно заметил, что если он теперь Робеспьер, то Петерс — Сен-Жюст, по-видимому. Но нам обоим не до смеха…»
20 декабря 1917 года постановлением Совнаркома была создана Всероссийская чрезвычайная комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).
В протоколе № 21 заседания Совнаркома от 20 декабря 1917 года было записано, что Всероссийская чрезвычайная комиссия призвана решать следующие задачи:
1. Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажные попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили.
2. Предавать суду революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и вырабатывать меры борьбы с ними.
3. Вести только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения саботажа.
Этими тремя пунктами ограничивалось определение целей, методов и задач ВЧК. Никаких карательных полномочий структуре дано не было. Максимум, что могла ВЧК, — это выявить саботажника, задержать его, определить степень причастности его к противоправной деятельности и либо отпустить, либо передать дальше в руки трибунала.
23 чекиста на всю Россию
Под новую структуру было отведено здание бывшего градоначальника Петрограда, расположенное по адресу Гороховая, 2.
Впечатления о первом рабочем дне описал всё тот же Яков Петерс: «Вчера были на Гороховой. Дом бывшего градоначальника — пустой, с выбитыми окнами. Нас двадцать три человека, включая машинисток и курьеров. Вся «канцелярия» — в тощей папке Дзержинского; вся «касса» — у меня в кармане кожаной куртки. С чего начать?»
Начинали со всего сразу. 23 декабря «Известия ЦИК» опубликовали сообщение о создании ВЧК, указали адрес её нахождения и призвали сознательных граждан приходить с жалобами на спекулянтов, саботажников и прочий контрреволюционный элемент.
Народ пошёл валом. И первым чекистам приходилось выслушивать жалобы на рост цен, на скандальных соседей, на бытовые проблемы — в общем, классическая история из серии «хотели как лучше».
Наивность первых дней существования ВЧК имела и более зловещие последствия. Революционеры принципиально отказывались от агентурной работы, ориентируясь только на открытые заявления граждан о преступлениях. Петроградцы шли к новой власти охотно, сообщали о распоясавшихся бандитах, а потом тела заявителей находили в канавах. Преступники, которые к приходу «новой жизни» остались равнодушными, попросту истребляли «стукачей» в назидание другим. Беречь свидетелей чекисты учились на горьком опыте.
Чтобы понять, как выглядела работа ВЧК в первые месяцы её существования в Петрограде, а затем и в Москве, достаточно ознакомиться с такой вот запиской Дзержинского: «Проверить информaцию о том, что в квaртире по aдресу Б. Козихинский переулок, 12 чaсто собирaются спекулянты и игрaют в aзaртные игры».
Получив такое задание, чекист отправлялся в штаб Красной Гвардии, где просил предоставить отряд революционно настроенных солдат и матросов, с которыми и выезжал на «операцию».
О какой-либо профессиональной подготовке речи не шло — порой чекисты попадали под шквальный огонь уголовников и несли серьёзные потери. Ещё чаще по такому сигналу вовсе не заставали уже никого.
Дело «Союза союзов»
Ну а что же саботаж и борьба с ним?
Да, эти дела у ВЧК были в приоритете. Первым из них стало дело о «Союзе союзов служащих государственных учреждений».
Несмотря на тавтологию в названии, «Союз союзов» оказался весьма эффективным «штабом саботажа». Через него не только шла организационная деятельность, но и распределялись средства для поддержания «боевого духа» у не выходящих на работу чиновников.
«Союз союзов», однако, тоже был несовершенен и правилами конспирации пренебрегал, что позволило чекистам во главе с Дзержинским арестовать лидеров организации. Следствие по делу «Союза», возглавлявшегося чиновником министерства внутренних дел Кондратьевым, вёл лично Феликс Дзержинский.
Исход дела, с точки зрения сегодняшних представлений о ВЧК, совершенно неожиданный. К 1 марта 1918 года из 30 задержанных были отпущены на поруки или освобождены по иным мотивам 29 человек. Единственный, кто оказался перед следственной комиссией революционного трибунала, — это сам Кондратьев. Однако и он после допроса был отпущен. То есть факт саботажа был выявлен, расследован, подтверждён, но ВЧК и революционный трибунал завершили это дело «без суда и применения наказаний».
Первые расстрелы
Неслучайно эти первые месяцы существования ВЧК называют «романтическим периодом». Причём романтиками являются не только сотрудники ЧК, но и сам её руководитель. В записке, написанной в январе 1918 года, Дзержинский просит штаб Красной Гвардии нaпрaвить нa рaботу в бaнковский подотдел ВЧК «5–10 тов. крaсногвaрдейцев, сознaющих великую свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни рaзврaщaющему влиянию золотa».
Дзержинский, сам много лет проведший в заключении в царских тюрьмах, действительно выступал в первые месяцы на посту председателя ВЧК как строгий поборник соблюдения законов, призывал к гуманному отношению к задержанным и ни в коем случае не был сторонником репрессий.
Но не надо питать и розовых иллюзий — чем жёстче становилась обстановка, чем яростней становился гражданский конфликт в России, тем дальше уходила из действий чекистов романтика.
В связи с наступлением немецкой армии было принято постановление Совнаркома от 21 февраля 1918 года «Социалистическое Отечество в опасности!». В нём говорилось, что «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».
Этот документ впервые даёт полномочия ВЧК для внесудебного расстрела. Впервые оно было использовано 26 февраля 1918 года. Казнены были не политические противники большевиков, а бандиты — самозваный князь Эболи (он же де Гриколи, Найди, Маковский, Далматов) и его сообщница Бритт.
На расстрел эта парочка «наработала» вполне — налётчики, выдавая себя за сотрудников ВЧК, совершили целый ряд грабежей и убийств. При обыске квартиры, где проживал «князь», были обнаружены награбленные драгоценности, золото, уникальные произведения искусства, похищенные из Зимнего дворца.
Романтику сменил террор
Второй расстрел произошёл двумя днями спустя — казнили ещё двух налётчиков, также выдававших себя за сотрудников ВЧК.
До июня 1918 года общее число смертных приговоров не превысит 50. Речь опять-таки о бандитах, спекулянтах, фальшивомонетчиках, а не о политических врагах.
Но процесс, что называется, пошёл. Переломным моментом в истории ВЧК стал мятеж левых эсеров в июле 1918 года, а затем совершённое эсерами убийство Урицкого и покушение на Ленина.
В ответ на это большевики объявляют «красный террор», проведение которого возлагается на ВЧК. Феликс Дзержинский, ранее смещённый со своего поста, после левоэсеровского мятежа (во время которого ВЧК показало себя структурой, неэффективной в борьбе с угрозой государственному строю) возвращается к руководству чекистами и железной рукой обрушивает тот самый карающий меч на голову правых и виноватых…
«Романтический период» закончился, начались кровавые будни гражданской войны…
