Крымская война середины XIX века была для России неудачной. Было это связано и с провалами дипломатии, и с отставанием нашей страны от передовых на тот момент военных технологий.
Отбросить врага от Севастополя
Но и для противника военный конфликт был отнюдь не таким победоносным, как виделось изначально. Более того, порой происходили вещи откровенно позорные, которые, впрочем, объявлялись высочайшей доблестью.
25 октября 1854 года русские войска предприняли попытку облегчить положение блокированного англо-франко-турецкими силами Севастополя путём нанесения удара в направлении главной английской базы в Крыму — порта Балаклава.
Операцию возглавил заместитель главнокомандующего русскими войсками в Крыму князя Меншикова генерал-лейтенант Павел Липранди.
В распоряжении Липранди находились 16 тысяч человек: Киевский и Ингерманландский гусарские, Уральский и Донской казачьи, Азовский, Днепровский пехотные, Одесский и Украинский егерские полки и ряд других частей и подразделений.
Балаклаву, где располагался лагерь и военные склады союзных войск, прикрывали четыре укреплённых редута, оборону на которых держали турецкие солдаты и английские артиллеристы.
Ударной силой группировки союзников под Балаклавой, насчитывавшей 4500 человек, являлись две английские отборные кавалерийские бригады — бригада тяжёлой кавалерии Джеймса Скарлетта и бригада лёгкой кавалерии Джеймса Кардигана.
Сражение 13 октября (25 октября по новому стилю) произошло в долинах к северу от Балаклавы, ограниченных невысокими Федюхиными горами.
Около пяти часов утра русская пехота выбила турок из первого редута после стремительной штыковой атаки.
Нужно отметить, что османские подразделения, находившиеся в Крыму, не были лучшими в турецкой армии и отличались невысокими боевыми качествами. Именно поэтому три других редута, а также английская артиллерия, расположенная на них, в количестве девяти штук досталась русским фактически без боя.
Более того, англичанам пришлось останавливать бегство своих союзников, открывая по бегущим огонь.
После успешного начала сражения генерал Липранди отдал приказ гусарской бригаде атаковать английский артиллерийский парк. Однако разведка русской армии допустила ошибку — вместо артиллеристов гусары столкнулись с бригадой тяжёлой английской кавалерии.
Как появилась «тонкая красная линия»
Встреча оказалась неожиданной для обеих сторон. В завязавшемся бою русские сумели потеснить англичан, однако развивать наступление командир гусарской бригады генерал-лейтенант Рыжов не рискнул, отведя подразделение на исходные позиции.
Ключевым моментом сражения, по мнению многих историков, стала атака 1-го Уральского казачьего полка подполковника Хорошхина на позиции 93-го шотландского пехотного полка.
По английской версии, этот полк оставался последним прикрытием союзных войск от прорыва русских в военный лагерь в Балаклаве.
Чтобы удержать большой фронт атаки казаков, командир шотландцев Колин Кэмпбелл приказал своим солдатам построиться в шеренгу по два вместо предусмотренной уставами в таких случаях шеренги по четыре.
Оборону шотландских горцев от наступающих казаков восторженно описывали английские журналисты. Обмундирование шотландцев имело красный цвет, и корреспондент газеты «Таймс» Уильям Рассел описал обороняющихся как «тонкую красную полоску, ощетинившуюся сталью».
Выражение «тонкая красная линия» как символ мужественной обороны из последних сил вошло в устойчивый оборот сначала в Англии, а затем и в других странах Запада.
В реальности, однако, все было не так красочно — шотландцы не были последней линией обороны, за ними находились позиции артиллерии и морской пехоты. Именно поэтому русское командование, оценив ситуацию, атаку на вражеский лагерь продолжать не стало.
Чего желает лорд Реглан?
Фактически это означало ничью — планы союзников по атаке на Севастополь были сорваны, но и нанести противнику тяжелое поражение русским не удалось.
Но тут вмешался командующий английскими силами в Крыму лорд Реглан — тот самый, чье имя дало название одежды.
Дело в том, что русские в качестве трофеев захватили девять английских пушек. На орудиях стояли эмблемы армии и государства, и лорд посчитал позором безропотно оставлять русским английские пушки в качестве трофея.
Реглан отдает приказ отбить пушки любой ценой. Капитан Нолэн передает командующему английской кавалерией лорду Лукану записку от Реглана следующего содержания: «Лорд Реглан желает, чтобы кавалерия быстро выдвинулась к линии фронта, преследуя противника, и попыталась воспрепятствовать неприятелю увезти прочь орудия. Отряд конной артиллерии также может присоединиться. Французская кавалерия у вас находится на левом фланге. Немедленно».
Лукан недоуменно переспросил: «А о каких пушках речь?»
«Да вот об этих», — махнул капитан рукой в сторону русских позиций. Туда, где была расположена батарея тяжелых русских пушек. Командир кавалеристов еще переспросил — действительно ли Реглан хочет, чтобы его подчиненные атаковали артиллерию на открытом пространстве. И получил утвердительный ответ.
Исполнять приказ непосредственно должна была бригада легкой кавалерии под командованием лорда Кардигана. Последний уточнил уже у Лукана: им серьезно предлагается скакать прямо на русские пушки?
«Тут нет выбора, кроме как повиноваться», — последовал ответ.
«Это не война, это безумие»
Около 600 английских кавалеристов ринулись в атаку. Она получилась внезапной для русской армии. Хаотичный огонь пушек не смог остановить британцев, которые добрались до батарей и частично уничтожили расчеты. Но тут во фланг им ударили три эскадрона Сводного уланского полка. Англичане начали отходить, и начался форменный ад. Британцев косили артиллерийские залпы и ружейный огонь. Газета «Таймс» писала: «Раненые и потерявшие коней кавалеристы, бегущие к нашим позициям, красноречивее любых слов свидетельствовали об их печальной судьбе — да, они потерпели неудачу, но даже полубоги не смогли бы сделать большего… В 11:35 перед проклятыми московитскими пушками более не осталось британских солдат, кроме мёртвых и умирающих…»
Французский генерал Пьер Боске, наблюдавший за этим, изрек: «Это великолепно, но это не война: это безумие».
Потери в разное время оценивали по-разному: Реглан в дневнике писал о 300 убитых, современные историки полагают, что непосредственно в бою убито было чуть более сотни. Но с учетом почти 130 раненых, около 60 попавших в плен, а также с учетом потери свыше 300 лошадей бригада легкой кавалерии утратила боеспособность.
Традиционно это подразделение формировалось из представителей самых родовитых аристократических семей Англии. Такой одномоментной резни британской элиты страна не знала, пожалуй, с войны Алой и Белой Роз.
Провал превращается... Превращается провал...
По сути дела, всех английских командиров, включая Реглана, нужно было отдавать под суд. Однако было решено превратить позор в подвиг. В Британии атаку на пушки стали воспевать как высший пример патриотизма.
Стихи, книги, художественные фильмы — вот уже 170 лет «атака легкой кавалерии» на туманном Альбионе подается новым поколениям как выдающийся подвиг. Ну, а что еще делать? Не говорить же, что английских аристократов перебили, как куриц, из-за самодурства одного начальника и тугодумства другого?
Что до лорда Реглана, то победы он так и не дождался — умер от холеры летом 1855 года под Севастополем. Кое-кто из соотечественников счел столь неаристократичную кончину высшей карой за события под Балаклавой.
