Лидия Юдина, «АиФ»: Лео Антонович, многие врачи — и в интервью, и в частных беседах — нередко сравнивают «великую советскую медицину» с медициной российской. И эти сравнения — не в пользу последней.
Лео Бокерия: Я окончил Первый московский медицинский институт им. И.М. Сеченова в 1965 году, с 1977 по 1993 годы работал заместителем директора по науке Института сердечно-сосудистой хирургии имени А.Н. Бакулева, знаю советский период истории отечественной медицины не понаслышке. Мы не должны никоим образом противопоставлять разные исторические периоды медицины в нашей стране, потому что это в корне противоречит самому процессу развития теории и практики диагностики болезней и лечения больных. Фактически одни и те же люди, врачи жили в период смены власти в 1917 и в 1991 гг. Изменялись социально-экономические условия, а люди — те же. За годы советской власти произошел прорыв, благодаря которому советская модель здравоохранения до сих пор считается лучшей в мире, на нее и сегодня равняются многие страны.
Другое дело, что экономика не позволяет абсолютному большинству стран, особенно после появления высокотехнологичных, но очень затратных методов лечения, использовать эту, почти идеальную систему здравоохранения. В первые же годы советской власти было открыто большое число мединститутов, выпускники которых по распределению уезжали в отдаленные уголки страны. Наличие хорошо образованных врачей, а также повсеместное внедрение принципов санитарии и гигиены привело к тому, что вспышки эпидемий и пандемий, которые раньше уносили тысячи жизней, в стране больше не повторялись.
В годы Великой Отечественной войны была разработана система эвакуации раненых с поля боя и алгоритм, который позволял быстро вернуть в строй военнослужащих. В результате в строй вернулся миллион солдат. В 1944 году, когда стало очевидным, какую роль играет здравоохранение в жизни страны, была создана Академия медицинских наук.
Еще одно исключительно знаменательное послевоенное событие — это создание научно-исследовательских институтов. Институт сердечно-сосудистой хирургии, например, был первым в мире институтом такого профиля. В те годы даже в Америке были только сердечно-сосудистые отделения при некоторых больницах (в клинике имени братьев Мэйо, в клинике Джона Хопкинса, в клинике университета Минессоты и т.д). В СССР впервые произошло разделение врачей на специальности (до войны в стране были только хирурги, терапевты и акушеры-гинекологи), был создан аппарат искусственного кровообращения, благодаря которому стали возможны операции на открытом сердце.
Разделение медицинской практики повсеместно стало очевидным и необходимым еще во время Первой мировой войны, поскольку ни один практикующий хирург не мог одинаково успешно оперировать и голову, и пищевод, и легкие, не говоря о сердце. Особенно очевидным все это стало во время Великой Отечественной войны. Но в 1941 г. ситуация с реально существовавшей технологией для создания приборов и инструментария стало намного более благоприятной, чем в 2014 г. Специализация, стартовавшая в 1940 годы, продолжается и сегодня. И это — во благо пациента. Меня откровенно удивляет позиция людей, когда они говорят об объединении снова в прошлых форматах хирургии, терапии и т.д.
После 1991 года мы значительно продвинулись за счет развития всех специальностей — в частности, сердечно-сосудистой хирургии. В 1996 году во всей стране выполнялось 6 тысяч операций на открытом сердце. В 2016 году — только в нашем центре было выполнено 5355 таких операций, включая более 2500 операций при врожденных пороках сердца. Сейчас в стране выполняется около 50000 операций на открытом сердце. То есть мы имеем в последние 20 лет геометрический рост. Безусловно, это стало возможным благодаря созданию сети федеральных центров сердечно-сосудистой хирургии по всей стране.
Еще один миф — низкая доступность медицинской помощи в России. В газетах, на телевидении часто собирают деньги на «спасение жизни ребенка». Потом выясняется, что малышу нужна рядовая операция, стоимость которой для клиники вдвое ниже заявленной, а для ребенка — бесплатна, поскольку включена в список квот.
Клапан раздора
- При этом опросы показывают, что 50% жителей нашей страны недовольны положением дел в медицине. А 39% врачей–онкологов советуют своим пациентам, если есть возможность, лечиться за границей.
- В вопросах так называемого медицинского туризма неправильно сравнивать здравоохранения двух стран. Сравнивать можно клинику с клиникой. Я могу отвечать только за наш центр. Так вот если разместить НЦССХ им. Бакулева в Америке — все клиники в округе «высохнут» из-за отсутствия пациентов. Об этом говорят сами американцы, которые приезжали к нам.
О каких операциях мы говорим «не по показаниям»? Например, многие пациенты в определенном возрасте нуждаются в замене сердечного клапана. В обычной практике используют «вечные» и безотказные механические клапаны. Разумеется, при этом пациент будет пожизненно пить антикоагулянты. Весь мир работает над проблемой создания таких механических протезов клапанов сердца, которые не требуют приема антикоагулянтов. Биологические клапаны не требуют приема этих лекарств, но они недолговечны. С биологическими клапанами лекарства не нужны. Биологические клапаны согласно рекомендациям специалистов имплантируют людям по разным причинам, не имеющим возможность контролировать свертываемость (т.е. текучесть) крови. Что значит поставить такой клапан людям в возрасте 50-55 лет? Это значит обречь их на повторную операцию через несколько лет. В любом случае, если даже пациент настаивает не по показаниям на установке биологического клапана, врач обязан ознакомить его с изложенными выше доводами.
Еще один миф — низкая доступность медицинской помощи в России. В газетах, на телевидении часто собирают деньги на «спасение жизни ребенка». Потом выясняется, что малышу нужна рядовая операция, стоимость которой для клиники вдвое ниже заявленной, а для ребенка — бесплатна, поскольку включена в список квот.
- Ваш центр — единственный в России. А на местах врачей не хватает. Президент даже дал поручение министру ликвидировать нехватку специалистов.
- Если судить по численности, имеющихся в стране врачей вполне достаточно. Количество медицинских вузов в стране после перестройки выросло многократно. Конкурс в медицинские вузы сегодня даже выше, чем когда я поступал в институт. Другое дело, что мало кто из студентов собирается ехать в регионы работать врачом первичного звена. А не хватает именно таких специалистов. Работа тяжелая, сложная и ответственная, зарплата низкая, и, как правило, отсутствует возможность непрерывного обучения, без которого врач быстро теряет квалификацию. О том, как ликвидировать дефицит, говорят много. Решение должно быть таким, чтобы это заинтересовало молодого специалиста.
Нам удалось серьёзно снизить смертность — как от острого инфаркта миокарда, так и от других сердечно-сосудистых заболеваний. Выросла продолжительность жизни. Сейчас мы часто оперируем и 80-летних пациентов, которые раньше к кардиохирургам не попадали.
Кто защитит врача
- Раньше постоянно говорили о защите пациентов от врачей, сегодня — о защите врачей от пациентов.
- В большинстве стран давно поняли, что, защищая пациента, нужно обязательно защищать врача. Поэтому, например, ведущие американские клиники на 90-95% оплачивают страховой полис своим врачам. Я всегда ратовал за систему обязательного медицинского страхования, которая не только дает возможность каждому гражданину получить лечение, но и защищает его, потому что в у ОМС есть множество рычагов воздействия и на врача, и на клинику. В такой ситуации врач думает прежде всего о том, как не оказаться виноватым. В этом смысле наша система представляет невыразительный образец незавершенной модели. И это как раз и приводит к «выгоранию» врача, и многие специалисты просто уходят из медицины. Ассоциация сердечно-сосудистых хирургов России совместно с ассоциацией юристов России создали секцию «Медицинское право», цель которой — найти правовую форму взаимодействия для адекватной защиты и больного, и лечащего врача.
- Что вы считаете главным достижением наших врачей за последние годы?
- Мы очень много добились. Нам удалось серьёзно снизить смертность — как от острого инфаркта миокарда, так и от других сердечно-сосудистых заболеваний. Выросла продолжительность жизни. Сейчас мы часто оперируем и 80-летних пациентов, которые раньше к кардиохирургам не попадали. Но этого недостаточно, поскольку мы хотим, чтобы увеличилась не только продолжительность, но и качество жизни. Никаких особых рекомендаций для этого нет. Люди должны быть более просвещёнными в отношении состояния своего здоровья. В частности, для этого с 2006 года общественная организация, которую я возглавляю, проводит акцию «Волна Здоровья».
- Как получилось, что акция, задуманная как мероприятие Бакулевского центра, стала общероссийской?
- Первоначально наша цель состояла в том, чтобы провести обследование детей на высоком уровне в нескольких конкретных регионах, в которых качество медицинской помощи вызывало у нас наибольшую тревогу. После первой же «Волны» стало понятно, что акция востребована. Позже к нам присоседились специалисты других специальностей — окулисты, отоларингологи, стоматологи, невропатологи — врачи высочайшей квалификации с ультрасовременным оборудованием. Каждый год мы смотрим сотни детей — большую часть из них для нас отбирает местный департамент здравоохранения, но многие приходят сами — к теплоходу выстраиваются большие очереди, и мы не отказываем никому. Десятки детей получают федеральные квоты, пролечиваются и становятся абсолютно здоровыми. Интерес к акции растет с каждым годом — к нам обращаются из регионов с просьбой провести акцию на их территории.
Что показала «Волна Здоровья-2017»?
В этом году «Волна Здоровья» ( всероссийская акция «Лиги Здоровья нации) прошла в двенадцатый раз. Теплоход с ведущими специалистами федеральных медицинских центров прошел по маршруту Москва — Тверь — Углич — Мышкин — Кострома — Ярославль — Череповец — Дубна — Москва.
Казалось бы, маршрут недальний. Самая отдаленная точка — Кострома — всего в 300 км от столицы. Однако, как показала практика, узкоспециализированную медицинскую помощь в ближайших регионах к столице получить так же сложно, как по всей России.
За неделю плавания врачи приняли на борту теплохода 1126 человек (в этом году впервые вели прием не только детей, но и взрослых) и выдали 466 направлений на лечение в федеральных медицинских центрах. В первую очередь к столичным врачам попадали самые тяжелые пациенты (их списки были составлены в местных департаментах здравоохранения) в сопровождении своих лечащих врачей (это важно, поскольку контролировать ход лечения будут они). Но медики не отказывали в помощи никому — прием на теплоходе всегда шел до последнего пациента. Причем пациенты, которым требовалась немедленная помощь, чаще всего попадали самотеком.
В Твери к кардиологам Бакулевского центра Нонне Зиминой и Вере Донцовой пришли бабушка с внучкой. Девочка — сирота. Мать умерла от лейкоза, отец от ребенка отказался. Обследование показало, что малышке нужна срочная операция, которую лучше выполнить в Бакулевском центре. Бабушку пришлось долго уговаривать — она не могла оставить дом, хозяйство.
В Угличе к врачу-ортодонту Наталье Хубулаве мама привела семилетнюю девочку — с жалобой, что зубы растут неровно. Заглянув ребенку в рот, врач не поверила своим глазам — у девочки была расщелина верхнего неба (волчья пасть). По правилам операция таким детям должна проводиться в полтора года. Врач немедленно пригласила челюстно-лицевого хирурга Веронику Павлович. Прием продолжался полтора часа (половина всего времени стоянки теплохода). Столько времени понадобилось хирургу, чтобы убедить маму привезти девочку в Москву, в Институт челюстно-лицевой хирургии.
Убежден, что лечиться жителям нашей страны нужно дома. За границей, даже в самой лучшей клинике, за них никто не отвечает.
Мама стояла на своем — она не может на неделю оставить огород и домашнее хозяйство. А операцию можно сделать и зимой, в Ярославле.
- Девочке потребуется длительная реабилитация, и занятия с логопедом, специализирующимся на таких проблемах — по сути, малышку придется заново учить говорить. Ни в Угличе, ни в Ярославле специалистов такого уровня нет, — убеждала маму девочки хирург. В итоге врачам удалось убедить маму в необходимости операции в Москве.
К счастью, бывают и другие примеры.
В Череповце на борт теплохода поднялся двухлетний пациент, который был прооперирован в отделении экстренной хирургии новорожденных Бакулевского центра — он был доставлен в Москву на вертолете сразу же после рождения. Через год там же, в Бакулевском центре, была проведена радикальная операция. А спустя еще год малыш поднялся на борт теплохода самостоятельно — он был уверен, что врачи приплыли специально, чтобы проведать его.
- Огромное спасибо Центру сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева и всем нашим ведущим федеральным центрам, которые присоединились к этой акции за то, что вы подняли такое живое, неформализованное дело, которое очень хорошо себя проявило за последние годы. Вся страна уже так или иначе подключена к этой акции. Я вижу два важных её аспекта. С одной стороны это скрининговые и более углубленные осмотры детей разных возрастных групп и женщин репродуктивного возраста, возможность быстрого выявления патологий и быстрого направления на коррекционное лечение, если есть в этом необходимость. Хорошо, что с каждым годом расширяется круг участников акции. Это и стоматология, и лор, и офтальмология, и репродуктивное здоровье, и ряд других направлений, — сказала, провожая теплоход в плавание, министр здравоохранения Вероника Скворцова.
Своя «Волна Здоровья» стала проводиться в Якутии, после того, как в 2013 году по Лене проплыл теплоход со столичными врачами. Своя «Волна Здоровья» с 2015 года проводится в Костроме. Последняя новость — к всероссийской акции «Волна Здоровья» присоединился Дагестан. Площадки здоровья, где все желающие могли пройти обследование, были развернуты в Махачкале.
Дай биоруку, друг! Какие новейшие технологии скоро появятся в медицине 
С доктором за партой. Нужна ли школьникам своя медицина? 
Клетки-лекари. Работает ли регенеративная медицина в России? 
