Допускал ли Пушкин орфографические ошибки?
Пушкина уже не первое десятилетие изучают в школе. А у самого поэта как обстояли дела с орфографическими ошибками? Он их допускал?
Отвечает главный научный сотрудник Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина, доктор филологических наук Эльмира Афанасьева:
– Да, допускал. И часто – сознательно, акцентируя внимание на архаичном варианте употребления слова или же ориентируясь на живой разговорный язык. У каждой из таких «ошибок» своя биография. Например: «Нева металась, как больной/В своей постеле беспокойной» («Медный всадник»). На первый взгляд в поэме присутствует ошибочное употребление «постеле» вместо «постели». Однако языковые нормы XIX в. существенно отличались от тех же норм первой половины XXI в., и в пушкинскую эпоху помимо слова «постель» использовалось слово «постеля». Или сонет 1830 г. «Мадона». Ошибка – и в заглавии? И да и нет. Дело в том, что Пушкин в написании слова «мадонна» ориентировался не на итальянский язык, а на французский. И всегда писал слово «мадона» с одной «н». В то же время поэт следил за правильностью написания слов и поучал брата Льва: «Не забудь Фон-Визина писать Фонвизин. Что он за нехристь? он русский, из перерусских русский». Ошибки – это особого рода игра с нормой (осознанная или неосознанная). А иногда и формирование новой нормы. В романе «Евгений Онегин» есть мотив эстетического осмысления грамматической ошибки как неотъемлемой составляющей живой речи: «Не дай мне Бог сойтись на бале/ Иль при разъезде на крыльце/ С семинаристом в жёлтой шале/ Иль с академиком в чепце!/ Как уст румяных без улыбки,/ Без грамматической ошибки/ Я русской речи не люблю».
