Хроническая зависимость от Патриарших вынуждает всех инфицированных периодически приходить на это место. Михаилу Булгакову этот недуг явно был знаком, неслучайно он наделил им героя своего знаменитого романа поэта Ивана Бездомного: «И когда наступает полнолуние, ничто не удержит Ивана Николаевича дома. Под вечер он выходит и идёт на Патриаршие пруды».
В трясине
Патрики затягивают, недаром находятся они на бывшем Козьем болоте. Гиблое было место. Прохожим мерещились тут лешие, но много опаснее было встретить разбойников из плоти и крови. Говорят, ограбив своих жертв, они сбрасывали их тела в топь. Стоит ли удивляться, что Воланд знакомство с Москвой начал именно на Патриарших? «В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан...»
Удивительно другое: именно эти болота в начале XVII в. облюбовал для своей резиденции патриарх Гермоген. Впрочем, вполне вероятно, что изгнание чертей и прочих безобразий из Москвы он посчитал своим святым долгом. Рядом с болотами появились церкви и слобода. Отсюда, собственно, и название прудов, которые вскоре вырыли для разведения рыб к столу патриарха. Прудов тогда было три. Нам, как известно, достался всего один. И на его берегах битвы с нечистой силой с тех пор разгорались не единожды.
В начале 1990-х, когда я училась в школе недалеко от Патриков и проходила по ним дважды в день, в пионеры уже не принимали, и советское название бывшего болота - Пионерские пруды - ушло в прошлое. По вечерам там собирались не пионеры и пенсионеры, а «ночные волки». Их мотоциклы не давали спать жителям уютных переулков, а в кафе «Маргарита» - чуть ли не первом в Москве частном кооперативном заведении - велась таинственная полночная жизнь. Вообще на прудах много пили, пели и хулиганили. Мои одноклассники, несмотря на запреты, не раз совершали заплывы и выбирались на берег опутанные водорослями, а то и окровавленные, поскольку дно было усыпано стеклом и ржавым железом, среди которого попадались даже старые холодильники. Настоящим ангелом среди этого торжества тьмы выглядела часто появлявшаяся в округе Белоснежка - так мы звали местную юродивую старушку, всегда до нелепости нарядную и всю какую-то воздушную, с белыми завитками волос. А ещё мы любили Патрики зимой, когда пруды превращались в красиво подсвеченный каток, на котором из динамиков раздавались оптимистические мелодии, а в раздевалках пахло горячим какао и пончиками.
Иешуа на водах
Изгнать с Патриарших байкеров и любителей пива удалось только вместе с самим прудом. Московские власти задумали масштабную реконструкцию и воду слили, обнажив неприглядное содержимое. Уборке местные жители были рады, но, пока они радовались, пришли новые беды. Оказалось, что берег должна украсить булгаковская скульптурная композиция - огромный бетонный примус, кот Бегемот, Коровьев, Аннушка, сам писатель и бронзовый Иешуа ростом почти в 4 метра, бредущий прямо по воде. Зимой ему собирались обеспечивать незамерзающую полынью. Поверив слухам о том, что в примусе будут показывать чертей, а под прудом построят парковку, народ вышел на митинги с лозунгами «Долой Лужкова!», «Долой сатану!». Вполне булгаковские получились мероприятия, разве что до разбрасывания фальшивых денег дело не дошло. Впрочем, в ходе реконструкции суммы волшебным образом наверняка испарились немалые - унесло вместе с грязными водами. В итоге установку памятников всё-таки отменили, чтобы не связываться с народом, действительно больным этим уголком Москвы. Например, одна моя подруга утверждает, что вообще не может жить нигде, кроме как в районе Патриарших. Ради того, чтобы снимать там квартиру, она сдаёт свою на Кутузовском. И совершенно счастлива от того, что теперь каждое утро может пить кофе на балконе с видом на пруд.
