Новоазовская ЦРБ, расположенная под Мариуполем, в глубоком тылу, выглядит так, как будто в здание был прилет: окна выбиты, а перед ними — гора мусора.
Но это — начало капитального ремонта в таких объемах, о которых здесь еще месяц назад никто не мог и подумать. Московская область, официально взявшая кураторство над югом ДНР, начала с лечебного учреждения, которое за несколько месяцев спецоперации превратилось в настоящий лазарет.
На старенькую провинциальную больницу у моря обрушился круглосуточный вал тяжелейших пациентов из объятого огнем Мариуполя. Мирные граждане, военные с обеих сторон; раненые, больные, умирающие и уже «двухсотые» — всех доставляли в обшарпанные стены с 60-летней историей.
«Ужасы позади»
Первый раз за месяцы с начала спецоперации я вижу, что главный врач больницы Александр Марунченко улыбается.
— Потому что ужасы остались позади, а сейчас работаем на созидание, — поясняет он.
Пластырь на руке у доктора, закрывающий след от катетера, безнадежно отклеился. Главврач, перехватывая мой взгляд, признается — и сам подорвал здоровье — у него, как и у многих коллег обострились хронические заболевания на фоне пережитого с февраля.
По приблизительным подсчетам, только через хирургию Новоазовской ЦРБ за это время прошло более двух с половиной тысяч раненых.
Весной пациенты из Мариуполя занимали все пространство больницы. Кричащие от боли женщины; потерявшие рассудок от тьмы и бесконечных взрывов старики, найденные в подвалах; дети в шоковом состоянии. Люди с оторванными конечностями и всеми видами ранений, инфарктами и инсультами; обожженные; парализованные… Они сидели в холодных подвалах месяцами, пили ржавую воду из систем отопления, умирали от голода; не имея возможности помыться, покрывались коростой и вшами; их отекшие ноги лопались и отказывались им служить…
В коридорах приходилось вешать ширмы, за которыми ставили кровати на больных.
Больница расположена за сто километров от столицы, поэтому с волонтерами было не густо. Но люди несли одежду для больных; закупали ампулы обезболивающего (которое было нужно постоянно) и еду. В хирургии быстро наступил кризис с пеленками и постельным, и доходило до того, что медперсонал приносил все это из дому на смену окровавленным тряпкам, которые доставали из-под раненых.
Ненужные старики, осиротевшие дети
— Когда пошел поток из Мариуполя, нас усилили врачебным персоналом с высшим образованием, — рассказывает Александр Геннадиевич. — Но санитарочкам и медсестрам было особенно тяжело, на них легла основная нагрузка. Им было неимоверно тяжело, и некоторые даже уволились. Персонал приходил утром и показывал кровавые мозоли от носилок на руках. Когда выбираешь профессию медика в 17 лет, то думаешь о белых халатах, розах и словах благодарности, но потом приходит понимание, что это не так. Волею судеб нам пришлось оказаться на пути основного потока раненых из большого города, и это мы пережили. У нас работали три добровольца-хирурга из России, и они оказали огромную помощь. Один из них, Алексей из Москвы, пробыл здесь целый месяц. Московский патриархат направил к нам волонтеров, без которых мы бы не справились. В своих белых косыночках с красным крестом и с огромной любовью в сердце, они не только помогали физически ухаживать за больными, но и оказывали им психологическую поддержку. Была масса людей, у которых разрушено жилье, и родственники их бросили. Часть их потихоньку перевозят в Москву и область в дома престарелых, потому что в республике все хосписы переполнены…
Действительно, весной больница была заполнена стариками, утратившими жилье. Подавляющее большинство из них своим детям и родным оказались не нужны. Осознание этого в совокупности с болезнями быстро сводило многих в могилу.
В новоазовский лазарет привозили из военного города и порядка десяти детей, которые остались без родителей.
Так, при зачистке города наши бойцы услышали шорохи за дверью одной из квартир, и, выбив дверь, обнаружили там крошечную девочку, ползающую среди трупов своих родных, давно убитых украинскими снарядами. Она выжила одна — и была спасена военными союзных сил.
Когда началось освобождение города, то раненые дети поступали в больницу почти каждый день, а одну пятилетнюю девочку не удалось спасти. Позднее были случаи, когда выяснялось, что родители детей служили в силовых структурах при Украине, и пока они проходили фильтрацию, о малышах заботились в детском отделении.
«Азовцы» сидели, как мыши
Сюда же, в Новоазовск привезли и тех мариупольцев, которые укрывались на «Азовстали» вместе с боевиками, а затем — и самих «азовцев»*. Те, как вспоминает Александр Марунченко, были перепуганы.
— Они сидели тихо, как мышка под веником. Мы показали гуманное отношение, человеческое. Но на фоне того, что они творили с нашими ранеными, азовцы, видимо полагали, что все здесь будет совсем иначе…
Врачебный долг вменяет одинаково относиться и к нашим солдатам, и к боевикам, стрелявшим мирным людям в спины и выжигавшим жилые кварталы дотла. И те и другие и раньше оказывались под одной крышей в больнице у моря. Однако обходилось без происшествий.
— Однажды несколько привезенных раненых всушников ждали в коридоре, пока освободится занятая перевязочная, — говорит главный врач. — Мимо шли наши бойцы, тоже находящиеся на лечении, и, обнаружив людей с украинскими шевронами, охотно высказали им все, что о них думают. Этим дело и ограничилось.
«Россия здесь навсегда»
Сейчас поток пациентов уменьшился: боевые действия стихли, но больница стала тыловой базой, плюс в зону ее ответственности вошли новые деоккупированные территории. Часть нагрузки уже забирают стационары, которые снова открываются в Мариуполе. Но в городе не окончено разминирование, и сюда иногда привозят как мирных жителей, подорвавшихся на украинских боеприпасах, так и военных.
Корпусов в больнице три. Изначально отделений было 12 (теперь 4), а коек — 460, из которых осталось всего 110. Благодаря масштабному проекту, который реализуется Московской областью, больницу ждет настоящее возрождение.
— Двухэтажный корпус попал в первую очередь капитального ремонта, — поясняет Марунченко. — Здание очень большое, и мы его разбили на четыре блока. Каждый делает от ноля — под ключ, а потом переходим к следующему, чтобы не останавливать работу хирургии. Осуществят замену полов, электрики, всех коммуникаций, приводятся в порядок даже подвалы, которые неоднократно затапливались. Произведут косметический ремонт. Всю последнюю неделю мы с удовольствием листали каталоги и заказывали медицинскую и офисную мебель.
Все происходящее здесь называют фантастикой, а объем финансирования не оглашают, потому что он у докторов, по их же словам, просто не укладывается в сознании. Последний косметический ремонт здесь был на рубеже тысячелетий. Но для Донбасса все происходящее еще и важный маркер самого главного — Россия здесь навсегда!
*Запрещенная в России организация
