В рядах боевиков началась паника. Эксперт об операции в Сирии

30 сентября Совет Федерации дал разрешение на применение российских ВКС в Сирии. Сегодня идет лишь шестой день воздушной операции, однако уже сейчас можно говорить об определенном эффекте проделанной работы. Как сказываются бомбардировки наших ВКС на боевиках и почему некоторые страны критикуют Россию за ее действия в Сирии, АиФ.ru рассказал директор Евразийского коммуникационного центра Алексей Пилько.

Наталья Кожина, АиФ.ru: Алексей Васильевич, на прошлой неделе Россия начала бомбить позиции «Исламского государства» в Сирии. Как вы считаете, есть ли какой-то положительный эффект от действий нашей авиации уже сейчас?

Алексей Пилько: Да, конечно есть. В рядах экстремистов наблюдается определенная паника — видимо, раньше ими никто особенно не занимался, хотя проходила информация о том, что коалиция возглавляемая США нанесла порядка 7000 авиаударов по позициям ИГ (организация, деятельность которой запрещена на территории РФ — прим.ред.). Думаю, что если бы они реально нанесли такое количество ударов, то сравняли бы с землей не только ИГ, а вполне крепкое государство. Российская авиация в настоящий момент нанесла несколько десятков ударов, при этом их эффективность больше, чем эффективность американских. Теперь боевики понимают, что ими занялись всерьез и надолго, от них не отстанут, это настоящая война, и они оказались к ней не готовы. 

Террористические и экстремистские организации в Сирии находятся в настоящий момент в состоянии шока, они требуют, чтобы им поставили ПЗРК для борьбы с российской авиацией. Но никто им помогать не собирается, поскольку США сейчас оказались в двусмысленном положении. Вашингтон понимает, что, если он поставит ПЗРК так называемой «умеренной оппозиции», то они моментально перейдут под контроль «Исламского государства». Да, Су-34 из него сбить тяжело, но пассажирский самолет — очень даже просто. В связи с этим рассчитывать на поставки оружия для борьбы с боевой авиацией они не могут, и защитить их тоже никто не может. Все эти радикальные организации сейчас будут очень серьезно думать над тем, что им делать дальше. 

— Financial Times написала сегодня, что отправкой боевой авиации в Сирию Россия нарушила планы США по созданию принудительной бесполетной зоны над страной, это действительно так?

— Россия не просто начала воздушную операцию в Сирии, она еще организовала очень мощную зону ПВО. Фактически мы оградили себя от постоянной угрозы, которая шла со стороны Штатов — создание в Сирии бесполетной зоны, как это было сделано в Ливии. Многие американские эксперты и военные подчеркивали вопрос о том, зачем Москве понадобилось перебрасывать не только бомбардировщики, штурмовики, но и, например Су-30, который является самолетом завоевания господства в воздухе. Он не предназначен для ударов по наземным целям. Так вот эти самолеты дополняют наземные системы ПВО. Есть такое выражение «зона закрытого доступа», мы это сделали в Сирии — полностью закрыли небо и теперь полеты любой авиации, любой страны мира очень плотно контролируются российскими военными. Более того, в настоящий момент у них есть хорошее прикрытие с воздуха. Надо сказать, что сирийские ВВС в силу устаревшего авиапарка не обладали всеми возможностями, которые есть у российских ВКС. 

Очень важна будущая операция в районе городов Хомса и Хама, восстановление устойчивой связи между Дамасском и Средиземноморским побережьем, очистка северных провинций — все это создаст предпосылки уже непосредственного генерального наступления на позиции ИГ. 

— Да, но это будет непросто, учитывая тот факт, что Сирия потеряла значительную часть своей территории. 

— Сегодня часто можно услышать как в России, так и на Западе, что войска Асада контролируют примерно 5-ую часть всей территории страны. Но давайте не будем забывать, что на этой части проживают 80% населения Сирии, ведь по сути страна представляет собой пустыню, контролировать которую просто бессмысленно. Там надо контролировать зоны коммуникаций, дороги, что и делается. Да, на бумаге ИГ занимает огромную территорию, но де-факто это огромные квадратные километры пустыни и не такое там большое количество населенных пунктов, как может показаться. Возьмем ту же Ракку на востоке Сирии, которая стала импровизированной столицей ИГ — это всего лишь небольшой городок в пустынной местности. Как только будет установлен прочный контроль сирийской армии над самыми важными, с точки зрения экономики и военной стратегии, территориями (Дамаск, его окрестности, трасса между Дамаском и Латакией, северные провинции Алеппо, Идлип), появятся очень хорошие условия для того, чтобы, может быть, несколькими мощными ударами полностью покончить с «Исламским государством». 

С точки зрения военной стратегии, российская сторона все делает правильно. Если все будет идти так и дальше, то это серьезная заявка на окончательное урегулирование ситуации в Сирии. Победа над такими организациями, как ИГ — дело времени; они нежизнеспособны, поскольку появляются в момент ослабления государственности. Это не следствие какого-то прогресса террористов — это следствие того, что госструкутры в Сирии оказались очень ослаблены. Стоит их укрепить, и проблема начнет решаться. 

— С началом операции в Сирии началась активная информационная война против РФ. Как наша страна должна действовать в этих условиях?

— Я бы не придавал этому особого значения. Нужно быть готовыми к подобным выпадам. Хотя ни российские, ни американские, ни европейские политики не любят говорить и старательно избегают выражения «холодная война», но мы де-факто живем в условиях «холодной войны» с США. Не с Европой, а именно с Америкой. Какие-то ее проявления можно было заметить в 2008 году в Южной Осетии, затем во время резкого обострения ситуации в Сирии, в 2013 году, и совсем явной она стала после событий на Украине. Конечно, на официальном уровне и в Москве, и в Вашингтоне будут это отрицать, и, возможно, это правильно: лучше, чтобы эта «холодная война» стала эпизодом, а не превратилась в затяжное противостояние. Но она все же началась и подразумевает прежде всего информационную войну. При условиях ядерного паритета прямой военный конфликт между США и Россией просто невозможен. Это будет ничья, которая похоронит нашу планету, поэтому главный фронт — информационный, борьба за мировое общественное мнение. Давайте посмотрим, кто нас критикует? США, Канада, европейские страны, некоторые арабские режимы, например Саудовская Аравия, Турция. Но это далеко не весь мир. Наряду со странами, которые нас критикуют, есть и те, кто нас поддерживает. Кстати, в этой «холодной войне» наши позиции сильнее, чем были во времена Советского Союза, поскольку мы никому ничего не навязываем, нет идеологического противостояния, есть противостояние здравого смысла против безответственности. 

Знаете в чем проблема американцев? Они не предлагают позитивной повестки. Они говорят: «Мы против Асада. Мы против Хусейна. Мы против Мубарака и т.д.». А за кого вы тогда? Штаты не предлагают позитивного решения. Наша позиция сильнее, она в моральном смысле оправдана. При должном информационном позиционировании она вызывает симпатии. Вот это и пугает некоторые государства. Мы должны вести контрпропаганду, должны разъяснять нашу позицию, ничего страшного в этом нет, наоборот — это укрепляет имидж нашей страны: показывать кто мы, с кем мы и что мы предлагаем. А предлагаем мы конкретные шаги. 

— В Сирии действует и так называемая антитеррористическая коалиция во главе с США. Можно ли ожидать активизации ее действий?

— Это уже произошло: американцы моментально стали отчитываться о новых ударах по позициям ИГ. Но там не обошлось без иронии. Они отчитались об уничтожении двух экскаваторов, одного мотоцикла. Конечно, это выглядит немного смешно. Я не исключаю, что сейчас со стороны коалиции начнутся более серьезные удары по «Исламскому государству», поскольку им надо показать, что они тоже что-то делают. Но это и неплохо, если боевики будут постоянно подвергаться военному давлению. С точки зрения истории международных отношений, в Сирии сейчас сложилась уникальная ситуация: в одной стране две силы ведут военную компанию против одного и того же противника параллельно. Такого не было никогда. В этом уникальность нынешней «холодной войны». Конечно, в каких-то областях она будет очень сильно отличаться от предыдущей, не будет такого жесткого деления на два лагеря. Это больше не биполярная «холодная война» — она многополярная.