Страны Евразии, Африки и Латинской Америки отказались разрывать отношения с Россией после начала СВО на Украине, вопреки откровенному давлению со стороны США и остальных стран коллективного Запада. Это объясняется тем, что собственные экономические и политические интересы оказались для них важнее безоблачных отношений с мировым гегемоном, рассказал в интервью aif.ru председатель совета Фонда развития и поддержки клуба «Валдай», декан факультета креативных индустрий Высшей школы экономики Андрей Быстрицкий.
Глеб Иванов, aif.ru: — Андрей Георгиевич, за последнее время наша страна провела саммит Россия-Африка, а также приняла участие в саммитах БРИКС и G20. Насколько успешны усилия российской дипломатии по работе со странами Глобального Юга?
Андрей Быстрицкий: Глобальный Юг, бесспорно, готов сотрудничать с нами и уже сотрудничает, мы это видим. Может ли это сотрудничество быть более интенсивным? Наверное, может. Стоит ли говорить, что это сотрудничество безоблачно? Наверное, не стоит, потому что очевидно, что есть разного рода проблемы. Но сотрудничество развивается.
Мы видим, что страны Глобального Юга ведут собственную политику и не присоединяются к режиму санкций против России. Как я понимаю, на саммите G20 западным странам не удалось протащить свой вариант резолюции, осуждающей Россию. Вместе с тем страны Глобального Юга хотят больше стабильности, большей определенности, никому не нравятся конфликты, во всяком случае, в горячей форме. Все хотят достижения согласия, каких-то серьезных улучшений общей безопасности.
Также все страны хотят устойчивого развития и процветания для собственного населения. Они хотят, чтобы ситуация была предсказуемой, и так далее. Сами по себе их желания понятны. А вот каким способом этих желаний достичь — это уже другой вопрос. Конфликтов много, Запад проявляет определенную такую аррогантность (высокомерие и самонадеянность, — прим. ред.), настаивает на сохранении прежней иерархии, во всяком случае, ее важных элементов. Это странам Глобального Юга не особенно нравится.
На мой взгляд, они не хотят никаких конфликтов, в том числе с западными странами. Но они точно хотят иметь возможность развиваться, исходя из собственного представления о прекрасном, опираясь на повестку дня, которая им интересна и удобна. В этом плане они готовы сотрудничать, в том числе с Россией.
— Как изменилось восприятие России странами Глобального Юга с начала СВО?
— Это многомерное восприятие. Мы ведь тоже узнали о мире и о себе много нового. Многие прогнозы не сбылись. Я думаю, многие удивились устойчивости российской экономики. Это обстоятельство показалось мне существенным еще во время ковида. В России сформировался новый слой людей, который очень ценит тот образ и уровень жизни, которого они достигли, и люди хотят его сохранить. Поэтому они очень старательно и энергично действовали во время пандемии, несмотря ни на что.
Сейчас люди в России проявляют удивительную изобретательность и старание сделать все, чтобы жизнь продолжалась тем способом, который им нравится. На ВЭФ хорошо видно, что бизнес проявляет недюжинную изобретательность, энергию для того, чтобы сохраниться.
Что касается восприятия России другими странами, то я бы не сказал, что образ стал хуже или лучше. Скорее, он огранился. Иностранцы увидели новые стороны российского общества и российских граждан, нашу стойкость и энергию. А мы, в свою очередь, увидели, как по-разному в мире люди реагируют на нас и происходящие события. Страны ведь ведут себя неодинаково, даже западные. Понятно, что там есть некая общая линия, но даже среди них большой разброс настроений в обществе.
Существенно то, что западное сообщество не показало особенного единения. Те линии разлома, которые сейчас происходят в мире, далеко не всегда совпадают с линиями государственных границ. Эти линии часто проходят через общество, через отдельные социальные группы, иногда даже через семьи, что очень интересно. Я знаю некоторых западных людей, достаточно высокопоставленных в своей стране, и вот там одна часть семьи занимает одну позицию, а другая часть семьи — другую и с нами сотрудничает. Все обстоит очень непросто даже на Западе.
— Запад предпринимает усилия, чтобы привлечь страны Глобального Юга на свою сторону, враждебную России. Были встречи в Копенгагене и в Джидде. Насколько они успешны, чем могут закончиться?
— Действительно, западные страны пытаются воздействовать на «незападные» страны, и на Глобальном Юге, и не только, но грубое давление не сработало. Все-таки Запад — это не большая, а меньшая часть мира. И теперь не только по численности населения, но и в экономическом плане. Как посчитать, какая экономика первая: США или Китай? Кто из них лидирует? Как бы там ни было, в таких условиях грубое давление немыслимо. Невозможно ввести санкции против большей части мира, нельзя строить отношения только на принуждении.
Во многих случаях Запад пытается не принуждать, а скорее, подкупать, обольщать, приманивать к себе страны Глобального Юга, например Индию. И вот это уже, в большой степени, удается. Последние проекты железных дорог, которые должны соединить Индию с Саудовской Аравией, в какой-то степени делаются при участии американцев. Америка не может заставить [премьер-министра Индии Нарендру] Моди, человека достаточно твердых взглядов, изменить свою позицию и отказаться от его точки зрения на конфликты в мире. Но воздействовать Америка может.
Все страны просчитывают последствия вторичных санкций для себя. Но также они прочитывают свою выгоду и принимают решения, опираясь на свои экономические интересы. Да и политически не очень-то выгодно для руководителей многих стран откровенно под дудку Запада плясать, они в этом случае в глазах собственного населения выглядят зависимыми людьми. Вот Моди — он лидер правой партии, это партия националистов, и он самостоятельный человек. Сам свою политику определяет лидер в Китае, то же самое можно сказать про ряд латиноамериканских и африканских стран. Что будет дальше — зависит от грядущих событий.
— Вопрос про БРИКС. В этом году состоялось историческое событие — первое большое расширение этого объединения. Насколько оно отвечает интересам БРИКС, не сломает ли оно баланс, который был до этого?
— Дело тут в том, что в современном мире все страны зависят друг от друга, а инструментов регулирования мало, и многие из них устроены несправедливо. Возьмем для примера платежные инструменты. Сейчас все это собрано в одних руках, и потому определенные страны получили возможность манипулировать другими. И большинство смотрит на это как на опасность: мало ли что кому взбредет в голову. Поэтому есть запрос на переконфигурацию мира и возникновение такой системы международных отношений, которая не позволяла бы одним странам ничего навязать другим. Эта система предоставляет большую самостоятельность странам.
Обратите внимание, что на саммите G20 не было лидера Китая. А на саммите БРИКС он был, потому что БРИКС, как и Шанхайская организация по сотрудничеству, — это элементы новой системы, о которой я сказал. Конечно, есть свои сложности в этом расширении. Что будет в Аргентине после выборов, мы не знаем. Но мы точно знаем другое — интерес к этому большой.
Экономическое сотрудничество между странами нуждается в управляемости, гарантиях и инструментах — в некой матрице. Одна из задач БРИКС — как раз в этом, поэтому я смотрю на него с оптимизмом. Что касается G20, то «двадцатка» показала, что она не очень эффективна в данный момент из-за политических разногласий.
— Вы сказали про Аргентину, что там все может измениться после выборов. Почему тогда было принято решение пригласить ее в БРИКС, несмотря на риски?
— Думаю, что это просьба нынешнего аргентинского руководства. Оно крайне заинтересовано в участии БРИКС. Я много разговаривал с коллегами, и они любопытную вещь мне рассказали: у Аргентины плохо складываются экономические отношения с Европой. Это не обвинение, а просто констатация факта. Как ни странно, страны БРИКС аргентинцам оказались ближе в этом отношении. Руководство Аргентины считает, что это им поможет стабилизировать ситуацию в стране.
Прием Аргентины в БРИКС может повлиять на обе стороны во время выборов — это палка о двух концах. Не расширяться БРИКС тоже не может, это естественный способ существования. Для своей эффективности объединению надо иметь более широкую базу, это в интересах стран-учредителей, в том числе и России.
