Западные страны сворачивают политическую и деловую активность по отношению к России, а наши связи с Азией, наоборот, лишь крепнут. На этом фоне Дальний Восток превращается из окраинного региона во внешнеэкономический портал. Готов ли самый большой по площади, но маленький по населению федеральный округ к новой функции, рассказал вице-премьер — полномочный представитель президента РФ в ДФО Юрий Трутнев.
Михаил Чкаников, aif.ru: — Сначала спрошу про жительницу сахалинского Углегорска, которая швырнула заплесневевший ботинок в мэра города. Почему вы выступили в ее защиту?
Юрий Трутнев: — Да, конечно, бросание друг в друга ботинками — это не лучший метод решения наболевших вопросов. Желательно без ботинок обойтись. Тем не менее я заступился за женщину по нескольким причинам. Во-первых, я воспитан в традиционных ценностях, и для меня мужчина, который поднял руку на женщину, — недомужчина. А наоборот бывает, и, если уж женщина замахнулась на мужчину ботинком, значит, заслужил, значит, надо поискать в своем поведении, почему это произошло. Во-вторых, мэр — это же выборная должность. Если тебя выбрали, ты должен на любые вопросы уметь отвечать, помогать людям, не доводить их до того, чтобы они ботинками кидались. Это работа мэра. Я не декларативно говорю. Я сам работал главой города, и работал в жесткий период 90-х годов. Я был честен с людьми, и в меня никто ничем не кидался.
— Все-таки на Дальнем Востоке социальная сфера часто недоразвитая, есть города и поселки, где скучноватая жизнь в бытовом отношении. И это тоже вопрос готовности Дальнего Востока быть порталом связи с азиатско-тихоокеанским регионом. Потому что это не только рельсы и кубометры бетона, это люди. Насколько тут мы готовы?
— Портал предусматривает, что ты шагнул и оказался в другом мире. Дальний Восток в этом отношении уж точно не портал, скорее транспортный коридор, большой, длинный, восемь миллионов людей живет на огромной территории. Да, есть отставание в социальном развитии, в состоянии инфраструктуры. Президент поставил задачу целевым образом создать специальное министерство и заниматься развитием Дальнего Востока именно потому, что эти деформации есть. Решить их на более 40% территории страны за год или два крайне сложно. Поверьте, мы до рубля знаем, что надо сделать, и мы эту работу ведем: строим школы, больницы, детсады, приводим в порядок дороги. Только по дальневосточной «Единой субсидии», специальной программе по линии Минвостокразвития, за последние три года в дальневосточных регионах построено более тысячи объектов социальной инфраструктуры. Общая стоимость такого строительства — более 100 млрд рублей, но и этого пока недостаточно, будем продолжать. Уже есть первые результаты.
Впервые в прошлом году у нас миграционный приток на 7,4 тыс. человек превысил отток. Но я бы не стал этим сильно хвалиться, потому что кроме миграционного притока-оттока есть еще рождаемость и смертность. С их учетом пока на Дальнем Востоке население продолжает убывать. Поэтому решить задачу, чтобы в дальневосточных регионах жило больше людей, чтобы макрорегион быстрее развивался, нам еще предстоит.
Планы развития для дальневосточных городов
— Я слышал про мастер-планы трех городов. Это попытка создать какую-то среду, в которую бы стремились люди, в которой было бы комфортно жить? В чем суть этих проектов?
— Мастер-планы будут разработаны для 25 дальневосточных городов. Изначально в проект было включено 22 дальневосточных города — административные центры дальневосточных регионов, города с численностью населения свыше 50 тыс. человек, а также Тында и Северобайкальск. В декабре правительство в первоначальный перечень добавило еще три города: Большой Камень, Советская Гавань и Корсаков. В настоящий момент работу над мастер-планами ведут 15 городов и две городские агломерации. В сентябре на Восточном экономическом форуме будут выступать три территории, отобранные жюри. Это Петропавловск-Камчатский, Улан-Удэ и Магадан. Определялись мастер-планы преимущественно по экономической эффективности, то есть по соотношению того, какие деньги надо проинвестировать и какой будет результат для людей. Но это мастер-планы, которые мы делаем в соответствии с поручением президента Владимира Владимировича Путина и обязаны ему доложить на ВЭФ. Если президент одобрит отобранные мастер-планы, то на основании этих документов будут разрабатываться проекты, а следующий этап — уже строительство по этим утвержденным проектам, то есть будут создаваться новые дома, школы, детские сады, дороги и другие объекты, чтобы люди жили в комфортных условиях. Те проекты, которые не были отобраны для презентации на Форуме, будут дорабатываться. После этого мы будем докладывать и утверждать мастер-планы, работа по улучшению качества жизни продолжится.
Если мы не будем развивать на своих дальневосточных территориях инфраструктуру, это скажется и на всей остальной России: у нас просто предприятия остановятся.
Теперь о том, что в центральной полосе тоже мы могли бы найти немало территорий, которые бы с удовольствием перестроились. Многие десятилетия страна вкладывала в дальневосточные территории меньше, чем в центральную часть, и образовался разрыв в качестве жизни. На Дальнем Востоке есть отставание по качеству медобслуживания (это первый вопрос, который ставят дальневосточники), по качеству дорог, по энергосетям. Например, в последние годы в дальневосточных регионах стартовали несколько тысяч инвестпроектов, так пришлось в них энергетику практически вручную собирать. Чтобы обеспечить Баимское месторождение на Чукотке энергетикой (а оно считается одним из самых перспективных в мире), мы туда направим плавучую атомную станцию, потому что там энергетики нет. И таких территорий довольно много, где надо думать, где взять генерацию, откуда дорогу провести. Много лет обсуждается строительство в Якутии моста через Лену. Заперт Владивосток, и проект кольцевой автодороги для города очень важен. Проект дорогой, но иначе Владивосток будет стоять в пробках, а туда сегодня 70% инвестиций идет.
Во многом сейчас наша страна будет развиваться за счет Дальнего Востока, за счет активизации сотрудничества со странами АТР, потому что все торговые соседи у нас там, все страны, с которыми у нас сохранились нормальные экономические отношения, с той стороны. И если мы не будем развивать на своих дальневосточных территориях инфраструктуру, это скажется и на всей остальной России: у нас просто предприятия остановятся. Дальний Восток и ранее имел стратегическое значение для развития страны, а сегодня это значение увеличивается.
У нас сегодня все предприятия, даже которые работали на Европу, все развернулись на Дальний Восток. Но провозных мощностей недостаточно.
Владивостокский экономический форум
— Да, ситуация изменилась, восток сейчас значит гораздо больше, и все с надеждой смотрят в эту сторону. Грядущий восточно-экономический форум будет отличаться от всех остальных? Какие там главные события?
— Владимир Владимирович Путин еще в 2013 году сказал, что Дальний Восток — это национальный приоритет на весь 21 век. У нас практически все меры по развитию Дальнего Востока приняты решением президента. Так было, когда мы создавали режимы территорий опережающего развития и свободного порта, когда принимали закон о выравнивании энерготарифов, разрабатывали программу «Дальневосточного гектара». Я помню, что на многих совещаниях были ситуации, когда из 15 человек присутствующих 14 были против. Я выступал, после этого все говорили: нет, никак нельзя делать. Владимир Владимирович всех выслушал, всем дал высказаться, а потом поднял глаза и говорит: «Эту землю наши предки кровью поливали. Кто мы будем, если ее отдадим?» У всех выражение лиц изменилось, все дискуссии закончились, и соответствующие решения были приняты. Поэтому мы сейчас готовимся к Восточному экономическому форуму именно в понимании того, что это возможность доложить президенту нашей страны, где мы в настоящий момент находимся, что мы смогли за это время сделать, в чем просим поддержки.
Сейчас на территории Дальнего Востока необходимо создать транзитные потоки для обеспечения полного объема российского экспорта. Потому что у нас сегодня все предприятия, даже которые работали на Европу, все развернулись на Дальний Восток. Но провозных мощностей недостаточно. Мы по результатам этого года оценочно не вывезем 100 млн тонн груза. Коллеги считали, что это порядка 2 трлн рублей, потерянных для экономики страны. Поэтому, конечно, будем на Форуме поднимать вопросы, связанные с модернизацией БАМа и Транссиба.
На Дальнем Востоке реализуется более 2,7 тыс. инвестиционных проектов. Это только те инвесторы, которых удалось привлечь за счет господдержки — преференциальных режимов ТОР, свободного порта, субсидии на строительство инфраструктуры. Значительная часть из них, где-то около 25%, столкнулась с сложностями в реализации из-за отказа иностранных партнеров в поставке оборудования и техники. На мой взгляд, это разрушает доверие в экономическом сотрудничестве и будет иметь долгие и крайне неприятные последствия. Но это не только препятствия, мы должны рассматривать сложившуюся ситуацию для нашей страны не только как проблему, но и как возможность. Потому что это даст нам шанс научиться самим строить то, что мы раньше закупали за границей. Например, в горно-шахтном оборудовании ничего сложного уровня синхрофазотронов нет. Есть горнопроходческий комбайн, есть карьерный самосвал — все это технологически возможно делать в России. Это надо научиться самим делать. Или второй пример — перевозки сжиженного природного газа. Нам нужно криогенное оборудование, двигатели для судов большой мощности. Много таких вызовов совместно с Минпромторгом прорабатываем, и я очень надеюсь, что мы действительно сможем пройти эту часть истории, став сильнее. Приведу пример из спорта, поскольку я им занимаюсь всю свою жизнь. Когда человека нагружают физически, он ведь сильнее становится. Сегодня у нашей страны есть препятствия. Преодолев их, мы точно станем сильнее.
— А есть уже какие-то примеры, которые на ВЭФе будут показаны, когда нам удалось за короткий период времени что-то сделать?
— Такие примеры есть. Но мы их начали раньше, чем начались санкции. Хотя сейчас поставлена задача — сделать быстрее. Например, самолет «Байкал». У нас мало самолетов для перелета между населенными пунктами. Есть Ан-2, Ан-3. Но нельзя оставаться технологически на уровне прошлого столетия, надо идти вперед. Поэтому разрабатывается новый легкомоторный самолет. Но, как всегда, есть нестыковки между промышленностью и заказчиком. Я пригласил коллег из Минпромторга. Говорю: коллеги, строим самолет? Они говорят: не знаем. Почему? Отвечают: потому что заказа нет. Я пригласил всех дальневосточных губернаторов, тот же Минпромторг, Минтранс, и начали разбираться. За ночь перед совещанием коллеги проработали возможность для заказа в требуемом количестве. Минпромторг сказал, что надо сто самолетов. Я соответствующую задачу коллегам поставил — к утру заказали 105. Потом возникло препятствие, связанное с тем, что у нас взлетно-посадочных полос стало меньше, большую часть мы потеряли за последнее время. Некоторые полосы лесом заросли. А поскольку вырос лес, то эти земли попали в ведение Рослесхоза. Пришлось поднимать историю, доказывать, что здесь не лесной фонд, а территории под взлетно-посадочные полосы. И таких примеров много. Мне вообще кажется, что нам многое нужно изменить в системе управления промышленностью, сейчас идет военная спецоперация, нам надо работать быстрее и эффективнее. Я проводил совещание по разработке плана развития Северного морского пути. Этот проект стоит 1,7 трлн рублей. Много денег. Минфин сказал, что это же бюджетные обязательства следующих периодов, а бюджет мы еще не приняли. А ведь мне председатель правительства Михаил Владимирович Мишустин поставил задачу в течение пяти дней этот план сверстать. Пришлось принимать достаточно резкие меры, сказать: коллеги, вон там кабинет напротив, раз вы не можете согласовать позиции, то придется запереть вас всех вместе, и пока вы не найдете решение, оттуда не выйдете. Такой спорный путь управления, но получилось достаточно эффективно. Бывает так, что человек не принимает решение, потому что за него надо нести ответственность. Так работать нельзя. Сейчас надо двигаться и ответственность брать на себя. Для этого у нас есть и потенциал, и замечательные активные творческие люди.
— Мы наблюдали в последние годы, как с погранпереходами воевали. Там что-нибудь сдвигается с мертвой точки?
— Есть два разнонаправленных сигнала. С одной стороны, по ряду пунктов пропуска работа идет, на реконструкцию выделены дополнительные 80 млрд рублей, а с другой стороны, на погранпункте «Пограничный» в Приморье водители фур до того уже замучились ездить по колдобинам, что скооперировались, заказали грейдеры и засыпали эти ямы. Наверное, как-то не так должно происходить. Я написал поручение двум федеральным министрам — министру транспорта и министру по развитию Дальнего Востока: прошу разобраться, доложить.
Путешествия на Дальний Восток
— Удается ли как-то переломить ситуацию в туристической отрасли? Люди жалуются, что сервис не тот. Какие-то подвижки в этом направлении есть?
— Понятно, что потенциал развития туризма колоссальный. Будет ли Дальний Восток туристическим местом или нет? Может быть, он уже становится таким местом. Например, Сахалин ассоциируется с горнолыжным курортом «Горный воздух». Еще когда там был губернатором Олег Николаевич Кожемяко, он называл цифру, что за 3-5 лет построят 130 км горнолыжных трасс. Это важно, потому что кататься с одной и той же горы на третий день надоедает, а когда этих трасс много километров — это уже путешествие, возможность каждый день ехать по новой дороге. «Горный воздух» тогда сможет конкурировать с сочинской «Красной поляной». И еще на Курилах планируется семь туристических проектов.
Дальше — Камчатка. Я был министром природных ресурсов, прилетел на Камчатку первый раз и съездил в Долину гейзеров, и первый вопрос, который задал: как люди сюда могут попасть, какое количество? Мне говорят: лимит в течение года 3 тыс. человек. Почему? Ответ мне запомнился: посчитали по прочности настильных троп. Серьезно? Совершенно понятно, что можно сделать тропы в таком исполнении, что никто не будет ничего топтать. Есть курорты в мире, где проходят в день сотни тысяч человек, но вред природе не наносится. А еще для Долины гейзеров важна транспортная доступность. Пока туда возят туристов вертолетами, что очень дорого и все-таки небезопасно. Поэтому я стараюсь, чтобы там была построена грунтовая взлетно-посадочная полоса, у нас появятся нормальные самолеты, и мы будем возить людей в четыре раза дешевле и существенно безопаснее. Еще один проект на Камчатке — «Три вулкана». Это большой проект, с горнолыжными трассами, с гостиницами, даже порт планируют построить.
В целом сейчас Дальний Восток получает уникальную возможность. Начинает активно развиваться внутренний туризм. Значительная часть людей хочет путешествовать по нашей стране.
Сдвинулась история с Байкалом. Там создана особая экономическая зона, ей лет 12, и ничего не происходило в плане реализации инвестиционных проектов. Забор, туалеты построены, и тишина. Сейчас процесс сдвинулся, появились инвесторы, проекты будут реализовываться.
В Приморье два больших проекта на острове Русский — Приморские тропики и конгрессно-выставочный центр «Русский», который также предполагает строительство гостиничного и торгово-развлекательного комплексов. Остров Русский — уникальный, и все возможности для новых туристических проектов там есть.
Практически на всех территориях Дальнего Востока сейчас такая работа по развитию туристической отрасли ведется. Мы тоже их обязательно все будем поддерживать. Есть общие проблемы с наличием инфраструктуры. Но где-то она уже есть. Приведу тот же Владивосток. С гостиницами ситуация не очень хорошая. Но уже стали появляться и комфортабельные гостиницы, и рестораны.
В целом сейчас Дальний Восток получает уникальную возможность. Начинает активно развиваться внутренний туризм. Значительная часть людей хочет путешествовать по нашей стране. Я сам ежегодно провожу свой короткий отпуск на Дальнем Восток, всегда восхищаюсь богатством и разнообразием его природы.
— У жителей Дальнего Востока есть потребности в регулярных перелетах внутри региона. Сейчас в изменившихся условиях что делается с перевозками по Дальнему Востоку, и есть ли перспектива того развития, которое планировалось?
— На субсидирование авиаперелетов объем финансирования в 2022 году в полтора раза больше, чем в прошлом. Чтобы субсидировать билеты, сделать их доступными для людей, выделено 16,6 млрд рублей. Есть программа только для дальневосточников, когда один человек по льготной цене может приобрести не более двух билетов в год, слетать в центральную часть России и обратно. Такой программой воспользовалось более 500 тысяч в прошлом году, а в этом будет перевезено более 600 тыс. пассажиров. По второй программе недорогие билеты могут приобрести льготные категории граждан: молодежь, многодетные, пенсионеры, инвалиды. Среди них как дальневосточники, так и те, кто не проживает на Дальнем Востоке, но собирается посетить макрорегион. В прошлом году ей воспользовалось более 450 тыс. пассажиров. Третья программа направлена на развитие межрегиональных авиаперевозок внутри Дальнего Востока. Ее обеспечивает Единая дальневосточная авиакомпания «Аврора». Субсидируются социально значимые маршруты. В прошлом году их было двадцать, в этом их количество будет увеличено до 36, планируется перевезти более 250 тысяч пассажиров. Летают на внутренних рейсах большей частью отечественные самолеты. У компании есть заявка на увеличение количества и больших бортов Sukhoi Superjet New, и маленьких, как ЛМС «Байкал» и вертолеты МИ-171, в планах также пополнение парка отечественными ВС L-410NG и Ил-114-300. Поэтому, конечно, она будет развиваться по всем направлениям. А всего в первом полугодии этого года общий пассажиропоток «Авроры» составил 524 тысячи человек, что больше показателей прошлого года на 16%.
— Планеры Sukhoi Superjet New сделали, а что с двигателями, которые должны сделать в Перми?
— В процесс, связанный с разработкой новых двигателей в Перми, не вмешивался. Есть Минпромторг, им руководит мой коллега Денис Валентинович Мантуров.
— Еще один огромный проект — Северный Морской путь. Реально ли этот путь вывести на уровень мировой конкурентоспособности? Какие задачи поставлены сейчас в этой программе?
— Предстоит еще много работы, чтобы этот план был выполнен, и Северный морской путь состоялся как современный глобальный транспортный морской коридор. Да, климатические изменения расширяют период, когда суда смогут проходить без ледокольного сопровождения. Но нужно построить 46 судов вспомогательного флота: аварийно-спасательных и обслуживающих. Ледоколов надо десять, а строится пока только четыре. Строятся ледоколы не месяц и не год. Спутников в программе четыре. Надо построить несколько терминалов, несколько портов реконструировать. И с каждым новым ледоколом, судном сопровождения, спутником будет провозиться большее количество грузов, а Северный морской путь будет становиться безопаснее, проходимее, привлекательнее.
«Дальневосточный гектар»
— Миграционный вопрос связан с «дальневосточным гектаром»? Люди за ним едут?
— Когда мы принимали программу «Дальневосточный гектар», мы не считали, что выдача одного гектара изменит направление миграционных потоков. Это просто один из инструментов развития Дальнего Востока. Замечательно, если на 40% территории страны, где плотность населения составляет один человек на квадратный километр, действует уникальный механизм распределения земельных участков, которого в мире больше нет нигде. Это возможность в компьютере определить границы участка, выбрать их, отправить заявку и в течение 30 с небольшим дней получить право пользования этой землей. Мне даже Сергей Семенович Собянин звонил: «А я что, тоже могу получить у вас участок?» Я подтверждаю: «Можешь!» Он смеется. Правда, так и не получил. А надо было бы.
Есть ли шероховатости в реализации этой программы? Есть, конечно. Очень трудно создать такую программу, чтобы никто не попытался в ней что-нибудь исказить и сломать. В целом программа работает. Хотя есть случаи, когда попадаются нечистоплотные чиновники, которые пытаются землю попридержать. Мы создавали прозрачный механизм, который бы не зависел от чьих-то желаний. Но попытки его сломать были. Я попросил генеральную прокуратуру к таким вопросам подключиться со всей строгостью. С другой стороны, к сожалению, люди у нас тоже не всегда следят за этапами реализации своего права и упускают срок оформления земли в собственность или аренду, который наступает через пять лет после получения земли в пользование. Поэтому мы приняли два решения. Первое — попросили пока ничего ни у кого не отбирать, и все эти случаи, когда люди что-то не подали или забыли, трактовать в пользу заявителей. Второе — мы разрабатываем поправки в закон. Все контролирующие органы и муниципалитет, где взяли землю, по очереди должны напоминать человеку, присылать извещения. Если и после этого человек в срок не подал, то предоставляется период, в течение которого никто ничего забирать не будет. Участниками этой программы стало более ста тысяч человек, и, конечно, разные могут быть в жизни ситуации, когда человек не смог реализовать свое право. Людям надо помогать.
— Вопрос по поводу этих участков. В некоторых местах уже поселки образуются из этих гектаров. Такие дачные участки хоть в европейской части, хоть на Дальнем Востоке, хоть еще где-то образуются в поселки, а прав у них никаких нет. Нет нормального муниципального, государственного органа. Здесь что-то может меняться?
— Если люди собираются в одном месте, и образуется новый населенный пункт, то я считаю, что мы должны помогать. Возможности такие у нас в госпрограмме социально-экономического развития Дальневосточного федерального округа есть. Такое поручение Минвостокразвития дано. Пока эта работа идет довольно вязко, будем стараться добиваться, чтобы быстрее приходила помощь по отношению к вновь созданным населенным пунктам.
— Есть уже такой факт, что создали новый населенный пункт?
— Один населенный пункт уже создан. Он находится в Хабаровском крае. Ведется работа по созданию еще 4 новых населенных пунктов. Это два населенных пункта в Якутии, по одному в Бурятии и на Сахалине.
