УАЗ, загруженный коробками с гуманитарной помощью, мчится по грунтовой дороге одного из сел белгородской области. Военных здесь много, как и в любой местности, близко граничащей с зоной боевых действий. Типичная симфония артиллерийских орудий вдруг разбавляется плотной стрелкотней автоматов.
«Блин, - ругается Инна. – Похоже, дрон пытаются сбить. Виталя, давай заруливай быстрее к маме».
Пока мы на всех порах мчимся в укрытие, а со всех сторон нам салютуют автоматными очередями, Инна вспоминает, что всего пару дней назад дрон-камикадзе ударился прямо в крышу их автомобиля. Но не разорвался.
«А у вас постираться можно?»
Белгородское приграничье просто кишит украинскими дронами-камикадзе. Под прицелом ВСУ любой гражданский автомобиль. Только за последний месяц от дронов пострадало несколько семей с детьми. Смертельных птиц у украинской армии в избытке, и их не жалеют даже на памятники.
«У нас здесь в Новой Таволжанке памятник установили в память о погибших ребятах, что отбивали в прошлом году нападение украинских террористов на Белгородскую область. Они по нему несколько раз дронами били. Разбили в итоге. Мы его подлатали немного. Ухаживаем. Хоть и задерживаться долго у памятника нельзя. Он для них, как бельмо на глазу», - рассказывает Инна.
Наш «УАЗ» подскакивает к воротам частного дома. Мы быстро, под стрельбу автоматов, забегаем во двор. Там несколько военнослужащих. Пьют чай и общаются с добродушной женщиной лет шестидесяти.
«Ребята, у нас тут самообслуживание. Не стесняйтесь. Наливайте кипяток, кушайте пряники», - командует она.
В ворота скромно заходит мужчина в военном камуфляже. «А у вас постираться можно?», - спрашивает он.
«Ну конечно можно. Сейчас там стирка закончится, и закидывай», - отвечает женщина.
«Это моя мама, Ольга Андреевна, - представляет нам хозяйку дома Инна. – Собственно, в этом доме два года назад и начиналось наше волонтерское движение».
Когда началась спецоперация, под Харьковом шли жестокие бои, а военные, выходившие с позиций, устраивались в приграничных селах Белгородской области. «Ребята солдаты начали приходить к маме постираться, покушать. Обращались с просьбами о помощи. Поначалу собирали немного, затем создали группу в соцсетях и начали потихоньку работать. Теперь так и крутимся целыми дням. Я уже даже не успеваю вести статистику кому, и сколько помогаем», - рассказывает Инна.
«Страшно проверять телефон»
Заявки идут постоянно. «Мой день начинается с того, что я просматриваю телефон. Я всегда испытываю при этом чувство тревоги, ведь сообщения о том, что кто-то из тех ребят, кому мы помогаем, погиб или ранен – это страшнее всего. Затем разгребаю заявки. Собираем из того, что есть у нас на складе. Закупаем, чего не хватает и развозим. В основном ездим с мужем Виталиком, но когда он на работе, то выезжаю сама. Бывает, что он придет с работы, а я уже так умоталась за день, что лежу без рук и ног», - описывает волонтерские будни Инна.
С супругом Виталием они познакомились, когда оба жили в Харькове. На чьей-то свадьбе Инна работала тамадой, а Виталий ди-джеем. Так и сошлись. Они неразлучны вот уже 22 года. «Она для меня самая лучшая, - скромно говорит супруг Инны. – Мы всегда вместе. Помогаем нашим парням и ждем победы».
В 2014 году семье с двумя детьми пришлось покинуть Харьков. Инна с Виталием стояли у истоков антимайдана, но харьковские власти предали людей, выступавших против киевской хунты. «После Майдана, по всей Украине началась активная промывка мозгов, - вспоминает Инна. – Ладно бы это только взрослых касалось. Они начали промывать мозги детям. Представители нацбатов активно работали с детьми. Мы приняли решение уехать в Россию. Мама у меня жила в одном из приграничных сел в Белгородской области. Мы сначала рванули к ней, а затем уже обосновались в Шебекино».
Кровавый июнь в Шебекино
Лето прошлого года для жителей Шебекино стало кровавым. В июне на город обрушился шквал артиллерийского огня со стороны Украины. В день прилетало по несколько сотен снарядов. Били из РСЗО, минометов и ствольной артиллерии. Не только власти, людей спасали и волонтеры. Инна с Виталием активно помогали вывозить народ из полыхающего Шебекино, оставаясь на линии огня до конца.
«В июне 2023 года обстрел Шебекино начался спонтанно. Люди просили помочь их вывезти. Начали объединяться с волонтерами и помогать в эвакуации людей. Потом мы приняли решение, что просто так кататься не эффективно. Сделали штаб, отрабатывали списки. Делали экипажи, город разделили на квадраты. Таким образом и работали. Работа была проделана колоссальная. Мы работали одни м единым организмом. Все ребята молодцы», - вспоминает Инна.
Со многими волонтерами с лета прошлого года Инна с Виталием взаимодействуют до сих пор, а шефство над некоторыми подразделениями растянулось уже на два года и превратилось в настоящую дружбу.
«С некоторыми подразделениями мы познакомились, когда они еще в Купянске стояли. С тех пор постоянно на связи помогаем. Отдаем последнее. Сейчас вот ребятам РЭБ закупаем. Хотя у самих его нет, а волонтерам тяжко мотаться без РЭБ. Мы же не кошки. У нас жизнь одна. У всех семьи, дети. Порой, морально бывает тяжело. Но мы стараемся приложить все силы, чтобы этого не чувствовали. Важно, чтобы как можно больше отцов вернулось к семьям, детям. Мы пытаемся поддержать наших парней, чтобы потерь было как можно меньше», - говорит Инна о собственной мотивации.
Харьков ждет
От Шебекино до Харькова всего-то под сотню километров. Одновременно так близко и очень далеко. Мы здесь привыкли шутить, что на Украине расстояние измеряется не в километрах, а во времени. Днях, неделях, месяцах, когда будет освобожден населенный пункт, до которого ты хочешь добраться.
Инна с мужем мечтают вернуться в родной Харьков, и уверены, что российская армия освободит город, в котором осталось много людей, ждущих прихода России.
«В Харькове осталось очень много адекватных. Есть ребята, которые просят уже, чтобы русская армия поскорее пришла. Они хотят помогать нашим бойцам. При этом люди в Харькове видят, что ВСУ сами бьют по городу. Остались там адекватные люди и даже периодически приходят сообщения с указанием локаций, где поселились украинские военные. В основном это школы и детские сады. Было такое, что и прилетало по координатам, которые нам передавали с той стороны, - говорит Инна. - Я верю, что Харьков освободим. Очень хочу вернуться в свой русский город. Кто-то там кричит, что это Украина. Он глубоко заблуждается! Мы и переехали сюда, чтобы дети знали реальную историю своей страны – России».
