Как показал недавний опрос Всероссийского центра изучения общественного мнения, 70% населения поддерживают спецоперацию на Украине, не поддерживают 18%. О динамике настроений в обществе, тревогах и надеждах россиян Aif.ru поговорил с директором ВЦИОМ Валерием Федоровым.
Рутинизация спецоперации
Виталий Цепляев, aif.ru: — Валерий Валерьевич, когда мы беседовали полгода назад, вы приводили такие данные: 71% опрошенных поддержал начало СВО, 21% был против. С тех пор эти цифры практически не изменились. С чем это связано, как думаете?
Валерий Федоров: — Со своим отношением к СВО люди в основном определились довольно быстро, в течение февраля-марта, то есть еще полгода назад. Каждый выбрал сторону и с тех пор ее держится. Мы находимся на «плато», и это надолго. Изменения возможны либо медленные и незначительные (накопление усталости, смена повестки, действие санкций и тому подобное), либо быстрые и крупные. Первые практически неизбежны, но они растянутся на годы. Вторые — возможны в любой момент, но предсказать их сложно.
По-крупному что-то может измениться в трех случаях. Во-первых, серьезные изменения на фронтах — яркие победы или тяжелые поражения. Во-вторых, резкие изменения в экономике: с работой, с зарплатой, с товарами на магазинных полках и ценами на них. В-третьих, резкие изменения в мировом контексте в целом. Скажем, острый конфликт в другой части света, пандемия нового вируса, катастрофический неурожай, обвал цен на нефть или что-то подобное. Все это «черные лебеди», которые могут прилететь в любой момент, но с низкой вероятностью.
— Готовы ли люди к тому, что вся эта история затянется? Звучат прогнозы, что боевые действия могут продлиться даже не месяцы, а годы.
— Люди уже смирились с тем, что СВО — это надолго. Перелом произошел в конце апреля. С тех пор непрерывно растет доля тех, кто считает, что операция затянется больше чем на несколько месяцев. То есть — на годы. Сегодня таких уже большинство. Это означает, что произошла рутинизация, СВО уже стала привычным элементом нашей жизни, ажиотажа она не вызывает, эмоции насчет нее чаще всего уже сошли на нет.
Ранее так произошло с войной в Сирии: сначала был всплеск интереса, эмоций, страхов, — затем безразличие, рутинизация, возвращение к обычной жизни. Сейчас масштаб событий сильно вырос, но механизмы действуют прежние, и процесс идет похоже. И он будет продолжаться, пока не произойдет что-то крупное и значительное. Это вновь поставит во весь рост вопрос о спецоперации, о ее целях, о ее результативности, о ее влиянии на нашу жизнь и так далее. Сейчас же такими вопросами большинство людей не задается, они принимают СВО как факт жизни, не более того.
Едва ли не самый травмирующий момент — не военное противостояние, а ощущение, что нашу страну «отключили от современного мира». 30 лет назад пала Берлинская стена, мы стали жить в «открытом мире». А теперь — бац! И Запад нас от себя отключил. Запад — это не весь мир, но самая богатая, развитая, культурно и информационно доминирующая его часть. Радикально перестроиться, принять новые реалии, найти себя в мире без Запада — сложнейшая задача, которая быстро не решается.
— Примерно так же было и с пандемией? Тогда тоже поначалу все сильно напряглись, а потом она стала фоном нашей жизни.
— Пандемия касалась либо грозила коснуться каждого. Спецоперация напрямую затронула только ограниченный круг людей. Таким образом, для россиян СВО происходит в основном в телевизоре и в интернете. Знакомых, близких, родственников, которые участвуют в боевых действиях, у огромного большинства россиян нет. И риски, что кто-то из них погибнет или пострадает, тоже мизерные.
В этом отличие и от пандемии, и от более релевантного примера — войны в Афганистане. Тогда, напомню, воевали призывники, за десять лет через войну прошло больше миллиона человек, погибло 13 300. Угроза загреметь в Афган была абсолютно реальной для любого парня-призывника. А в ситуации СВО, как и ранее в Сирии, такой угрозы нет вообще. Мало того что призывников не берут, так и контрактник легко может отказаться от службы — разорвать контракт без всяких последствий.
В общем, если для украинцев это настоящая война, то для россиян — всего лишь спецоперация. Наша страна не воюет, а живет, как обычно. Празднует дни города, запускает салюты, проводит марафоны и форумы... Россияне живут, наблюдают, сопереживают, но не более того. Даже в сборах на помощь армии и ЛДНР, беженцам — а это самая распространенная форма выражения своей позиции — участвуют немногие. О массовом притоке добровольцев в ряды бойцов СВО говорить пока не приходится. Группа вовлеченных в происходящее невелика, и в основном это вовлечение вербальное, эмоциональное, но не активно-деятельное. Видимо, такова и была задумка спецоперации — иначе бы ее назвали как-то по-другому.
— Насколько, по вашим данным, популярна идея присоединения к России украинских территорий?
— До 2014 года такой идеи в принципе не существовало. Единственная территория, на которую россияне претендовали — это Крым. Но и его возвращение было возможно исключительно мирным путем, война за Крым считалась неприемлемой ценой возвращения.
Поворотным моментом стал Майдан, после которого в российском общественном мнении утвердилась позиция, что «Украина уже не та». Это больше не братская страна, а плацдарм Запада, который усиленно вооружается и готовится к открытой войне с Россией. На этом фоне отношение к территориальной целостности Украины стало меняться. Многим стало казаться, что Украина — это лоскутное одеяло, в ее составе есть сугубо украинские земли, а есть территории, которые населены русскими людьми, и им там живется плохо, их угнетают, нарушают их права. Это Донбасс, но есть еще и Одесса, Харьков, Запорожье и так далее. Если продолжать, то можно дойти и до отрицания самой идеи независимой Украины, до мнения, что вся Украина — это русская земля. Но это пока маргинальное мнение, его россияне не разделяют.
Что изменилось в 2022 году? Включился фактор крови, потерь, ожесточения. Он усиливается информационной войной. На этом фоне все позиции радикализировались. Готовность к присоединению тех украинских территорий, чьи жители хотели бы жить в России, сильно выросла. Однако сохраняются и опасения насчет того, какую цену нам придется за это заплатить. Ведь цена, которую мы платим, уже и сейчас велика... Решающее влияние на мнение людей относительно присоединения, полагаю, окажет позиция президента Путина. Ему россияне доверяют в вопросах стратегии и внешней политики, его мнение для них значимо, на него ориентируются.
«У страха глаза велики»
— Полгода назад все рисовали довольно удручающие перспективы — мол, жить станем беднее, будем спасаться огородами. Прогноз оправдался? Или запас прочности у российской экономики оказался куда больше, чем ожидалось?
— Весенние катастрофические прогнозы не реализовались. Обрушения не произошло, экономика устояла, рубль окреп, цены на нефть и газ только выросли. Основные товары с полок не исчезли, потребительская паника улеглась. Так что старая мудрость про то, что «у страха глаза велики», вновь подтвердилась. Полагаю, это важный фактор того, что россияне продолжают поддерживать СВО: на реальной жизни она пока отразилась слабо. Есть печальные исключения — Калининград, Тольятти, другие города и территории — но это именно исключения.
Однако кризис еще не закончился, он продолжается. Экономисты говорят, что ВВП в этом году упадет почти на 5%, а в следующем — еще на 2-3%. Это не так ужасно, как ожидалось в марте, но все равно плохо. Последний раз такое падение — на 8% ВВП — было у нас в 2009 году. То есть жить будем беднее, как ни крути. Товары теперь стоят существенно дороже, чем раньше — прогнозируемая инфляция в этом году около 14% (в прошлом была 8,4%). Потребительский спрос падает, торговые центры пустеют. Многие в этом году не поехали в отпуск — и не только за границу, но и вообще, потому что денег нет.
Восстановление же, по прогнозам, начнется только в 2024-м. Так что — экономим, раскапываем огороды, ищем, где бы подзаработать. И надеемся на государство, которое должно помочь! Особенно тем, кто пострадал больше других. Например, автомобилестроению. Еще недавно это была наша гордость. А теперь — из 15 заводов работают, как говорят, пять. Нужна помощь!
— И все же, когда людям было тяжелее — когда на них обрушилась пандемия или сегодня?
— И в разгар пандемии было трудно, и сейчас непросто. В первом случае люди столкнулись с чем-то таким, чего давно уже не было — опасной и неизвестной инфекцией. Любая новая угроза особенно пугает. Особенно если она может коснуться всех. Особенно если это угроза не кошельку, а жизни!
В случае с СВО ситуация неприятная, но понятная, даже в чем-то привычная. Давайте вспомним военные конфликты последних тридцати лет, в которых участвовала Россия: Афганистан (1979-1989), Чечня (1994-1996), вторая Чечня (1999-2005), Грузия (2008), Донбасс (с 2014 г.), Сирия (с 2015 г.)... Много! Почти все время где-нибудь да воюем.
Однако во всех случаях, кроме Афганистана, вовлечение общества в военные действия было слабым. Таким оно остается и сейчас. Все, разумеется, может поменяться в любой момент. Не зря говорят, что «война план покажет». Ход спецоперации, мягко говоря, нелинеен. Сценарий уже не раз менялся, вероятно, будет меняться и дальше.
Патриотизм на максимуме
— В конце августа ВЦИОМ опубликовал данные, согласно которым социальный оптимизм, несмотря ни на что, вырос: если 10 лет назад в способность правительства добиться улучшений в стране верили лишь 32%, то сейчас — 54%. С чем это связано?
— С объединением вокруг флага. Рост патриотизма, рост поддержки президента и нашей армии дает о себе знать. Запад против нас? Тем больше поводов держаться вместе! Да и катастрофические ожидания начала весны не реализовались, жизнь оказалась легче, чем боялись. Наконец, СВО не переросла в войну, особых жертв от населения власть не требует, жить можно! Все это внесло свой вклад в копилку позитивных ожиданий.
Правда, тут надо иметь в виду: ожидания ожиданиями, но есть еще и потребительское поведение. Обычно на позитивных ожиданиях люди и тратят много. Сегодня же они стараются экономить, сберегать. То есть ведут себя осторожно, готовятся к худшим сценариям.
— Раз уж зашла речь про объединение вокруг флага, не могу не вспомнить недавний опрос ВЦИОМ, согласно которому 72% родителей школьников довольны тем, что каждая учебная неделя теперь начинается с поднятия государственного флага и исполнения гимна. Как вам кажется, это будет способствовать росту патриотических настроений?
— Расти им особенно уже некуда: 96% опрошенных признают себя патриотами. Родители считают патриотизм важной ценностью и хотят прививать его детям, отсюда и поддержка новых школьных инициатив. Критики, которые говорят про «казенный патриотизм», вспоминают профанации позднесоветских времен — в меньшинстве. Это представители поколения, которое всегда ненавидело «совок» и боится его второго пришествия. Большинство же россиян питают к СССР совсем другие, позитивные чувства и одобряют те элементы возрождения советского опыта, которые кажутся уместными сегодня.
