Никита Высоцкий: Я хочу лично сказать спасибо, тому, кто сыграл моего отца

Ведущий конференции: Друзья, добрый день! Мы с вами находимся в пресс-центре «Аргументы и факты». Меня зовут Наталья Кожина и у нас с вами всего 30 минут для того, чтобы задать свои вопросы актеру и режиссеру Никите Высоцкому. Никита Владимирович, добрый день! Высоцкий Никита: Здравствуйте! Ведущий конференции: Спасибо большое, что пришли. Рады видеть Вас в гостях. Тема у нас с Вами вполне понятная – это Ваш фильм, который сейчас очень активно обсуждается. Перед тем, как приступим к вопросам наших читателей, которых очень много, и которые неоднозначно оценивают вышедшую картину, мне хотелось бы у Вас спросить. Вы говорили, что 30 лет готовились к выходу этой картины, в какой момент Вы поняли, что пришло время приступать к делу или это просто так сложились обстоятельства? Высоцкий Никита: Я имел в виду, что с этой историей, которая легла в основу нашей картины, жил более 30 лет, а вообще работали мы 5 лет. Сразу нескольким продюсерским компаниям пришла идея, что надо сделать художественный фильм о Высоцком. Первым озвучил это предложение Эрнст, поэтому я стал работать с дирекцией Первого канала. Ведущий конференции: То есть здесь вопрос только в том, кто первый предложил? Высоцкий Никита: Наверное, но мне кажется, что вызрела сама идея сделать именно художественный фильм о Высоцком, не документальный, не какое-то исследование научное, а именно художественное кино, где Высоцкий будет главным героем. Ведущий конференции: Съемки картины шли 5 лет. Когда Вы смотрели картину первый раз, какие у Вас были ощущения? Высоцкий Никита: Знаете, я написал сценарий, я был все время внутри, до самых последних дел, кино, как Вы знаете, многоэтапное дело, поэтому я видел, как картина росла, как она рождалась. В какой-то конкретный момент, в монтаже я почувствовал, что картина есть, что все не зря, что мы сделали хорошее кино. Ведущий конференции: То есть это было полное удовлетворение результатом? Высоцкий Никита: Я доволен. Наверное, принято немного кокетничать, говорить, что не все получилось. Нет, я считаю, что это стоящая картина, и мы сделали то, что хотели. Другое дело, что сам замысел менялся, картина – это живое дело, и в процессе написания сценария, и потом, когда мы уже начали снимать, наверное, мы где-то ошибались, где-то бились в стену, нам казалось, что мы идем правильно, но потом поворачивали. Например, идея того, что нужно сделать максимальное внешнее и внутреннее сходство нашего главного героя. Мы пробовали 12 актеров, которые подходили бы по возрасту, по фактуре, и мы никак не могли понять, актеры очень хорошие, на пробах работали искренне, честно, но все время было ощущение, что какая-то ерунда получается, мы делаем что-то совсем не то. И тогда появилась идея внешнего сходства, потому что когда мы говорим Высоцкий, сразу представляется голос, без его внешности, без его внешнего облика он не живет, потому что мой отец – актер, мы до сих пор смотрим ему в глаза на крупных планах. Поэтому эта идея появилась позже. Когда мы начинали снимать, мы не думали, что пойдем этим путем. Это получилось само, то есть мы несколько раз ударились, с разными актерами, и возникало такое странное ощущение, что этого человека нельзя назвать Владимир Высоцкий, потому что, я повторяю, Владимир вне внешнего облика, вне голоса просто не может быть. Так что были какие-то вещи, которые менялись, мы стали искать, остановили на несколько месяцев съемки, хотя группа уже была собрана, потому что надо было попробовать. Я может быть упреждаю, я в курсе того, как обсуждают нашу картину, очень много желчных слов сказано по поводу схожести, грим называют маской, я с этим категорически не согласен, мне есть с чем сравнивать. Я думаю, что мы добились очень хороших результатов. Американцы, которые занимаются пластическим гримом, сказали, что мы впервые в истории кино добились такого результата. Ведущий конференции: Вы довольны, очень многие зрители тоже довольны, я смотрела фильм, мне безумно понравилось, я первый раз видела, чтобы после просмотра фильма люди аплодировали. Но Вы были готовы к этому потоку критики? Вы в курсе того, что пишут. Каким образом Вы это все переносите? Высоцкий Никита: Я - живой человек. И когда то, что любишь, когда ты столько вложил в работу, а ее ругают, конечно это неприятно. С другой стороны, мы были готовы, понимали, что взялись за тему, которая волнует, которая болит. Отношение к Высоцкому очень глубокое, очень серьезное, очень искреннее у многих людей. К этому нельзя подготовиться, отрепетировать свою реакцию, когда тебя ругают, но тем не менее мы были готовы. Я не хочу никого обижать из тех людей, которым фильм не понравился, потому что достаточно авторитетные для меня люди картину обругали, но самая показательная реакция была у Говорухина, который сказал, что не смотрел, но это – мерзость. Они имеет право на это, мы все имеем право на какое-то мнение. Но вот это самая показательная реакция, потому что он понимал, что так как он сделал бы эту картину, мы не сделали, а другого Высоцкого ему не нужно, у него есть свой Высоцкий. У каждого из нас есть свой Высоцкий. Люди, которые хотели бы остаться со своим представлением о том, каким был мой отец, большую часть негативной критики и составляют. Я видел, как к людям, которые имели негативное отношение к картине по разным причинам, картина пробивалась, и видел, что многие люди, которые были готовы всю желчь, которая в них есть выпустить после картины, тем не менее ее принимали. Я думаю, что очень многих мы переубедили. Ведущий конференции: Скажите, пожалуйста, я очень детально изучала Вашу конференцию на Первом канале, Вы сказали, что Марина дала разрешение на эту картину. Что под этой фразой понимать? Высоцкий Никита: Существует авторское право, права на имя, на репутацию, то есть она могла не согласиться и тогда наша картина остановилась бы. Другое дело, что такое же право было у меня и у моего брата по поводу ее спектакля, но мы не возражали. Я думаю, что это правильный, взрослый жест, то, что она согласилась на эту картину. Я с самого начала, как только появилась идея написать сценарий, через ее доверенное лицо Юлю Абдулову этот замысел озвучил, она достаточно долго решалась, но потом подписала все бумаги. Ведущий конференции: Вы настолько высоко подняли планку, а что дальше? В каком направлении будете двигаться? Высоцкий Никита: Что касается моей жизни, мне надо, чтобы картина меня отпустила, потому что я очень завязан на нее, я не могу ни о чем думать, ни чем говорить, кроме картины. А что касается дирекции кино, то у них планов громадье. Это одна из наших лучших продюсерских компаний. Я думаю, они будут делать дальше хорошее кино, не хуже, чем мы с ними сделали. Самое трудное в работе над картиной было именно держать планку, не опускать, не идти на какие-то компромиссы, потому что наша планка – Владимир Семенович Высоцкий. Это было не просто, мы останавливались, у нас не все с первого раза получалось, у нас было пересъемов порядка 20 смен. Планку мы себе подняли серьезную, я думаю, что дирекция кино в состоянии и дальше снимать хорошие фильмы. Думаю, так и будет.

Может быть, именно так он и не говорил. Это художественный фильм, я очень быстро написал первый вариант сценария, буквально за две недели, я старался максимально соответствовать фактам, я старался, чтобы было все точно. Потом я наткнулся на одну фразу отца, читая расшифровку одного из концертов. Его спрашивают: как Вы можете писать о войне, если Вы не воевали, о тюрьме, хотя Вы не сидели. Он дал очень точную формулу, по которой я потом начал работать. Я знал эту фразу, но вдруг она очень вовремя прозвучала. Он сказал, что произведение искусства – это на 10% то, что было с человеком на самом деле, его опыта, его знаний, как бы факта, а 90% в художественном произведении – это фантазия. И без этого не бывает. Он так точно, так просто это сформулировал, он как будто меня раскрепостил. Я стал себе специально позволять какие-то вещи. Например, реально концерт, который был отменен, и клиническая смерть, был 27 июля, а не 25. Там нет точного соблюдения дат, в конце есть титр, что умер через год, и мне уже все тыкают, что это было 27, а у тебя 25. То есть я от многих вещей смог освободиться, когда прочел эту отцовскую фразу. Это не значит, что 90% вранья, фальши, ни в коем случае, это фантазия. Мне рассказывал космонавт Георгий Гречко, что очень любит стихотворение, посвященное Гагарину: «Я первый смерил жизнь обратным счетом». Когда запускают ракету, начинается обратный отсчет, а жизнь человека заканчивается, он может погибнуть, и вот это ощущение, что ты считаешь жизнь в обратную сторону, этого придумать нельзя. У отца, понятно, что я сейчас за него немного прячусь, этот путь фантазирования давал иногда совершенно потрясающие результаты. Гречко говорил, что не будучи в этой маленькой капсуле, под которой тонны горючего, так сказать невозможно, можно только нафантазировать. Он говорил, что мы, космонавты, это чувствуем, но так сказать не можем. Это определенный путь, по которому мы шли. Я знаю, что меня за это ругают, говорят, что не мог написать правду, стал врать. Я повторяю, это не вранье, а фантазия. Фантазия на тему жизни и творчества моего отца. Я с этой историей жил, я, может быть, знаю ее как никто, хотя все исследователи норовят сделать мне замечание и поправить, я принципиально уходил от правды факта.

Наверное, да. Он был разный. Какой-то одной фразой определить его нельзя. Что касается биографии, я всем советую начинать с книги Новикова в серии «Жизнь замечательных людей», она доступна, переживает уже четвертое или пятое переиздание, с точки зрения фактологии это наиболее выдержанная, на мой взгляд, книжка, не без недостатков, но тем не менее рекомендую начинать с нее. Я считаю, что надо читать Маринину книгу «Владимир или прерванный полет» и дневники Золотухина.

У Вас же неоднозначное отношение было к книге Марины.

Ничего страшного, что у меня что-то неоднозначное, там действительно есть несколько спорных оценок разных людей, в том числе и очень близких мне людей, но я считаю, что эту книгу имеет смысл прочесть. Она, что называется, кровью написана, она очень искренняя, и даже заблуждения, которые там есть, все мы иногда заблуждаемся, они искренние. Упомянутые мной книги (дневники Золотухина) были написаны тогда, без поправки на то, что Высоцкий стал классиком. Это очень интересно читать, и про театр, и про моего отца.

Делать что-то хорошо – это всегда довольно трудно. Я помню, когда мы пришли на первое занятие по мастерству, у меня был мастер Мягков Андрей Васильевич, он сказал для меня очень важную вещь, что далеко не все хорошие актеры знамениты и далеко не все знаменитые актеры - хорошие актеры. Это очень сложная профессия, когда твоим инструментов являешься ты сам, у пианиста – инструмент, у скрипача – инструмент, а у актера инструмент – его тело, его мысли, его душа. В этом смысле, конечно, очень жестокая профессия. Я понимаю, что люди, которые идут в профессию, в 99,9% не понимают, что их ждет. Кстати, актерские дети все-таки представляют себе, что такое актерская профессия, видя успешных или менее успешных своих родителей. И еще, я лет 25 назад об этом прочитал, это вторая по смертности профессия после шахтеров.

Тем не менее Вы никогда не жалели, что избрали такую профессию?

Я люблю эту профессию. Другое дело, что я не очень последнее время ею занимаюсь, сейчас это больше хобби, а к театру нельзя относиться как к хобби, театр – это служение, призвание. Нет, я не жалел, потому что это, наверное, то немногое, что я в жизни люблю, я люблю театр.

Никита Владимирович, у нас буквально одна минута осталась, которую я предлагаю потратить на пожелания какие-то, все-таки Новый год скоро.

Мы всегда ждем от Нового года, что все плохое останется в старом году, все хорошее нас ждет в новом. Потом новый год становится старым, но все равно праздник, мы верим. Это наивно, это глупо, люди бегают с елками, подарками, как будто действительно должно случиться что-то хорошее, но я люблю этот праздник. Желаю всем счастья, добра, здоровья нам и нашим близким. Мое пожелание ясное, я советую тем, кто картину нашу не посмотрел, пойти и посмотреть, потому что судачат про нее много, имеет смысл пойти и составить свое мнение об этой картине.

Спасибо Вам огромное! Друзья, спасибо, что были с нами и задавали свои вопросы. Я думаю, лучше сказать, чем Никита Владимирович, уже нельзя. Всего доброго!

Я думаю, что отец жил в свое время, и хотя его нет больше 30 лет, он современен, и такое впечатление, что какие-то его песни написаны вчера. Я боюсь сейчас ошибиться, но есть и про выборы «Только голос мой не приплюсуйте, я не разделяю вашу ставку». Он достаточно современный персонаж, поэтому его цитируют, на него ссылаются, и, я повторяю, многие песни как будто вчера написаны.

Нет, я понимал, что мы делаем кино, что это актер в гриме, а не мой отец, это образ, который мы создаем. Вряд ли это мистика, но мы действительно работали на пределе возможностей, в этом смысле это очень «высоцкая» картина. Меня многие спрашивают, а что бы сказал твой отец, если бы посмотрел эту картину. Я не душеприказчик ему, но думаю, что в этой картине есть многое, что ему бы понравилось. Ему было близко и важно, когда люди работают на пределе возможного, он сам так работал. Мистики никакой особо не было, все вспоминают примерно одно и то же. Мы начали снимать картину, когда в Москве было 37 градусов, горели торфяники, мы снимали блок самых сложных сцен, это предложение было не от продюсеров, мы-то как раз хотели мягко вкатиться, начать с более простых сцен, это было предложение нашего режиссера Петра Буслова и оператора Игоря Гренякина. Они люди молодые, и считали, что надо резко войти, сразу разогнаться, сразу взять очень высокий ритм съемочный. У нас взрывались осветительные приборы, люди падали в обморок, все это было, но это не мистика, это работа.