Николай Носков: Я пацан, который из крепостного права добрался до Америки

Стараюсь вообще все петь сердцем, поэтому многим кажется, что это слишком грустно. А когда я слушаю заводную песенку, человек поет поверхностно, мне так грустно становится. А когда люди поют с душой, как Паваротти или Шаляпин, мне очень весело на душе. Это голоса от Бога, они по-настоящему выражают истину музыки. Песня была написана давно, по воспоминаниям юности. Когда ты впервые влюбился, крышу сносит когда, аппетит пропадает, ищешь ее везде… И у меня так было. А сейчас в женщине видят совсем другое, чем то .что мы видели когда-то. Они перед женщиной видят автомобиль ее, где у нее прописка… Бред какой-то. А потом, я вообще запутался, где мужчины, где женщины. Унисекс сотворил чудо. Ползадницы голые что у мужчин, что у женщин. Идешь и не понимаешь, кто перед тобой. Песня о первых ощущениях, когда видишь ее везде, ревнуешь ее ко всему. Это первая влюбленность, конечно, сумасшедшее чувство. В это время мужчина – самый бесполезный человек, он не пригоден ни для чего. Он в шорах.

Москва просто обескураживает, в ней ни пройити, ни проехать невозможно. Это уже не город моей юности, когда захоетл – пошел гулять в парк или на Арбат, хожу без напряга, вижу соответствующие этому региону лица. Сейчас иногда не понимаю, я в России или в Таджикистане. Что самое интересное, я смотрю в глаза людям, они шныряют постоянно, ищут что-то все время, выспатривают. У нас были компании. Мы собирались в компанию и ею гуляли. Другое поколение, другие ценностибыли. Москва как город меня перестала интересовать, я в ней не нахожу места ни для вдохновения, ни для отдыха, ничего, что было раньше. Поэтому уединенно живу за городом и нахожу в этом определенную прелесть. Есть большая разница между быть одним и одиночеством. Одиночество – достаточно угрюмое состояние, у человека нет платформ по жизни. А одни – это философское состояние, умиротворение, спокойствие внутри тебя. Я не чувствую одиночества, когда я один. У меня контакт с природой, с животными. Я занимаюсь творчеством, мне очень хорошо одному. Одиночество – потеря чего-то серьезного в жизни. Когда человек на чем-то стоял, потом это рухнуло. А мое сердце полно для любви.

Нормально отношусь. Музыки нет, а танцев очень много. Для меня участие неприемлемо, физически просто нет. Я боюсь гикнуться о лет и ходить лечиться долго. Для творчества это ничего не дает. Люди смотрят, но не понимают системы, что происходит с каналом. Там приходишь и катаешься, а потом тебя приглашают в другую передачу или концерт показывают. Это такой бартер. Хороших песен не бывает много. Выпускать песни, которые еще не готовы, чтобы их слушали, не хочу. Сейчас идет работа. Скоро появятся. Вообще, есть желание сейчас отработать до лета, а потом сделать перерыв, чтобы спокойно сесть и заняться творчеством. Гастрольная жизнь вперемежку с написанием музыки на творчество влияет отрицательно. Когда съездишь куда-нибудь в Сибирь, проедешь городов 5-6, весь измотанный вернешься, недели две только отходишь. Поэтому сделаю перерывчик. Всех денег не заработаешь. Но если уж заниматься творчеством, это целый процесс. Здесь все продумывается, выстраивается концепция, поиски студии, саунд-продюсера, денег. Это сопряжено с серьезными вещами. Их очень много. Как говорится, совсем не правильно, но артист все равно должен участвовать во всех этих процессах. И сам все пишешь, и найти музыкантов надо. Это очень большая нагрузка, психическая в первую очередь. Надо отдохнуть от гастролей.

Была презентация уже в Лужниках 19 мая. Два саундтрека. Не знаю, получится ли снять этот фильм о Гумилеве. Один называется Озера, а второй – я был один. Озера – это картинка рпощания с Ахматовой. Я был один – сцена расстрела, к ней саундтрек. Буквально на следующей неделе я их записываю, может быть, в интернет их сольем.

Не было с Ольгой Кормухиной никакой совместной песни. Пока ничего такого. А с Аллой Борисовной пусть созвонятся, предложат. Я люблю русские народные песни, с детства они были рядом со мной. Но я использую наше русское творчество в своей музыке, но не беру просто русскую народную песню, переделываю и пою. Я исполнитель, я певец. У меня все должно получаться хорошо, но все подряд я петь не могу. Могу спеть любую песню и даже блатную, но это не значит, что я завтра выйду и начну это петь. У меня своя тема и свой музыкальный язык, которым я выражаю свои мысли и менения о предмете.

С судьбой бороться – дело не совсем благодарное, потому что судьба и есть судьба. Если бы ее не было, мы бы о ней не говорили. Изменить судьбу… Я никуда не пробиваю. Я сам себе решаю в работе. Я ничего себе не пробиваю, просто занимаюсь творчеством, музыкой. Если внутри меня что-то начинает зарождаться, если это важно, я об этом говорю. Если кто-то слушает – значит, им это тоже важно. Потом эти люди приходят на концерт, я им рассказываю ,когда происходит совпадение, получается хороший концерт. Мне вообще нравится, как мои концерты проходят. У меня публика красивая, благодарная. Мне кажется, она меня просто любит. Как я могу быть один? У меня любовь такая есть. Она перекрывает любую любовь к женщине. Я считаю себя счастливейшим человеком, потому что я музыкант. Если кто-то из музыкантов говорит, что музыка порвала его жизнь на клочья, в моем случае музыка для меня – спасательный круг. Без узыки я бы с ума сошел в этом мире реальности. У меня не было бы этого выхода в другую реальность или нереальность. Люди, которые живут в реальном мире сегодняшнем, где ценности перемешаны и ничего ценного нет, они ищут пути, как выйти из реальности. Общество и государство этих рецептов не дают, они мечутся тоже. Ничего нового нам не говорят. У человека должен быть какой-то инструмент, который дает возможность из реальной жизни сумбурной взять и выйти в другое измерение. Многие пользуются разными вещами. Кто-то идет на дискотеку, возвращается весь истощенный, и потом выламывает его реальный мир. А музыка всегда давала мне возможность. Закрываю дверь, сажусь за инструмент – и я улетаю, мне больше ничего не нужно.

Богом человеку дано очень много. Но единственной вещи нет – мудрости. И на территории России ее почти полное отсутствие. Поэтому такие бездарные правители. Не хватает мудрости. Есть ушлость, нахрапистость, воинственность. А мудрости нет. Вот какая проблема с Россией. У меня в семье в столовой всегда в красном углу висела икона. А у большинства этого не было .все было запрещено. Если ты хотел продвинуться, и тебя увидят в церкви – до свидания. Партбилет положишь на стол. О каком православии можно говорить? Оно только начинает как-то подниматься, только сейчас вижу, что люди начинают хоть чуть-чуть понимать, что это такое. Это непростая вещь. Православный по субботам и воскресеньям – это не православный. Просто крестик носишь. Чтобы быть православным, надо быть на самом деле православным, для этого нужна традиция, которая бы не прерывалась. А что может дать традиция, которую все время прерывали? Сейчас никто не может гарантии дать, что будет с православием, если не будет Путина. Православию столько же, сколько Путин у власти. До этого было что-то в темноте, начиналось, врасталось куда-то. А сейчас началось на самом деле и идет. Потому что это поддерживает государство, а не народ. Беда этого народа в том, что ему сказали – верует, сказали – не веруя. Нам еще до того, чтобы называться народом и нацией, еще по горкам бегать долго. Мы просто не знаем, что такое православие. Посмотрим, что дальше будет с православием, как оно будет развиваться. А пока я не могу сказать, что это страна православная. Не вижу ,что люди живут именно по-православному. Они живут по-безбашенному. Все улито водкой, страшное дело. Очень многое нужно пересмотреть. А вообще, чтобы быть православным, надо быть монахом. А светские, которые по субботам ходят в церковь – околоправославные. А я скорее космополит. По тому, как я живу в этой стране, я хочу и очень желаю, чтобы именно православие здесь стало именно тем православием, каким оно задумывалось. Я ратую за это.

Что бы вы пожелали нашим читателям в завершение конференции?

Берегите себя, любите и уважайте себя, цените себя. Ценнее, чем вы сами, на свете нет. Только ваша жизнь – это самое ценное.

Люблю элементы зимы. Не всю зиму люблю. Люблю очень, когда температура -5-7, когда вечер, луна и огромные хлопья снега медленно падают. Я люблю дикие элементы зимы. Но долго стоящие морозы обескураживают чуть-чуть. Такое ощущение, что мозг замораживается. Для Розы зима лучше, чем лето. Летом ее клещи кусают, ей жарко, а зимой она с разбегу прыгает в сугроб, там катается, роет снеговые ходы. Зима для Розы – как для ребенка. Сугроб – это счастливое состояние. Чем дольше я живу, тем больше думаю – кому надо, чтобы я писал биографию? Люди вообще перестают интересоваться друг другом по-настоящему. Интерес поверхностный, и людей это устраивает. Залезать в глубокие вещи никто не хочет. Не смогу написать книгу анекдотов целую, чтобы всем весело было. Это будет достаточно серьезная история. Я родился в том месте, где родился Гагарин, жили с ним рядом, это было время, когда у русских людей не было паспортов, а были только справки, они не могли выехать за пределы своего района. Потом побег из Смоленской области. Потом я захватил время – и я в Америке, успех. Я пацан .который из крепостного права добрался до Америки. Представляете, сколько всего у меня по ощущениям, мыслей по поводу России, ее правителей и жителей. Будет достаточно невеселая книга. И для современного человека будет скучно. Я не рассказчик анекдотов. Я музыкант, по роду профессии общаюсь с огромным количеством людей – от правительства до бандюков. Я не человек, сидящий в офисе. Во всех структурах у меня знакомые. Я вижу просто цепочку поколений. Поэтому так и говорю. Но язнаю, что на мои концерты ходят люди от 20 до 35, это очень интересные ребята. Но их достаточно мало. Все-таки их надо развлекать, дурь петь непонятную им. Загляните в автомобиль любого 25-летнего пацана. Разве они слушают музыку? Я бы с ума сошел, если бы слушал музыку, где бочка играет 5 минут и больше никакой музыки нету. А когда зайдет в автомобиль людей моего поколения, услышите другую музыку – рок-н-ролл, джаз, классику. Уже уровень мышления.

Надо позвонить моему менеджеру. Не артист делает себе гастроли, а концертные организации. Из города организатор должен звонить.

На продажах альбомов российские музыканты вообще никогда не зарабатывают. Это было в начале перестройке, когда организовывались первые рекорд-компании, единовременно выплачивали какую-то сумму. А цивилизованного рекорд-бизнеса у нас никогда не было. Даже в советские времена процветало то же пиратство. Мы всю жизнь, как верблюды, в путешествии – воды в горбы набрал и пошел по всей стране. В этом смысле альбом выпускается не для того, чтобы денег заработать, а это творческий зуд. Этот процесс сидит в тебе и заставляет тебя делать что-то новое. А шоу-бизнес никогда творчество не стимулировал. Те, кто пишут музыку, практически ничего не зарабатывают, зарабатывают исполнители, которые поют чужие песни. Вот такой шоу-бизнес. Я постараюсь сделать альбом, чтобы он звучал прилично. Здесь есть уже технически оборудованные студии. Но за счет того, что не было традиции записи, проблема со звукорежиссерами. Но есть возможность звать звукорежиссеров из-за границы. Мы свой труд сами оплачиваем. Чтобы поехать на гастроли, я сам плачу деньги, а потом еду, чтобы их обратно получить. Я вкладываю деньги в запуск альбома, его выпуск, снимаю клип, оплачиваю каналы, потом еду на гастроли и эти же деньги обратно зарабатываю. Сам себя веселю. В принципе, мы никому не нужны по большому счету. Мы сами себе предоставлены. Я даже не знаю фамилию нового министра культуры. Министерство культуры – организация сама по себе, а я как взрослый и известный человек – сам по себе. Мне 54, а я даже не заслуженный, и никто не реагирует никак. Живи себе и живи. Не захочешь больше работать – и не работай, никто даже не отреагирует. С музыкой – если есть силы, талант, посыл делать что-то новое, серьезная любовь публики, тут и происходит контакт: слушатель и я. Им нравится мое творчество, а мне нравится свое творчество показывать. Пока есть этот тандем, это существует. А Министерство культуры занимается своими делами вообще. Делят залы, вышибают деньги, занимаются коммерцией… Какие-то музеи делают. А мы – сами по себе. Мне бы хотелось, чтобы у нас было как во всем мире. Была бы у нас такая премия, как Грэмми, которая бы котировалась пусть не во всем мире, но хотя бы на постсоветском пространстве. Получив Грэмми, понимаешь, что на какую-то ступень поднялся. А когда за деньги дают звание – мне кажется, это вообще чушь. Зато артисты ходят на каналы, делают салаты, катаются на льду, прыгают со скакалкой. Когда они музыкой занимаются, я не знаю. По большому счету, творческие люди, занимающиеся музыкой, сами по себе. Если мы этим сами не будем заниматься и делать, нас никто и не вспомнит. Нет у нас ни одной музыкальной премии, которая была бы на государственном уровне. У меня есть премии ФСБ, МВД, куча общественных премий, но ни одной музыкальной. За музыку по большому счету ничего нет. А если есть, то это общественный, а не государственный характер. Собрались пацаны, решили сделать денег. Платишь деньги – получаешь эти вот ладошки, ставишь себе на холодильник. Такого рода премии никакого статуса тебе не дают. Если говорить о западном артисте – лауреат 5 премий Грэмми, и весь мир руки поднимает. И сразу видно, что человек влияет на общественную жизнь. А у нас народный артист какой-нибудь современный, еще 30 нет, что он такого нагородил для страны? Народный – это тот, который часто по телевизору. Ты просто оплачиваешь в течение лет 10 телевидение, и через 10 лет получаешь народного. А если есть заслуги в творчестве, но по телевизору тебя нет – ты не народный. Народного придумал Сталин. Чтобы плевла от зерен отделить, сказать .что эти артисты при власти, ценные, ввел такое понятие. На самом деле это глупейшая ситуация. А настоящей музыкальной премии, которая давала бы понимание, что на самом деле народный артист, у нас нет. А я все, что мне нужно для себя, я получил. Я съездил на Запад, у меня золотой альбом висит на стене. Песня, которую я написал ,во многих странах была в чартах, получила статус золотой. Я этим очень дорожу. Любой человек, который это видит, понимает, чего это стоит. А когда стоят золотые статуэтки штук 20, они приходят: что это такое? А так, не обращайте внимание. Они ничего не дают, только валяются в шкафу.