Основа развития
«В настоящее время мы рассматриваем возможность создания арктического кластера, который в полном объёме будет работать на решение поставленной вами задачи: достижения до 2024 года 80 млн тонн грузопотока по Северному морскому пути», — сказал Сечин президенту.
Кластер, по его словам, будет создан на основе собственных и перспективных проектов компании в Арктическом регионе и может включить в себя успешный Ванкорский проект, перспективный Западно-Иркинский участок, а также ряд геологоразведочных проектов Южного Таймыра: к примеру, совместный с британской ВР проект «Ермак». На следующем этапе (при подтверждении ресурсной базы) в него могут войти ещё и активы компании на Восточном Таймыре в районе Хатанги, где уже проведены геологоразведочные работы, в результате которых открыто уникальное Центрально-Ольгинское месторождение с запасами около 80 млн тонн.
Игорь Сечин предполагает, что начало добычи в новом перспективном регионе может стартовать уже в 2024 году, а к 2030 она составит порядка 100 млн тонн. Это без малого 20% от общего объёма нефти, добываемой в России сейчас.
Эти ресурсы станут не только основой развития уникального российского транспортного коридора, — Северного морского пути — но и центром привлечения стратегических инвесторов в российскую экономику. Как рассказал глава «Роснефти», к арктическому проекту уже проявили интерес крупнейшие западные инвесторы и ведущие компании из Юго-Восточной Азии. Партнёрство с ними создаст «условия для ускоренной мобилизации ресурсов, а также комплексного развития смежных отраслей».
Энергия от синергии
Кластерный метод освоения ресурсов среди российских нефтяных компаний первой опробовала «Роснефть». Это позволило получить экономический эффект при разработке месторождений, который эксперты оценивают в десятки миллиардов рублей. Кстати, первым опытом стал Ванкорский кластер в Красноярском крае, который теперь станет частью Арктического.
Благодаря синергии при использовании транспортной и производственной инфраструктуры в 2016 году там запущено в эксплуатацию Сузунское месторождение, затем — введены в опытно-промышленную разработку Лодочное и Тагульское месторождения, которые с 1994 года были фактически законсервированы. Их последовательная разработка обеспечивает верхнюю планку среднесуточной добычи, на которую вышли в 2018 году: 59,6 тыс. тонн (на 95% выше аналогичного показателя 2010 года).
«Создание кластера на Ванкоре дало „Роснефти“ существенную экономию», — подтверждает руководитель энергетического департамента Института энергетики и финансов Алексей Громов. Освоение каждого месторождения по отдельности потребовало бы создания для него собственной инфраструктуры и управленческой структуры, поясняет он, а так была организована единая система функционирования и управления для целой группы месторождений. И это позволяло их последовательно вовлекать в эксплуатацию и координировать их работу.
Многие эксперты говорят, что объединение участков в единый добычной кластер позволило компании создать крупнейший новый нефтяной проект в постсоветской России: новую нефтедобычную провинцию в Восточной Сибири. А в самой «Роснефти» это комментируют так: «Мы стремимся достичь максимального мультипликативного эффекта при работе на Ванкорском кластере».
Кластерную модель развития крупнейшая нефтяная компания страны использует теперь и в других проектах. В ноябре 2017 года заработал Эргинский нефтегазодобывающий кластер в Западной Сибири. И там тоже эффект сказался быстро: менее чем за год на месторождениях кластера добыт первый миллион тонн нефти.
По Севморпути
С другой стороны, эксперты говорят, что синергия Ванкорского проекта может быть расширена и за счёт логистики: через экспорт нефти по Севморпути. По словам Алексея Громова, такой маршрут поставок технически и технологически возможен. «Главное — это вопрос экономической эффективности»», — отмечает он.
Эксперт считает, что в целом для компании диверсификация путей вывоза нефти с Ванкора выглядит привлекательно. Он напоминает, что в 2009 году, когда только началась эксплуатация Ванкорского месторождения, для транспортировки добытой там нефти «Роснефть» построила 556-километровый трубопровод Ванкор — Пурпе, связавший месторождение с магистральным нефтепроводом «Транснефти» Пурпе — Самотлор. А он, в свою очередь, является участком магистрального нефтепровода Заполярье — Пурпе — Самотлор и предназначен для транспортировки сырья с месторождений севера Красноярского края и ЯНАО на нефтеперерабатывающие заводы России и мировые рынки.
«„Роснефть“ является компанией с государственным участием, которая призвана решать задачи в интересах страны в целом. Как известно, власти РФ определили цель: в разы увеличить объём перевозки грузов по Севморпути», — говорит Громов по поводу нового кластера.
В свою очередь, заместитель директора Института национальной энергетики Александр Фролов напоминает, что развитие Севморпути — это стратегический для России проект, способный превратить нашу страну в основную транспортную артерию между Европой и Азией. Сейчас эту роль исполняет Суэцкий канал, но по сравнению с ним этот путь имеет преимущества: экономическая целесообразность грузоперевозок по нему существенно выше. В частности, он в 2,23 раза короче, что пропорционально снижает расходы на транспортировку грузов (топливо, оплату персонала и фрахты судов). Отсутствие очереди и платы за проход, как в Суэце, — также явные плюсы.
Стимулы от государства
Помимо заведомой привлекательности Севморпути как транспортной артерии, важным условием для внешних инвесторов станут дополнительные инвестиционные стимулы. Судя по тому, что о господдержке, необходимой для эффективного развития Арктики, не раз говорил президент страны, государство к этому готово.
Эксперты уточняют: неизменность налоговых и регуляторных условий — необходимое условие гарантированной стабильности проектов.
Кстати, «Роснефть» уже получала от государства адресные инвестиционные стимулы. В 2017 году — льготы на развитие Самотлора (350 млрд рублей) в обмен на «расширенные инвестиционные обязательства в части долгосрочного увеличения объёмов добычи, создания новых рабочих мест, роста доходной базы государства и развития региональной инфраструктуры».
Рынок тогда по достоинству оценил инициативу. Не дожидаясь итоговых поправок в Налоговый кодекс, инвестбанки повысили свои прогнозы по целевой цене акций «Роснефти» (например, Deutsche Bank — сразу на 10%), росту чистой прибыли (на 5-8%) и EBITDA (на 3-4%). Ожидания инвесторов себя оправдали: уже по итогам 2018 года падение добычи на Самотлоре удалось фактически остановить.
Повторить успех «Роснефти» хотел и «Лукойл», но просьбы компании о льготах не нашли поддержки у государства.
«„Лукойл“ обходится государству значительно дороже, чем „Роснефть“, исходя из доли льготируемой добычи и экспорта нефти», — поясняет старший аналитик БКС Сергей Суверов. По его оценке, в прошлом году «Лукойл» добывал почти 20% своей нефти по нулевым или сниженным ставкам НДПИ, а доля льготного экспорта у него составила 26%. У «Роснефти» же эти показатели значительно ниже: 16% и 5,7% соответственно.
«„Лукойл“ существенно экономит на выплате налогов и пошлин, поэтому у компании остаётся больше свободных средств на выплату дивидендов и реализацию buy back. Но надо понимать, что своим акционерам компания платит частично за счёт средств федерального бюджета, — отмечает Суверов. — Применение сравнительно пониженных ставок налогов и пошлин компанией „Роснефть“ привело бы к значительному увеличению уровней прибыли и денежного потока для компании, в том числе для распределения среди акционеров».
Справка
В «Роснефти» поясняют, что разработка и внедрение передовых технологий, а также кластерный метод освоения месторождений, позволяют компании максимально эффективно вести добычу нефти и газа. Так, в 2018 году она увеличила добычу углеводородов на 2,1% (до 286 млн тонн нефтяного эквивалента). Кроме того, компания удерживает лидерство по себестоимости добычи. Операционные расходы составляют порядка 3,1 долл. на баррель, это один из лучших результатов в мире среди публичных компаний.
