О том, как жить в условиях кризиса, рассказывает Валерий Зубов, профессор, член комитета по экономической политике ГосДумы.
1. Безусловно, во время пожара основные усилия направлены на то, чтобы пожар не перекинулся на соседние дома. Ну и, естественно, хозяева вынуждены думать: что им обойдется дешевле – восстанавливать этот, или, все-таки, строить новый дом. Даже если источник возгорания – не внутреннего происхождения, а принесен извне, система противопожарной безопасности, все-таки, не сработала.
Как можно было всерьез предполагать оставаться «островком стабильности» при заведомом условии, что основной финансовый импульс для внутренних инвестиций дают внешние источники? Если на межбанковском секторе почти 80% ресурсов были привлечены от банков-нерезидентов, а нефинансовый сектор почти 40% своих ресурсов привлек, также, из за рубежа – каким образом внешние потрясения могли не задеть российскую финансовую систему и реальный производственный сектор? (Историю про нефть мы пока пропускаем).
Конечно, в своем самоуверенном высокомерии мы не были одинокими. В конце-концов, между пылающей экономикой США лежит целая Европа, которая также настойчиво чувствовала себя особенно в глобализованной финансовой системе. Как следствие, самые экзотические инструменты тушения пожара теперь идут из консервативной Европы: полной национализацией банковской системы решили заняться «самые капиталистические лидеры» - Голландия и Бельгия; Италия провозгласила стопроцентную гарантию по вкладам населения в банках ( вот раздолье-то покуролесить тем банкам, которые объективно не выживают в сложившейся ситуации); неожиданно заявляет о своем банкротстве целая страна – Исландия, входящая в десятку мировых лидеров по уровню жизни, и обращается за кредитной помощью к России, имеющий уровень жизни в четыре раза меньше…
Все смешалось в доме Облонских!
2. Но вернемся к своим внутренним делам. Во-первых, обсудим масштабы принимаемых мер, а затем – их эффективность. Стоимость анонсированных российскими властями антикризисных мер уже составляет не менее 3,7 трлн.руб., т.е. 8,5% валового внутреннего продукта. В относительных мерах это даже чуть больше, чем затраты на погашение кризиса в США. Но в США уже идет реальная реструктуризация финансового сектора (сошли со сцены инвестиционные банки, временно на один год национализированные ведущие ипотечные агентства и главная страховая компания). При этом, отличительной особенностью американских мер финансовой санации является участие самого бизнеса в разгребании завалов. В России же бизнес, как бы, устранен от активного участия в преодолении самого кризиса и подготовки к тем новым экономическим реалиям, которые непременно наступят. Фактически всю ответственность за преодоление кризиса взяло на себя правительство (хотя и не в прямую, а через ряд депутатов Гос.Думы, которые, как бы, от своего частного имени, предлагают законы, предположительно, подготовленные в правительстве). Думается, что роль государства как няньки в преодолении кризиса может сыграть нездоровую роль для российского бизнеса в будущем. Но, прежде, чем обратить внимание на рискованность мер, прелагаемых правительством, хочется напомнить об истоках финансового кризиса, смоделировать, которые не очень сложно.
3. Все, как бы, началось с того, что Джон Смит, работник великой корпорации ХХ-го века, General Motors, взял кредит в одном из американских банков – для улучшения жилищных условий, т.е. решил купить новый дом. Он был не одинок, и с 2000 по 2006 количество вновь вводимого жилья в Америке почти удвоилось, как, впрочем, и цены.
Но в это же самое время, пока Джон Смит улучшал свой жизненный уровень, во все более глобализующемся мире, происходили два важных события: устойчиво росла цена на нефть, и часть продукции, производимой великой GM, стало не вписываться в потребительские возможности бывших приверженцев этих марок. К тому же, на целом ряде рынков (Китай, Россия) стали производить автомобили с меньшими затратами, хотя бы, по зарплате, в сравнении с Джоном Смитом. Результат: GM стало либо напрямую закрывать заводы, либо выносить часть производства за рубеж. В любом случае, Джон Смит остался временно без работы (насколько временно?), без привычного дохода и, в конечном счете, без возможности оплатить жилищный займ.
В конце концов, истоки глобального кризиса – не в ошибках бухгалтеров инвестиционных банков, и чисто финансового решения проблем сегодняшнего кризиса на макро уровне нет. Проблема – в сравнительной конкурентоспособности национальных экономик на микро (производственном) уровне. И выправляя финансовую ситуацию, спасая банковскую систему через пополнение ее ликвидности, нельзя отвлекаться от точного диагноза проблемы: проблема ликвидности банковской системы (к примеру, российской) не от того, что реально не хватает денег, а от сложности определения – кто вернет кредит. И конечным получателем кредита, а следовательно, и обязующимся его вернуть, является не банк, а предприятие. В случае, если предприятие выпускает конкурентоспособную продукцию (по качеству, по цене), то возврат кредита обеспечен, в противном случае – все наоборот. Недоверие на межбанковском кредите начинается в точке соприкосновения банка и реального сектора.
4. В связи с этим, в чем рискованность мер в выделении государством средств на поддержку финансового (банковского, биржевого) и корпоративного секторов в российской экономике? Кротко это можно определить простой формулой: это игра на удержание, на консервацию сложившейся структуры экономики, которая после завершения финансовой фазы кризиса станет еще более уязвимой для развития российской экономики в сторону современной инновационной структуры.
Центром принятия антикризисных мер фактически становится ВНЕШЭКОНОМБАНК (на его счета заводятся триллионы рублей и десятки миллиардов долларов со стороны ЦБ и МФ). Он уже начал скупку проблемных активов («Связьбанк»). Ему предоставлено окончательное право определять критерии, по которым «казнить, или миловать» банковские и хозяйственные структуры. Досадно, что в качестве «дворника», «кризисного спасителя» избрали банк, который создавался совсем для противоположной функции – как один из основных институтов развития, не дотирования слабого сектора экономики, а для развития потенциально новых современных бизнесов.
Но более важным для последствий выхода из кризиса будет, конечно, характер использования выделенных ресурсов (по сумме превышающих весь профицит 2008 года): будет ли эта помощь безусловной (пожар необходимо срочно тушить!), или выделение гос.средств будет обуславливаться требованиями смены менеджмента, реструктуризации бизнеса (в частности, продажа непрофильных и просто избыточных активов), сдерживание оплаты и программы повышения производительности труда, подталкивание к объединениям, а в других случаях – к демонополизации производства? Очевидно, что в сложившейся ситуации необходимо вернуться к запланированной динамике роста тарифов на услуги естественных монополий: их снижение – реальный финансовый ресурс для перерабатывающих отраслей, до которых из суммы выделенных средств из золотовалютных резервов и бюджета - пока еще неясно: дойдет ли что-то.
5. Известно: кризис – не только проблема, но новые возможности. Поэтому теперь о некоторых возможностях. Представляется, что кризис даст более точную оценку возможностей гос.корпораций в целом, как инструмента инновационных прорывов. До сих пор история свидетельствовала, что революционные технологические прорывы начинаются, как бы, с чистого листа. Вспомните историю компании Apple, последний продукт которой I-Phone 3G оккупировал рекламные щиты крупных городов.
Мы уже приняли решение на сумму около 4 трлн.руб. дл поддержания крупных финансово-хозяйственных структур. Всего 10% от этой суммы могли бы дать серьезный толчок развития малого бизнеса, которому легче, чем крупному сориентироваться в выборе правильно направления развития в условиях кризиса. К примеру, налоговые каникулы малому бизнесу по налогу на прибыль, единому налогу по упрощенной системе налогообложения, земельному налогу и налогу на имущество с полной компенсацией выпадающих доходов субъектам Российской Федерации на весь 2009 год (а Министерство экономики обещает нам растяжку кризиса в два-три года) составит, как раз, 400 млрд. руб. Сегодня уже совершенно очевидно, что следует срочно внести поправки в закон №159-ФЗ от 22.07.2008г. о минимизации расходов малых предприятий на выкуп арендованных площадей с продлением срока выкупа до десяти лет и увеличении площади выкупаемых площадей хотя бы до 10 000 кв.м. Кризис – это шанс для наших малых предприятий стать средними и дальше. Когда-то же мы должны соскочить с нефтяной иглы. И текущий финансовых кризис – вполне подходящий для этого повод.
6. И в заключение, просуммируем три основных слабости, заложенные в российской экономике, которые делают ее легко подверженной внешней фиансово-экономической инфекции.
Первое. Избыточное налогообложение (с учетом неэффективного использования государством этой части налогов) привязало российскую экономику к избыточному внешнему кредитованию, сделав ее уязвимой от настроений и возможностей иностранных инвесторов.
Второе. Общие институциональные условия (правоохранительная система, законодательство, монополизм отдельных отраслей, прямая коррупция) не служат надежным инструментом защиты прав частной собственности, что сдерживает развитие малого бизнеса в средний, реализацию интеллектуальных разработок в материальные продукты, без чего достаточно сложно будет выйти из кризиса в новом структурном качестве.
Третье. При самых благоприятных экономических условиях для части отечественной продукции, не следует забывать:
1) Только 20% населения (включая членов семей) страны напрямую получает доходы от экспортно ориентированных отраслей и тех секторов экономики, которые непосредственно обслуживают получателей этих высоких доходов. Остальные 80% населения, в той или иной мере, живут за счет перераспределения доходов от удачливых отраслей. Страна живет и развивается за счет углеводородов, металлов, но и кризис наиболее сказывается именно на них. И именно на удержание стабильности в этой верхушке экономической пирамиды пока, в основном, и концентрируется государственная помощь.
2) Сегодня ясно, что кризис коснулся практически всех. Но все по разному (история учит) выйдут из него. При опережающем приросте зарплаты над производительностью труда в России в последние семь лет в два раза и поддержанием этой тенденции на следующие три года очень легко повторить историю Джона Смита, чье предприятие потеряло глобальную конкурентоспособность, он сам остался без квартиры и рабочего места, а его национальные банки констатировали своим кризисом изменение национальных конкурентных возможностей в современном мире. Для справки: в Китае производительность труда растет в два раза быстрее, чем зарплата.
Обсуждая макроэкономические финансовые проблемы не упустить из виду микро производственный фундамент – непременное условие преодоления кризиса в правильном направлении.
