Георгий Бовт, политолог
Может создаться впечатление, что читатель даже не столько спрашивает, сколько констатирует какую-то безысходность и горечь всей нынешней жизни. Но на самом деле вопрос этот внушает оптимизм. И вот почему.
В экономической области, по всей видимости, вопрос порожден в значительной мере кризисом. Хотя в естественном взрыве мирового финансового гнойника не было ничего необычного. Антураж кризиса был самым банальным: банкротства, потеря рабочих мест, многочисленные катастрофические пророчества в прессе, прочие «прелести». То есть все происходило ровно так, как и должно быть, когда лопаются финансовые пузыри - ничего необычного.
Новым, пожалуй, было одно: миллионы простых россиян этот кризис заметили, внимательно за ним следили и старались учитывать его при совершении обычных действий от покупки стиральной машины до выбора места работы. Это без всякого преувеличения говорит о том, что наш народ стал намного грамотнее в денежных вопросах, научился придавать значение сообщениям информационных агентств о финансовых передрягах. Будто глаза раскрылись у людей, они увидели цветную и стереоскопическую картинку вместо плоской черно-белой. С непривычки это немного пугает.
Вот прошлый кризис – доткомовский – был в 2002 году. Кто заметил? Между тем, тоже мир лихорадило, ежедневно случались десятки и сотни маленьких Финансовых трагедий. В девяностые мир потрясла пара кризисов, мы ощутили только последствия азиатского, от 1997 года, причем с оттяжкой на год, когда банки на несколько месяцев перестали отдавать нам наши же деньги. В семидесятые-восьмидесятые годы кризис вообще шел почти перманентно, то нефтяной, то ипотечный. Тоже нас не касалось.
Так, не касаются нынешние финансовые волнения такой страны, как Северная Корея. И мы платили 70 лет за дарующую безмятежность повязку на глазах пустыми прилавками магазинов, тотальным дефицитом.
Теперь Россия стала частью мировой экономики. Это дает изобилие товаров и возможность кредитоваться на глобальных рынках, но и делает нас зависимыми от «финансовых цунами».
Мы только учимся житейской финансовой грамотности. Но когда наша экономика освободится от гнета монополий (а это случится непременно), то простые россияне быстро научатся еще внимательнее смотреть новости. К примеру - из страны Кот Дивуар, которая сейчас большинству «по барабану». Потому, что от споров тамошних политических соперников зависит цена на какао и шоколад. Пока у нас цены монопольно диктуются (всегда только вверх), нам нет дела до Кот Дивуара. Но сладкоежки во многих странах четко знают, в чем их выгода от того, чтобы прошло решение ООН по выборам в далекой стране. В цене утренней чашки какао и вечернего батончика…
И мы этому научимся, и опять кто-нибудь спросит про «точку невозврата»…
Так что «точка невозврата» далеко не пройдена, и есть еще, что узнавать и о чем волноваться. И это хорошо - по мне, так лучше застоя. Вот и врачи говорят, что застой крайне вреден, сидячий образ жизни ведет к преждевременной потери всех видов энергии, включая сексуальную, а также к геморрою, облысению и повышению давления крови.
Что еще мы научились или учимся видеть в естественном окрасе? Коррупцию, о которой прямо и честно заговорил президент Дмитрий Медведев. Тоже, конечно, противно наблюдать, как она погано извивается. Но мы уже начинаем осознавать, что взятки «сидят» в цене всех товаров и делают эти товары раз в пять-десять дороже, чем стоят такие же вещи в американских, скажем, магазинах. Со дня на день мы поймем, например, что с таким трудом выбиваемое правительством у прижимистого, как и положено, Минфина повышение пенсий в итоге тоже большей частью уходит на содержание тех же мздоимцев, так как пенсия быстро тратится в магазинах на товары, в цене которых «сидят» взяточки…
И вот сам тот факт, что мы это начинаем осознавать, дает основания серьезным экспертам уверенно прогнозировать, что коррупционная вакханалия продлится у нас всё же не бесконечно, так как народ ее почти разглядел, а для власти она становится уже «неподъемной»: никакой бюджет, ни наш, ни американский, ни объединенной Европы, не может выдержать аппетитов бесконтрольной бюрократии.
Еще умиляют разговоры про некое мифическое время, когда можно было жить спокойно. Это когда? В 1917-м? При коллективизации? В 1941-1945? В пятидесятые, когда страну из руин поднимали и отстраивали? С натяжкой можно говорить о спокойствии только примерно с середины шестидесятых до середины восьмидесятых, если, конечно, не вспоминать про такие «мелочи», как афганская война…
Смотреть в оба глаза не всегда приятно, тем более, если зрение хорошее и видны всякие бугорки и рытвины. Но если приподнять чуть голову и посмотреть немного дальше своего носа, то можно разглядеть не только гадкое. Стоит, кстати, попробовать. Скажем – с нового года.
