Благотворительность и смерть: как не разочароваться и продолжать помогать тяжело больным

Мальчик вместе с родителями летел домой из Израиля – там он проходил курс лечения от тяжелого онкологического заболевания. После неудачного падения нейрохирурги поставили Ярославу диагноз «диффузная опухоль ствола головного мозга».

Статья по теме

Смертельно больной ребенок умер в самолете по пути в Хабаровск

В России помочь ребенку врачи не смогли, на лечение заграницей требовалась большая сумма денег. Через социальные сети родители обратились за помощью к неравнодушным людям, была организована группа, занимавшаяся сбором средств в помощь Ярославу Зарипову. Пока собирались деньги, от ребенка отказывались врачи из Южной Кореи, Германии и Китая.

Лечить ребенка согласились специалисты из Израиля. Первый этап лечения прошел хорошо, но когда мальчик прилетел на второй этап – врачи сообщили, что метастазы пошли по всему организму. Спасти ребенка не удалось.

На дорогостоящее лечение было собрано около 6 миллионов рублей. Но ребенок умер.

Многие жертвуют деньги на болеющих людей, но часто лечение не помогает, болезнь оказывается сильнее и люди все равно умирают. Кажется, что нет пользы, появляется чувство опустошения.

Как научиться продолжать помогать людям? Какую роль в благотворительности играет эмоциональное бескорыстие?

Об этом рассуждает психолог, руководитель психологического центра «СоДействие» Анна Хныкина:

— Чувство опустошения возникает часто у тех, кто не видит результата. Но мы же говорим о благотворительности, и, с философской точки зрения, это когда ты отдаешь безвозмездно и навсегда. Никакой личной цели в этом акте нет. Есть только одна цель – помочь неким людям или конкретному человеку. Помогая онкологическим больным или людям, заболевания которых редко имеют положительный исход, нужно понимать, на что именно вы отдаете свои деньги. И рассчитывать на 100% положительный и позитивный результат – просто глупо. Ни один врач никаких гарантий дать не может. Люди соглашаются расстаться со своими деньгами, неважно, с какой именно суммой, во имя того, чтобы кому-то помочь. Может быть, эти деньги для кого-то станут решающей копеечкой и сохранят жизнь. Но главное в этой мысли – это слова «может быть». Ведь может быть, что человек умрет. Жертвовать деньги с мыслью «я даю, чтобы ты выздоровел», наверное, неправильно. Потому что тогда, если история заканчивается печально, люди к этому оказываются не готовы, и испытывают эмоциональное опустошение.

Всегда нужно помнить, что есть истории, которые заканчиваются печально. Жертвуя деньги на лечение больного ребенка нельзя ждать отдачи. Отдача в данном случае — это тот момент, когда ты отдаешь. Вы или жертвуете деньги, и вас больше не касается их дальнейшая судьба, или вы не жертвуете.

Если вам кажется, что ничего не получилось и все зря — подумайте о родителях и родных человека, которого не удалось спасти. Им ведь гораздо тяжелее — и тогда собственное ощущение пустоты отступит.

И важно помнить, что бывают и счастливые истории. Тот факт, что одного человека спасти не удалось, не значит, что не получится спасти другого. Благотворительность — это же бескорыстное действие. Отдавая деньги в помощь кому-то нужно помнить, что результат — это не ваша цель. Цель — помочь, поддержать. Оценивать дальнейшие действия и итог своей помощи в данном случае просто не стоит. Тебя просят — ты даешь. Оценивая степень своей личной причастности, мы уже проявляем корысть – пусть и эмоциональную. Единичная неудача останавливать не должна.

Такие печальные истории усугубляются еще и тем, что в России темы ухода, смерти и потери остаются очень болезненными. Потому что нам много и больно досталось от истории. Память генетическая хорошо работает – у народа слишком много плохих воспоминаний. Поэтому смерть – это всегда травма. Воспитывать иное понимание смерти можно и нужно, но, наверное, на это уйдет очень много времени и получится это сделать только при условии, что исторических жутких потрясений не будет как минимум лет 100. Здоровые и непокалеченные Великой отечественной войной дети начали рождаться только сейчас – когда спустя несколько поколений стирается память о тяжелых временах, уходит страх. Мы же еще помним наших бабушек, которые невольно транслируют последствия войны.

Чтобы в нашей культуре изменилось отношение к смерти, чтобы мы осознали, что и смерть должна быть комфортной физически и психологически, спокойной и безболезненной, должно пройти очень много времени. Кроме этого, люди должны понять, что смерть – это нормально. И это тоже процесс, который требует помощи. Например, сейчас для многих россиян хосписы – это что-то страшное, там никто не хочет работать. Люди боятся смерти и не умеют ее переживать.

Также, в нашей стране нет культуры сопереживания страдающим. Принято в эти моменты включать чуть ли не эгоизм в стиле «мне бы кто помог!». У нас нет культуры жизни инвалидов, нет традиции сопереживания и создания условий для поддержания беспомощных. Отчасти проблема и в том, что все сами выживают, и поэтому чужая беда не особо кого-то касается.

Это хорошо, что есть такая возможность теперь, благодаря информационным технологиям, доносить в короткие сроки до большого количества людей о необходимости помочь. Ведь «с миру по нитке» — будет не только «нищему рубаха». Можно действительно серьёзно помочь вылечить кого-то, можно помочь найти пропавшего, много чего можно сделать всем миром, всем вместе. И то, что СМИ беспристрастно доносят до нас свершившиеся факты как об успехах в подобных начинаниях, так и о печальных эпизодах, скорее испытание для нас: каково нам слышать, что кто-то тяжело и неизлечимо болен, что есть люди, которые помогают друг другу, что иногда попытки что-то предпринять тщетны...

Кто-то подумает, что помощь была оказана зря, а кто-то решит для себя, например, что надо было раньше предпринимать усилия и в следующий раз откликнется быстрее. Всё-таки, люди должны помогать друг другу и откликаться на зов о помощи, это — по-человечески.