Сегодня происходит невиданное: десятки больниц переоборудуют для лечения одного-единственного заболевания. А докторам приходится временно забыть о том, что они гинекологи, хирурги, неврологи, и срочно становиться инфекционистами. На войне как на войне.
Наш эксперт – врач-колопроктолог, онколог, хирург, заведующий отделением колопроктологии, доцент кафедры хирургии Первого МГМУ им. И. М. Сеченова, кандидат медицинских наук Сергей Ефетов.
Всё для победы
Елена Нечаенко, «АиФ Здоровье»: Вы колопроктолог, но сегодня заведуете отделением по лечению больных коронавирусной инфекцией. Трудно ли было менять профиль?
Сергей Ефетов: Все врачи, работающие в нашей клинике, прошли специальный курс обучения по специальности «инфекционист» с прицелом на лечение одной инфекции. То есть, по сути, приобрели дополнительную специальность. Конечно, в «мирное» время этих знаний будет недостаточно, но в условиях чрезвычайной ситуации – хватает.
– Была ли у вас возможность отказаться от работы в COVID-госпитале? Как вообще туда попадают врачи – в добровольном или приказном порядке?
– Ни одного человека не заставляли там работать. Но я могу с гордостью сказать, что в моём отделении все до единого сотрудники согласились работать. Я считаю, что такое решение – не просто поступок, а преодоление себя, которое мы совершаем ради большой цели.
Как по минному полю
– Что самое сложное в вашей сегодняшней работе?
– В ней вообще нет ничего простого, куда ни шагни – одни сложности. Первая – в том, что никто не знает, как эту болезнь правильно лечить. Сегодня мы проводили научную конференцию с нашими тайваньскими коллегами. Их исследования показали, что никакого специфического этиотропного лечения, направленного на уничтожение самого вируса, на сегодня нет. А когда нельзя эффективно воздействовать на возбудителя, лечить, конечно, трудно.
Вторая сложность – в непредсказуемом течении инфекции. У одних пациентов состояние нормализуется на глазах. Буквально через 3 дня им становится лучше, а на 10‑е сутки они выписываются из больницы здоровыми. А бывает, что состояние больных ухудшается стремительно, так, что врачи не успевают изменить тактику лечения.
Третья проблема – сам формат работы. Средства индивидуальной защиты (СИЗ), в которых мы вынуждены работать, представляют собой довольно плотный комбинезон, специальную обувь, маску для защиты глаз, респиратор, двойные перчатки. В таком виде тяжело находиться и физически, и эмоционально. Ведь 6 или 8 часов, пока продолжается смена, врач во всём этом одеянии не может ни есть, ни пить, ни посетить туалет.
Первое время мы терялись, когда защитные очки вдруг запотевали и мы начинали хуже видеть, отчего кружилась и болела голова. Но потом, когда научились их предварительно обрабатывать антифогами, дело пошло на лад. Тем не менее 90% коллег, у которых я спрашивал, что бы они выбрали – 6 часов смены в СИЗ или 12 часов обычной работы в хирургии, где подчас тоже некогда попить-поесть, – ответили: «Конечно, 12‑часовую операцию».
– Скучаете по своей основной специальности?
– Безусловно. И для меня, и для всех других врачей это ещё один большой стрессовый фактор. Особенно тяжело это переживаем мы, хирурги, для которых ежедневная практика важна не менее, чем для музыкантов. Но мне, можно сказать, «повезло», так как моя хирургическая практика не остановилась, поскольку тяжёлым пациентам часто требуется трахеостомия. Когда я иду проводить эту манипуляцию, другие хирурги мне завидуют.
– Пациентам сейчас непросто общаться с врачами и даже трудно их идентифицировать. Ведь все медики одеты в «скафандры», глаз за масками не различить. Как из-за этого изменился для врачей формат общения с больными?
– Очень сильно изменился. Физический контакт с больным стал минимальным. Если нет особой необходимости, то приём врача теперь зачастую ограничивается опросом, проведённым на расстоянии. Невозможно провести аускультацию (прослушивание), пальпацию (прощупывание) да и просто взять больного за руку, приободрить, пожалеть, погладить. Единственное, что не поменялось, – это отношение врачей к пациентам как к людям, которые болеют и нуждаются в нашей помощи. Мы работаем ради того, чтобы их спасать. Также у нас в университете запущена «горячая линия» по психологической поддержке пациентов с коронавирусом.
Борьба со страхом
– Хватает ли вам средств индивидуальной защиты?
– Благодаря администрации больницы наша клиника обеспечена ими в достаточном количестве. И хотя периодически слышишь, что СИЗ осталось на 2 дня, эти проблемы оперативно решаются. Такого, чтобы мы выходили на работу и нам не было что надеть, не случалось ни разу.
– Во всём мире первыми в группе риска по заражению COVID‑19 (и, увы, по смертности) находятся врачи и медсёстры. Вы не боитесь заразиться?
– Мы чётко осознаём, что риск заболеть у нас есть. Но мы принимаем все меры безопасности, чтобы снизить его до минимума. Тем не менее страх – это то, с чем каждый день приходится бороться каждому работающему в COVID-госпитале. И, разумеется, это утяжеляет эмоциональное состояние медиков.
– Как много сейчас у вас тяжёлых пациентов, нуждающихся в ИВЛ?
– Сегодня реанимация заполнена полностью. Аппаратов ИВЛ нам хватает. Наша клиника рассчитана на 400 мест. Больные делятся на тех, кому показано лечение в обычных палатах, и тех, кому необходима подача кислорода. Отделение, которым я руковожу и которое полтора года назад прошло полную реконструкцию, укомплектовано 72 койками, имеющими подведённый источник кислорода. Поэтому все тяжёлые пациенты стекаются к нам.
Семья – место силы
– Вы представитель четвёртого поколения врачей в вашей семье. Видимо, шансов выбрать другую профессию у вас и не было?
– Да нет, выбор у меня был. Мама очень хотела, чтобы я стал программистом, папа мечтал для меня о карьере биолога. Но я всё же выбрал семейное дело. Врачебная среда всё-таки призвала меня в свои ряды.
– Не жалеете, что стали врачом? Тем более сейчас.
– Ни секундочки. Для меня слова о призвании – не пафосное выражение, а правда. И по-настоящему я это осознал именно сейчас. Если бы это было не так, у нас бы не было столько медиков на передовой борьбы с коронавирусной инфекцией. Люди, выбравшие медицину своей профессией, на мой взгляд, просто устроены по-другому. Нельзя работать врачом, не имея доброго сердца, чувства сострадания, желания помогать людям.
– Многие врачи сегодня тяжело переживают оторванность от семьи. Вы тоже сейчас живёте отдельно от близких?
– Это временные трудности, мысленно мы всегда вместе.
– О чём вы мечтаете после завершения пандемии?
– Много оперировать и путешествовать с семьёй.
