3 октября исполняется 125 лет со дня рождения Сергея Есенина. Первое признание пришло к нему в 20 лет, а в 30 его уже не стало. Всего десять лет, за которые он успел приобрести мировую известность, объехать Россию, Европу и Америку. И загадочно погибнуть в Ленинграде.
«Иди, иди, ягодка»
Как только не называли Есенина при жизни. С одной стороны, главный хулиган и ловелас. Он и сам признавал: «Так мало пройдено дорог,/ Так много сделано ошибок»; «Много женщин меня любило,/ Да и сам я любил не одну...» С другой – главный христианский поэт своего времени. Это он просил: «Чтоб за все за грехи мои тяжкие,/ За неверие в благодать/ Положили меня в русской рубашке/ Под иконами умирать». Его первый сборник назывался «Радуница» – это день, когда православные поминают усопших. Глубоко верующими были бабушка и дедушка поэта по материнской линии, у которых он провёл детство. Бабушка ходила пешком с 4-летним Серёжей в Радовецкий монастырь за 40 км от дома. «Я, ухватившись за её палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка всё приговаривает: «Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст, – вспоминал поэт. – Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал мне Библию и Священную историю… Средь мальчишек я всегда был большим драчуном. За озорство меня ругала только одна бабка, а дедушка иногда сам подзадоривал на кулачную и часто говорил бабке: «Ты у меня, дура, его не трожь! Он так будет крепче». Бабушка любила меня изо всей мочи». Жила семья в собственном двухэтажном доме в Рязанской губернии.
Читать Есенин научился в 5 лет, а с 9 писал стихи. Окончил сельскую земскую школу, затем учительскую школу, но профессия учителя его не вдохновляла. В 18 лет Есенин приехал в Петербург и привёз с собой 61 стихотворение. Из них 58 (!) были напечатаны в первый же год. «Обо мне заговорили, и меня начали печатать чуть ли не нарасхват», – вспоминал поэт. За «Радуницей» он выпустил сборники «Голубень», «Преображение», «Сельский часослов», «Ключи Марии», «Трерядницу», «Исповедь хулигана», «Пугачёв», «Страну негодяев», «Москву кабацкую».
Зрители хотели его обнять
На выступлениях Есенина всегда были аншлаги. «Мой отец, поэт Николай Леопольдович Браун, познакомился с Есениным в Петрограде у Николая Клюева в 1922 г., – рассказывает «АиФ» 81-летний Николай Браун-младший. – А в апреле 1924 г. в зале бывшей Госдумы на Невском слушал его триумфальное выступление. Когда он начал читать стихи, люди с задних рядов подались к сцене. Все хотели видеть поэта ближе. Есенин встал сначала на стул, потом на стол. Его не отпускали до часу ночи. В дневнике отца сохранилась запись: «Есенин. Эмоционально. С жестами, певуче, вкладывая всю душу, брал за сердце. Раскрывал биографию». Об обожании Есенина вспоминал и Михаил Зощенко, с которым я был знаком, – его супруга преподавала мне французский. Зощенко по характеру был человек скептический. И вот он говорил, что ни к одному из артистов и поэтов он не видел таких искренних проявлений любви, как к Есенину. Все хотели дотронуться до поэта, обнять, поцеловать».
Смерть 30-летнего Есенина в декабре 1925 г. потрясла современников. «Официальной версией было самоубийство, но ведь самоубийц не отпевают, а Есенина отпевали. Это преступление было шито белыми нитками, – продолжает Н. Браун. – Я знал Иду Наппельбаум, дочь фотографа Моисея Наппельбаума, которому ОГПУ поручило делать снимки Есенина в «Англетере». Он пришёл туда с сыном Львом. Брат рассказывал Иде, что поэт был в порезах и гематомах». Позже в том номере побывал и отец Николая Брауна. Вместе с писателем Борисом Лавренёвым его пригласили в качестве понятого. Оба отказались подписать протокол, где говорилось, что смерть последовала от асфикции (удушья). «Отец за несколько лет до этого из-за крайней нужды помогал в морге разгружать трупы. Знал, как выглядят висельники. У Есенина не был высунут язык, лицо было бледное, но не посиневшее. Не было мокрого пятна на полу, которое бывает, когда у повесившихся опорожняется мочевой пузырь. Да, у поэта остался след на шее от верёвки, потому как он какое-то время провисел, но провисел уже будучи мёртвым».
Николай Браун был на прощании с поэтом в Союзе писателей на Фонтанке и не узнал в гробу Есенина: все увечья на его лице были скрыты под толстым слоем профессионального грима. Было многолюдное прощание и в Москве. Писательница Галина Серебрякова оставила воспоминание, что на всеобщее обозрение выставили «нарумяненную куклу».
«Я хорошо знал секретаря похоронной комиссии Есенина Павла Лукницкого, – продолжает Николай Николаевич. – Он рассказал мне, что Есенин «умер при допросе, был изуродован: левого глаза у Есенина не было – он вытек». Лукницкий считал, что, возможно, чекисты из ОГПУ при пытках во время дознания переусердствовали. И мёртвым перенесли поэта в «Англетер». Отец был такого же мнения. Он запомнил глубоко проникающую рану под правой бровью поэта, не исключая след от пули. Вывод отца: «Есенин был умучен». Труп был в пыли, в волосах – песок. Таким его принесли в номер – «Англетер» была подведомственной гостиницей ОГПУ. При этом в декабре 1925 г. Есенин вообще не значился там в списке постояльцев».
«Всех взяли в плен»
Почему же тогда раньше власть позволяла нетрезвому Есенину кричать на Красной площади: «Бей коммунистов! Спасай Россию!»? Это было, когда Есенин узнал о подавлении большевиками Тамбовского крестьянского восстания с помощью ядовитых газов. «До поры до времени поэта не трогали, – говорит Н. Браун. – Его хотели сделать орудием пропаганды нового строя за рубежом. Не просто так разрешили жениться на Айседоре Дункан и выезжать за границу. Есенин был в ужасе, когда прочитал в американских газетах, что Айседора Дункан приехала с мужем-большевиком: «Какой я большевик?» Да, сразу после Октябрьского переворота он написал: «Мать моя – родина,/ Я – большевик». Но звучало это как любимые им с детства деревенские частушки. Он не вступал ни в комсомол, ни в партию. В нём, выросшем в деревне, всё восставало против политики большевиков в отношении крестьянства. Деревню грабили, крестьяне были бесправны. В 1922 г. в поэме «Страна негодяев» он написал: «Пришли те же жулики, Те же воры/ И вместе с революцией/ Всех взяли в плен». А ещё раньше на заседании пролетарских писателей в Народном комиссариате просвещения Есенин заявил: «Здесь говорили о литературе с марксистским подходом… Три года вы пишете вашу марксистскую ерунду! Три года мы молчали! Сколько же ещё вы будете затыкать нам глотку?»
Глотку Есенину пытались заткнуть даже после его гибели. «Есенинщина – самое вредное, заслуживающее настоящего бичевания явление наших литературных дней, поскольку… Есенин представляет самые отрицательные черты русской деревни и так называемого национального характера», – клеймил поэта в «Правде» в 1927 г. Николай Бухарин. Он же критиковал Есенина за русский национализм и «русский дух».
Конечно, поэт чувствовал, что тучи над ним сгустились, но добровольно умирать отнюдь не собирался. В Ленинград приехал с рукописями, чтобы работать над изданием первого тома своих сочинений. Говорил друзьям: «Вот увижу, увижу свой первый том!» Не увидел. Более того – после смерти Есенина его стихи были под запретом 30 лет. В 1938 г. расстреляли старшего сына поэта Георгия от брака с Анной Изрядновой. В 1939 г. была зверски убита Зинаида Райх, мать двоих детей Есенина.
«Судьба Есенина трагична, как и судьба России в XX в. Но при всех обстоятельствах поэт ни разу не изменил главной своей любви – любви к Родине, – говорит Н. Браун. – Он свято верил в «шестую часть Земли с названьем кратким «Русь». Только вот в той новой, как он писал, «коммуной вздыбленной Руси» живому ему места не нашлось».
