Он играет в футбол, прыгает в воду с пятиметровой вышки, воспитывает 4-летнюю дочку, выходит на сцену, активно снимается. И всё это — в 74 года.
В преддверии премьеры фильма «Начать сначала», стартующего в прокате 8 сентября, aif.ru поговорил с Владимиром Стекловым. Но не только о спорте и возрасте.
«Театр — Это как отрава, как инъекция»
Татьяна Уланова, aif.ru: Чем вас, Владимир Александрович, привлекла драма о регби — не очень популярном у нас виде спорта?
Владимир Стеклов: Понравилась история героя (я играю его отца) — тренера, который из Москвы возвращается в провинцию и должен начать всё с нуля: учителем физкультуры. Кроме того, я смог познакомиться со спортом, который становится популярным. Но вообще-то в кино главное — человеческие истории. Помните «Девять дней одного года»? Нас ведь не профессия физиков-ядерщиков интересовала, хотя тема была модной. Важно было, что за люди, как живут. Зрители не вникали (в силу некомпетентности) в физику. Это в спорте все понимают, но мало кто умеет. К слову, Красноярск, где снимался фильм, сегодня — российская столица регби. Два самых титулованных клуба — именно там. На Новослободской в Москве я впервые побывал на регбийном стадионе. Что поразило: игроки не просто сталкиваются — я слышал треск костей. Стукались головами, руками. Думал, не встанут. А они, как гладиаторы, поднимались. И шли играть. Потрясающее мужество! Поучиться бы у них футболистам, которые часто падают картинно.
— Когда-то и вы занимались футболом...
— Да, тренировался в «Смене» при команде «Волгарь» в Астрахани. Высшей лиги «Волгарь» не достиг. Но для многих мальчишек эти футболисты были кумирами. Один земляк из «Смены» стал выдающимся игроком московского «Спартака» и сборной СССР. Это был Ринат Дасаев.
— При такой любви к кожаному мячу всё-таки выбрали искусство.
— Случай — неизбежная закономерность. Товарищ предложил: пойдём в театральную студию, там много девчонок! Это было весомым аргументом. И вот как сначала меня захватил спорт, так потом увлекла сцена. И то и другое требует полного погружения. Пришлось сделать выбор. Тем не менее футбол я не бросил. Это любовь на всю жизнь. А театр... Как отрава. Инъекция, которая затмевает всё.
— На экране вы появились в 35 лет, популярность пришла ещё позже. Верили, что обязательно будете в Москве?
— После второго курса Астраханского театрального училища я отправился в ГИТИС. Понятно, все рвутся в Москву. Приехал в июле, а экзамены закончились. Спустя много лет, когда уже Агриппина (дочь от первого брака. — Ред.) окончила этот институт, меня пригласили там набрать мастерскую. Пришёл, рассказываю, как не поступил в ГИТИС. А ректор смеётся: да перестаньте, все известные артисты рассказывают байки, как их не приняли... Служа в провинциальном театре, я не думал, надо ли перебираться в Москву. Но однажды приехал на гастроли, меня увидели в роли Мышкина в «Идиоте». И пригласили в Театр им. Станиславского.
«Детдома, госпитали — это святое»
— Сегодня у вас не одна сотня сыгранных ролей. При этом молодая жена, маленькая дочь. И вы невероятно активны. Откуда такая энергия?
— От мамы, наверное. На кого ещё сослаться? Только на предков да на Господа, но это уже будет «комплекс полноценности».
— По-прежнему плаваете?
— Просто плавать скучно. Больше люблю прыгать. И бассейны выбираю с вышками — три, пять метров. На море и реке ищу возможности прыгнуть. Например, с рубки небольшого кораблика. Капитаны удивляются. Но разрешают. В Геленджике недавно сиганул с пирса. Не успел вылезти из воды — ко мне подошли. С одной стороны — поклонники. С другой — спасатель: «Кайфово?» — «Ещё как!» — «А штраф не хотите заплатить?» — «Заплачу». Народ стал заступаться: это же артист... Спасатель буркнул: «Я кино не смотрю». А потом пришёл со мной фотографироваться. Словом, плавание — хорошо, но ощущение полёта лучше.
— Так это вам с парашютом надо.
— Прыгал. Во время подготовки к фильму, когда мы должны были в космос лететь. Не случилось ни полёта, ни картины. Но я никогда ни о чём не жалею. Это одно из правил.
— Недавно вы добавили к своей активности ещё одну миссию. Очень важную. Ездите в ЛНР, ДНР. Встречаетесь с ранеными, помогаете детдомам.
— Мы сначала гуманитарку стали возить. Формируем в Москве, потом колонна отправляется в Ростов, на базу. Оттуда караваном заходим в Донецкую или Луганскую. Дальше опять склады. Без подробностей. Потому что «прилетают». И без всякого пафоса: это стратегические объекты... Помню, заходили в Северодонецк, ещё Лисичанск не был нашим, и прилёты были постоянно. К тому же дороги не везде нормальные. К счастью, везло... Детдома, госпитали — это святое. А как поднимается настроение у бойцов, когда артисты приезжают в расположение! Даже от разговора. Не представляете, как это для них важно. Ещё в прошлом году мы сыграли в Донецке и Луганске два спектакля. И тогда были прилёты. Хоть и не в таком масштабе. А теперь и не расскажешь, что там... На днях снова стартую туда. У нас свой фонд, формирующий гуманитарку. Список — на сайте Современного Художественного театра, где я худрук. Он создаётся из запросов людей на передовой, в госпиталях, освобождённых районах. Проблем много. А впереди зима...
— Понятно, о себе не думаете. Но у вас семья, маленький ребёнок...
— Они с пониманием относятся. Я говорю о жене Ире, конечно. Арина ещё крошка, для неё — уехал папа на съёмки или на гастроли — нет разницы.
— Ирина не ропщет? Не просит ездить пореже, вы же без конца туда мотаетесь...
— Мы на таком языке не разговариваем. Я езжу работать. Другое дело, что за эту работу не платят деньги. Но я не один. У нас целая группа в театре. И других коллег немало. Если в труппе возникают кардинальные расхождения в позициях (были прецеденты, артисты отказывались ехать не то что в Донбасс, даже в Крым), с этими людьми сотрудничество прекращается. А когда про меня говорят: «Идиот, дурак, подумай о детях!» — просто ухожу от дискуссий.
По жизни без ластика
— Вы в третий раз молодой отец. Узнав о беременности жены, испугались. Какие сейчас ощущения?
— Невероятные! Будто на машине времени попал в молодость. Когда родилась Агриппина, мне было 25. Сейчас другое понимание ситуации, другая ответственность. И это прекрасно.
— Разница в воспитании есть?
— Колоссальная. В 25 был первый опыт, но и в 70 он первый! Всё по-новому! Я снисходителен к детям. У меня нет правила наказывать. И ни одна из трёх дочерей не пожалуется, что папа их хоть раз шлёпнул.
— Это вопрос к ним. Внешне не ощущаю. У нас нормальные отношения в семье. Обе обожают Арину.
— На днях завершил работу ММКФ. Ваши коллеги спорят: стоит ли отправлять на «Оскар» российские фильмы, выпускать в прокат картины с участием уехавших?
— Обсуждение — вопрос этического свойства. Это не ко мне. Да и по фестивалям я не большой знаток. В сентябре в Сочи буду с проектом «13-я клиническая» — выдалось «окно». А просто поехать тусануться, потому что халява? Постоять на красной дорожке? У меня это вызывает чувство неловкости. Не понимаю такую праздность. Лучше уж с ребёнком побыть, с семьёй, с друзьями на рыбалке... Давно, правда, не сидел с удочкой. Как-то приехал в экспедицию под Череповцом. Можно было порыбачить на Рыбинском водохранилище. Какое там! Прилетел — отснялся — утром улетел...
— В 70+ подводят некоторые итоги. Поменяли бы что-то в жизни, если бы была возможность?
— Прежде много этим занимался: в школе подтирал плохие оценки, вырывал листки из тетрадей и дневников. Сейчас ничего, кроме смеха, стыда и унижения, эти поступки у меня не вызывают. Господи, как же надо было запугать ребёнка, чтобы он так себя вёл! Но брать ластик и что-то стирать из жизни — нет! Благодарю судьбу, что она такая.
