На музыкальных проектах Яна Чурикова — как рыба в воде. Блестящая работа в шоу «Фабрика звезд» сделала ее едва ли не главным специалистом по вокальным шоу. Но вот в «Голос» Яна попала лишь в прошлом году, когда заменила Дмитрия Нагиева в детской версии проекта. А теперь будет вести и взрослый вариант шоу.
В интервью Лауре Джугелии для ее проекта в YouTube Яна рассказала о своих переживаниях от работы с детьми, о том, чему научилась у Дмитрия Нагиева и как боролась с болезнями.
Как Яна попала на «Голос»
«Мой дорогой партнер по кабинке комментирования конкурса «Евровидение» Юрий Викторович Аксюта (главный продюсер развлекательного музыкального вещания Первого канала) это предложил. Съемки были в сентябре, и на этот день у меня уже был назначен корпоратив — день рождения некой дамы. Предоплата внесена. И вот приближается 23-е число, я должна вести этот день рождения, а Юрий Викторович говорит: «Все, снимаем „Голос“, работаем, камера, „Мосфильм“. Я, как честный человек, вернула предоплату заказчику: „Извините, у меня форс-мажор“ и пошла на площадку „Голоса“».
О Дмитрии Нагиеве
«Когда мне поступило предложение, первое, о чем я подумала: первый раз в моей жизни прихожу в проект, где образ ведущего уже сложился. Дмитрий Нагиев и „Голос“ — это неразделимая история, просто близнецы-братья. Но у меня, как у обычного рабочего человека, срабатывает тумблер: „ОК, новая задача“... Как мне пришла в голову идея надеть на съемки футболку с изображением Димы Нагиева? Если бы я с ним общалась регулярно, то позвонила бы ему: „Дима, респект, тут такое дело и так далее...“ Но поскольку у меня даже номера его нет... Мне показалось важным все-таки отдать дань уважения человеку, который создал этот формат для российской аудитории. Я сейчас говорю с точки зрения зрителей.
Со стилистом проекта нашли фотку Димы в хорошем качестве. У меня спрашивали: „Тебе зачем?“. Я отвечала: „Надо. Увидите“. И я вышла на сцену в этой футболке с изображением Димы, сфотографировалась, выложила пост в соцсети. Конечно, Диму никем не заменишь. Разве можно заменить одного человека другим? Другой человек приходит и делает что-то свое... Но мне очень нравится, как наши коллеги журналисты развлекаются. После моего поста появилась куча публикаций в интернете с заголовками типа: „Нагиев прикрыл обнаженную грудь Яны Чуриковой“...»
«Дима, кстати, никак не отреагировал на мой пост... Я его тэгнула (тэгнуть — отправить уведомление), но никакой реакции».
Ранее Дмитрий Нагиев говорил, что вернется в проект, когда настанут благоприятные времена для шутливого, легкого ведения развлекательных программ. «Это так? Он может вернуться?» — спросила ведущая у Яны.
«Я не знаю, — ответила Яна. — Мы с Юрием Аксютой не обсуждали этот вопрос. Это же телек. Мы же мыслим категориями „надо срочно“ и „побежали, сделали“ — и разошлись. С планированием на долгосрочную перспективу сейчас трудновато. В целом, в мире».
Про детские конкурсы
«Для меня все это очень волнительно. Меня всегда в глубине души детские конкурсы... слегка беспокоили. Я воспринимала это как страшное место, где детская психика проходит какое-то ужасающее испытание. Невозможно, кода к ребенку никто не поворачивается или когда малышу говорят: „Ты нам не подходишь“. Зрелому человеку порой нелегко слушать даже не то что критику в своей адрес, а хотя бы какую-то обратную связь относительно себя. А тут малыш... Поэтому мне всегда хотелось обнять этих детей и сказать, какие они классные. Мы с Агатой (Муцениеце — прим. ред.) только этим и занимаемся на самом деле. Хорошо, что мы обе мамы и мы понимаем, как это важно — разговаривать с ребенком и поддержать его. У Агаты очень хорошо получается настраивать ребят перед сценой. Ко мне они выходят уже после сцены, а там по-разному случается: повернулись — не повернулись, повернулись, но не те... В общем, это стресс. Взрослому человеку легче пережить момент, когда тебя откуда-то выгоняют... И поэтому на детском „Голосе“ на этапе „поединков“ участвуют не по двое, а по трое человек. Это сделано специально, потому что таким образом выбывает пара, а не один человек. А вдвоем проще это пережить...»
«Первые впечатления от съемочного дня — это шок! Большое количество детей, очень плотный график выступлений... А в конце ты пишешь бесконечное количество подводок. Потом это все монтируется, и зритель видит уже готовый продукт. Когда снимаем, мы не знаем в каком порядке пойдут номера, кто из ребят попадет в какой выпуск... И это, конечно, добавляет драматургии... Но, с другой стороны, я это делала всегда. Я всегда вела шоу, где как ведущая выступала посредником между теми, кто за кадром, и теми, кто в кадре...»
«После просмотра первого выпуска появились вопросы: „Чего нас так мало там с Агатой?“ Мы же там действительно как матери-наседки. Конечно, нас „повырезали“. Но шоу-то и не об этом. А мы там психологи на полставки... В феврале у нас два прямых эфира — дополнительный этап и финал. И я собираюсь посвятить несколько часов беседе с профильным специалистом — детским психологом, потому что есть вещи в реакциях ребят на какие-то стрессы, к которым еще не готова. На слепых было еще все нормально. Но вот на этапе поединков был один случай.... Представьте себе, у нас был один мальчик, который, заходя в любую аудиторию, сразу становится ее центром, все внимание переключается на него, и он им мастерски управляет. Что бы ни происходило, он всегда веселый. И вдруг, когда он не проходит в следующий этап, с ним случается ступор. Я была в шоке от того, какими ранимыми могут быть, казалось бы, всегда веселые люди. Я, пожалуй, впервые это так почувствовала».
Всегда себя критикую
Яна ранее рассказывала, что у нее было расстройство пищевого поведения (РПП) — анорексия, булимия. Случилось это как раз в тот момент, когда Яна стала ведущей «Фабрики звезд».
«Что это спровоцировало? Неверная самооценка. Все расстройства пищевого поведения имеют глубокие психологические корни. И прежде всего надо разобраться с собой. Так получилось, что времени разбираться с собой особо у меня не было. Все как-то быстро закрутилось. Умные люди говорят: ты сначала должен понять, что ты такое, а потом прославиться. Я сначала попала в этот „веселый котел“ и параллельно должна была заниматься самоидентификацией. И мягко говоря, обращаться к психологам и психоаналитикам считалось немодным в наше время. Это считалось проявлением слабости. Но теперь я очень рада, что люди от этого стереотипа избавились. РПП свойственно перфекционистам. Я всегда себя критикую, больше, чем все хейтеры вместе взятые. Во всяком случае так было. Идеал ведь недостижим. Ведь прежде всего ты не соответствуешь не своим ожиданиям, а чужим. На мне это все сказалось: сначала РПП, какие-то жизненные метания, а потом потихонечку все устаканилось. Как я себя собрала? В какой-то момент мама увидела меня в метро и не узнала. Она заплакала. Я пришла на прием к эндокринологу, и врач меня вытаскивала из этого состояния, с точки зрения терапии какой-то гормональной... Сейчас понимаю, что я себе всякая нравлюсь. Почему бы не принять, что я крепкая? Что я потомок викингов с одной стороны и казачества с другой стороны. Ну как я могу быть субтильной? Никак. Люди разные, и это стоит принять. Я подуспокоилась. А на тот момент это была просто прямая угроза жизни и было понятно, что если все это продолжится, то может быть: „Всем пока!“ Я осознала, что вариант „всем пока“ рановато принимать на себя и, если хочу еще пожить, надо что-то наладить. Начала с гормонального баланса, и потихоньку подтянулся весь остальной. Сейчас у меня прекрасные отношения с едой. Я люблю есть, но еда мной не командует».
