«Пока мы не знаем, чем всё это закончится. Я тоже не рискну предсказать исход событий, поэтому жду и не дописываю эту книгу», - признался aif.ru писатель Сергей Лукьяненко, который снова отложил финальный роман из цикла «Дозоров». О том, как писатели предсказывают будущее, о новом — четвертом романе из цикла «Измененные» и судьбе Антона Городецкого Сергей Лукьяненко рассказал в интервью aif.ru.
Предвидеть неизбежное
Юлия Шигарева, aif.ru: Сергей, вот вы фантастические романы пишете, в будущее заглянуть пытаетесь, спрогнозировать, куда и как маятник качнётся. Пришельцы из космоса, освоение других планет, жизнь в цифровой реальности – всякое в романах было. Но почему же никто не смог предугадать нынешнего круто Но почему же никто не смог предугадать нынешнего крутого поворота истории?
Сергей Лукьяненко: Вы не совсем правы. В фантастических романах описывалась, и не раз, и ситуация, очень похожая на нынешнюю, и военное противостояние с Украиной. У меня, к примеру, это было в книгах «Звезды – холодные игрушки», «Осенние визиты». В «Осенних визитах», к примеру, один из персонажей - украинский военный, который едет в Россию и перебирает в голове теоретические варианты военного конфликта. Писатель-фантаст из Донецка Фёдор Березин в конце 2000-х издал романы «Украинский фронт» и «Против НАТО», где он смог предугадать военные действия, которые много позже в реальности развернутся в Донецке.
- Но романы, которые вы упомянули, написаны 20 и больше лет назад. Получается, это уже тогда назревало?
- Да. Было же заметно, что существует определённое напряжение, противостояние между нашими странами, что есть стремление Украины дистанцироваться от России, обвинить её в чем-то. Просто до определённого момента эти темы в книгах оставались незамеченными.
- А самому не становится страшно, когда в реальности всё начинает происходить так, как когда-то написал в книге?
- Что поделать – работа у нас такая: предсказывать всякие ужасы в надежде на то, чтобы этого никогда не случилось.
Жизнь на фоне катастрофы
- В сентябре выходит четвёртый ваш роман из цикла «Изменённые». А в предыдущих трёх, честно говоря, молодое поколение россиян у вас не очень симпатичное получилось: ходят, ничего не делают, только кристаллики собирают, которые инопланетянам сдают и меняют на нужные вещи. Мы настолько безнадёжны?
- В этом цикле я попытался собрать все возможные сценарии пост-апокалипсиса, всемирной катастрофы и представить, как на фоне этого протекает вроде бы обычная человеческая жизнь. Получилась на удивление правдоподобная картина общества - при всём безумии описанного там мира. Так что вы правы, периодически начинаю беспокоиться: что-то слишком много я стал угадывать (смеётся).
Что касается вашего замечания про молодёжь, которая в этих романах в основном предпочитает не напрягаться, то да, такая часть в обществе есть. Но есть и другая. И главный герой, несмотря на свою позицию «оставьте меня в покое, я живу своей привычной жизнью и ни во что не вмешиваюсь», через какое-то время достаточно сильно меняется и начинает действовать. Поэтому не вижу смысла обвинять всю молодежь в том, что она хочет легко, красиво жить, собирая какой-то лут или ловя покемонов в телефоне. Молодежь разная, мы это видим – кто-то действительно занимается полной ерундой, кто-то едет добровольцем или волонтёром на Донбасс, а кто-то просто учится, работает и к жизни относится очень серьёзно. К слову, и в советское время хватало молодых людей, которые никак не походили на тот идеал, который пыталась нести в массы советская власть.
- «Изменённые» - по нынешним временам название очень говорящее. А мы реальные, не придуманные фантастами, сильно изменились за эти полгода? И готовы ли меняться дальше?
- Разумеется, изменились - и в бытовом плане, и психологически. Потому что теперь мы живём в стране, которая проводит военную спецоперацию очень большого масштаба. И эту реальность надо понять и принять, как понять и принять мысль о том, что жизнь, к сожалению, не такая, какой видится нам в мечтах. Она течёт по своим законам, и эти законы истории абсолютно не подвластны воле людей.
- В вашей книге человечество от глобального конфликта останавливают инопланетяне. А сейчас что может остановить одних от попыток навязать свои правила другим? Может, действительно, тарелочку подвесить где-нибудь в районе Гудзона или Темзы?
- Хорошо было бы, если бы инопланетяне действительно прилетели и дали бы нам понять, что мы не одни во Вселенной и что у нас гораздо больше общих интересов, чем порой кажется (смеётся). Но рассчитывать на инопланетян не очень реально, так что давайте всё-таки рассчитывать на собственное здравомыслие. Прежде всего на то, что жить хотят все - это наш основной инстинкт, поэтому, надеюсь, доводить дело до глобального ядерного конфликта ни одна сторона не захочет.
- В одном из интервью на вопрос, какая главная тема в творчестве писателя Лукьяненко, вы ответили: «Это попытка понять, куда мы идём и как развивается человеческое общество». И куда мы идём? У нас ведь все эти годы кипит масса споров про прошлое - вплоть до времён татаро-монгольского ига – и никто не спорит про будущее.
- А споров таких нет потому, что у нас нет внятной идеологической позиции, которую разделяло бы и государство, и общество. У нас вообще, согласно Конституции, общество лишено идеологии, что, на мой взгляд, является глупостью и должно быть изменено. Не секрет, что этот пункт в современную Конституции был внесён в те годы, когда страна, по сути, находилась под внешним управлением.
Идеология ведь может быть самой разной. «Мы самые лучшие, самые сильные, мы красавцы; так что все любите нас, а кто не любит, того мы разбомбим» - такой идеологией, например, руководствуются в одной стране за океаном. Или «мы маленькие, мирные, пушистые, выращиваем марихуану и делаем хороший сыр, и всех рады у себя видеть» - какую идеологию продвигает одна европейская страна. Да всё, что угодно! Но в любом случае она существует - что у Штатов, что у Голландии, что у Китая, что у Буркина-Фасо. Потому что общество без идеологии жить не может. Идеология – это некий маяк, общее направление движения, которое принимает большинство людей.
Да, это направление может быть ошибочным, как в результате вышло с коммунистической идеологией - в нашем исполнении она не смогла соответствовать времени, меняться так, чтобы обеспечить своё воспроизводство в новых поколениях. Не сработало! Значит, надо искать другую. Потому что установка «мы живём, кушаем, смотрим кино, а потом в свой срок умираем» – это не идеология, это уже из жизни животных.
Городецкий будет жить!
- В начале весны вы говорили, что у некоторых книг вам пришлось перерабатывать финалы из-за того, что жизнь стремительно пошла совсем не по тому направлению, по которому развивались сюжеты в романах. Насколько сильно пришлось всё менять?
- Я отложил работу над финальной книгой о «Дозорах». Там в каждой есть точная привязка к времени и миру вокруг. Светлые и тёмные маги в «Дозорах» занимаются своими делами, но всё равно живут-то они в человеческом мире, и приметы этого мира абсолютно явные. В седьмом «Дозоре» я описывал мир в момент пандемии - люди носят маски, сидят в изоляции и так далее. Сейчас пандемия, хотя она никуда и не делась, ушла на задний план, а в фокусе внимания - идущий на Украине военный конфликт. И это должно быть отражено в тексте. Но пока мы не знаем, чем всё это закончится. Я тоже не рискну предсказать исход событий, поэтому жду и не дописываю эту книгу.
- Признайтесь честно: от Антона Городецкого не хотелось избавиться в какой-то момент? Не надоел он вам?
- Хотелось. Более того, я даже планировал это сделать. В одном из «Дозоров» Антон Городецкий должен был, скорее всего, героически погибнуть. Но когда я про это рассказал жене, она возразила: ты что, хочешь потом его оживлять, как Конан Дойл - Шерлока Холмса? Я согласился с этим и не стал убивать Антона. Вместо этого в шестой книге я сделал Городецкого человеком, лишив его всех магических способностей. И, честно говоря, был уверен, что это вполне разумный и закономерный финал всей истории. Но, к сожалению или к счастью, потом я придумал очень неожиданное - и для меня в том числе - продолжение и буду этот вариант дописывать.
- В западных фильмах сейчас не продохнуть от политкорректности: один герой должен быть чёрным, два - геями, третья - лесбиянкой и непременно всеми управлять. А в литературу западную это безумие тоже проникло?
- Разумеется! Лет пять назад это стало очень заметно: на главных ролях или почти на главных непременно должны быть женщины, все цвета кожи должны если не присутствовать, то, по крайней мере, нужно постараться не упоминать в открытую белый цвет кожи главного героя, и без геев ни одна книга обойтись не может. А хорошим тоном теперь стало дать значимую литературную премию произведению, которое написала женщина. И если раньше присуждение книге престижной премии действительно было неким знаком качества, то сейчас, к сожалению, это уже вовсе не гарантия того, что книга хорошая. Это не значит, конечно, что автор-гей, негр или женщина нуждаются в такой форе. Американский фантаст Сэмуэль Дилэйни был геем и негром, писал фантастику высочайшего уровня и никого не интересовал цвет его кожи или сексуальная ориентация. Писатель Марта Уэллс сейчас пишет великолепную научную фантастику и в никаких скидках на женский пол не нуждается. Но целый ряд авторов продвигается вперёд исключительно по причине цвета кожи, пола или ориентации, а не за качество книг... интересно, им самим-то не обидно?
- Применительно к фильмам уже потихоньку становится ясно, что такая оголтелая политкорректность - это путь в никуда, и зритель уже голосует рублем против. В литературе эта пена тоже схлынет?
- Конечно! Литература все-таки описывает переживания и чувства персонажа, с которым тебе хочется себя отождествлять. Безусловно, в мире существуют и геи, и люди с разным цветом кожи, поэтому начисто убирать их из текста – это безумие. Но массовый читатель всё-таки сексуально ориентирован нормально, и читать про любовь гомосексуалиста, про его переживания, ему либо не очень интересно, либо даже неприятно. И авторы это понимает, поэтому по большей части просто отрабатывают повестку: вот, смотрите, главный герой у меня будет ориентирован гомосексуально, и мама у него чёрная, а папа - белый. Всё, я норму выполнил? Выполнил? Фух, теперь можно отодвинуть в сторону всю эту ерунду и писать книгу.
