О последних днях отца – народного артиста СССР Иннокентия Смоктуновского, покинувшего этот мир 30 лет назад, 3 августа 1994 года, – «АиФ» рассказала его дочь Мария.
– Непросто вспоминать то время… Ничто не предвещало катастрофы. Папа был в санатории, мы с мамой навещали его, вместе гуляли, о чём-то говорили. Жаловался он только на безвкусную еду. А утром 3 августа маме позвонили: «У Иннокентия Михайловича инфаркт, везём в Москву». Живым мы его уже не увидели.
Икона от актёра
– Иннокентию Михайловичу было всего 69 лет. Мама ваша посвятила ему жизнь, следила за ним. Или он не любил ходить по врачам?
– И ходил, и проверялся, и следовал всем инструкциям докторов. Но… инфаркт, я думаю, невозможно предупредить. Да и каждой роли он отдавал себя целиком. Папа говорил так: «Чтобы победить роль, надо отправить в нокаут собственное сердце». По-другому он не мог.
За несколько месяцев до ухода, зимой, у него случился первый инфаркт. Он тогда снимался у Владимира Наумова. И даже из реанимации звонил ему, чтобы что-то обсудить. Был ещё и микроинфаркт. Тем не менее предчувствий скорой кончины не было ни у кого. Только за два месяца до ухода он вдруг решил отдать большую старинную икону Николая Чудотворца в храм.
– А она у него откуда?
– Папа собирал иконы. Недалеко от дома, где жили родители и где до сих пор живу я, находится подворье Валаамского монастыря. Тогда оно только возрождалось. Однажды папа встретил настоятеля: «Как дела?» Тот говорит: «Всё хорошо, да только икон пока нет, лишь бумажные…» Дома папа рассказал, что хочет подарить храму икону. Мы поддержали его. После чего с подворья пришли двое служителей и торжественно перенесли образ Николая Чудотворца в храм. Сейчас у иконы новый красивый киот. Люди прикладываются к ней. И я люблю бывать там, помолиться.
Папу ещё ребёнком крестили родители. Время тогда было безбожное, следовать всем правилам православной жизни не удавалось. Но папа всегда верил. И по праздникам ходил в церковь. Говорил, что и на фронте его «наверное, какая-то сила охраняла. Может, сам Господь Бог». В тех боях на Курской дуге, через которые он прошёл, почти невозможно было выжить. И было очень страшно.
– Гамлет, Мышкин, царь Фёдор Иоаннович… Дома ему нужны были особые условия, чтобы работать над ролью, репетировать?
– Если папа репетировал или готовился к новому спектаклю, мы с братом старались не отвлекать его своими играми и беготнёй. Постепенно пришло и осознание, что он – особенный. Помню, ребёнком смотрела репетиции в Малом театре «Царя Фёдора Иоанновича». И чувствовала, что отец – главный на сцене.
Шекспир в помощь
– Ваша мама – Суламифь Кушнир – была талантливым художником по костюмам. Но оставила работу и посвятила жизнь мужу. Он ценил это?
– Конечно, папа радовался, что дома замечательная атмосфера и всегда есть горячий обед. Любил, как мама готовит. Каждый раз говорил: «Дружочек, всё такое вкусное! Приготовлено с любовью».
После гастролей театра в Японию папа увлёкся японской культурой, традициями. Научился есть палочками. А дома ходил в кимоно, которое оттуда привёз.
– Чем ваша мама баловала крестьянского сына Смоктуновского?
– А крестьянскому сыну ничего особенного и не нужно было. Просто у мамы всё было из хороших продуктов: щи, борщ, котлеты. Даже отварную картошку она умудрялась делать невероятно вкусной. Папа был благодарен ей, что она дома и так внимательна ко всему. Она ведь занималась и его внешним видом. Если шёл на концерт, то подбирала галстук, чтобы гармонировал с рубашкой и костюмом. И в работе всегда поддерживала. Когда Козинцев предложил папе роль Гамлета в своём фильме, он сомневался: осилит ли? А мама сказала: «Соглашайся! У тебя ведь есть помощник!» «Кто?» – «Шекспир!» После премьеры ему пришло 12 тыс. писем – люди писали на студию, в театр. И многие благодарили: «Вы создали Гамлета именно таким, каким мы его представляли».
– Наверное, то же самое зрители говорили про Мышкина в БДТ. Не просто так ведь ехали в Ленинград со всей страны «на Смоктуновского».
– Мама, посмотрев, призналась, что на сцене был живой Лев Николаевич Мышкин. А внук Фёдора Михайловича зашёл к папе в гримуборную и сказал: «Иннокентий Михайлович, вы – гений!» Папа и сам называл эту работу в числе своих наиболее ярких ролей.
Хотя к себе он очень критично относился. Когда пересматривал фильмы, в которых участвовал, часто говорил, что что-то можно было сделать лучше.
– И всё-таки народную любовь ему принесла комедия «Берегись автомобиля».
– Да, тогда пришла большая известность, признание. Популярность была бешеная – поклонники пуговицы на пальто обрывали. Но мама всегда относилась к их вниманию спокойно. Понимала, что это часть профессии.
– Как при такой занятости отец успевал что-то делать на даче?
– Он такой трудолюбивый был! Вместе с мамой сажал клематисы, ирисы, жёлтые троллиусы. У них и малина была, и смородина, и яблонька. А одна из красавиц ив до сих пор растёт на даче. И всё это – на двух сотках! Дача-то была необычная. Под Икшей актёры построили себе дом на 80 квартир, и кто хотел, брал рядом участок. Николай Афанасьевич Крючков, к примеру, больше любил удить рыбу – поблизости был небольшой прудик. Алла Сергеевна Демидова в основном выращивала цветы.
– А лучшими друзьями отца Жжёнов и Ефремов были?
– С Олегом Николаевичем была скорее творческая дружба, партнёрство. А с Георгием Степановичем папа познакомился в Норильском театре, и тот его очень поддержал. Зарплаты тогда были крошечные, не выжить. Жжёнов дал папе в долг денег и сказал, что можно купить камеру и фотографировать. Научил проявлять плёнку, печатать снимки… И скоро папа вернул долг. Жжёнов удивился, как быстро отец освоил фотодело. Потом он и нас с братом снимал, и маму.
– Снится он вам?
– Бывает, вижу, как едем куда-то. Вспоминаю, как были с ним на гастролях по Америке со спектаклем об Андерсене. Как снимались вместе в «Гении» и «Дамском портном». И каким папа всегда был любящим и заботливым.
