Живые портреты
Сергей Грачёв, «АиФ»: Никас, начну с наивного вопроса: зачем люди вообще заказывают свои портреты, вешают их потом у себя дома? Это некая форма нарциссизма или что-то другое?
Никас Сафронов: Как-то ко мне пришёл очень богатый человек, говорит: «Никас, у меня онкология, жить мне осталось полтора-два месяца. Я подумал: а что я оставлю своим детям? Деньги? Ну сегодня они есть, а завтра кризис, дефолт, всё что угодно… Да и испортят их деньги, которые они не сами заработали. Дома, яхты, машины? Всё это приходящее… Я решил им оставить в качестве самой важной части наследства свой портрет. Может быть, глядя на него, они будут равняться на меня, поймут что-то важное». Я выполнил эту работу, человек остался доволен. И вот спустя лет пять мне звонит его жена: «Володи не стало, он прожил гораздо больше, чем ожидали врачи. И мне кажется, написанный вами портрет его поддерживал всё это время, как второй ангел-хранитель. А теперь через ваш портрет он оберегает нас…» Я верю, что через энергию холста, красок и рук художника можно передать потомкам духовную энергию, важную и вечную информацию. Портрет - это не тщеславие, а некая форма передачи информации, способ остаться в истории и своего рода, и мира.
Сюрреалистичные картины Никаса Сафронова
Сюрреалистичные картины Никаса Сафронова
- Конечно, удобнее, когда ты пишешь «живой портрет». Но, если такой возможности нет, всё равно по фото-, видеоматериалам ты угадываешь психотип, характер. И уже через свои руки ты привносишь в портрет дух и энергию того, кого ты пишешь. А выйдя из-под кисти, работы начинают жить спокойной жизнью.
Года три назад в Оренбурге проходила выставка моих работ. Экспозиция подходила к концу, и в последнюю ночь перед закрытием, когда комнаты, где висели картины, были опечатаны и были включены видеокамеры наблюдения, произошло нечто волшебное. Утром записи с этих камер показали, что всю ночь между полотнами летали некие белые энергетические шары. Уже потом узнал, что подобные явления наблюдаются и в некоторых египетских пирамидах, и в других сакральных местах.
«Я - как историк»
- Как-то в интервью «АиФ» вы сказали, что готовы были бы написать портрет хоть бен Ладена, хоть Гитлера…
- Это вы из контекста выдернули. Я говорил о том, что для меня каждый человек интересен. Я ведь всего лишь историк, летописец, который наблюдает за происходящим в мире и передаёт свой опыт через искусство. Как сказал поэт: времена не выбирают, в них живут и умирают. Я вот живу в это время и фиксирую именно его. Моя прямая задача - отразить характер своего времени. А спустя годы человечество как-нибудь разберётся, что представлял собой тот или иной человек.
- Вы говорите, что являетесь своего рода историком, фиксатором времени. На нынешнем этапе истории как бы вы художественно выразили образ страны?
- Сегодня образ нашей страны некоторые деятели от искусства пытаются очернить только для того, чтобы получить дивиденды от Запада. Снимут какой-нибудь гаденький фильмишко, который показывает какую-нибудь неприглядную частность, и потом собирают премии по миру. Но задача творческих людей сегодня как раз наоборот - показать страну с лучшей стороны: что мы не такие уж ужасные, что у нас богатая, самобытная история. У художников, у пишущей братии - журналистов - должна быть внутренняя этика. Надо ли нам показывать обнажённой свою мать или это лучше оставить за кадром? Вот я о чём!
- Но ваши дети живут на Западе, если не ошибаюсь.
- Да! Но они там и родились. Все православные. Я стараюсь, чтобы они хорошо знали русский язык, русскую культуру и были, даже живя там, объективны к России. Я уверен, что сегодня важно показывать именно позитивные стороны нашей страны.
Кто-то из высоких болгарских чиновников как-то признался, что немцы, которые владеют всем телевидением в Болгарии, ежегодно выделяют 30 млн евро для того, чтобы репортажи о России либо не показывали вообще, либо были исключительно негативными. Наши соседние страны не заинтересованы в сильном государстве под боком. Как сказал в своё время директор ЦРУ Аллен Даллес: «Мы не будем воевать с Россией, но через взятки, через контркультуру, кино и печать мы внедрим в неё всё самое низменное, и она сама развалится». Отчасти их план удался. Но, слава богу, он остановлен.
- Информационная война против России - это понятно. Но есть ощущение, что и против вас ведётся подобная война. В Интернете о вас гадости пишут с удивительной регулярностью. Как вы ко всему этому относитесь?
- Как любой человек. Когда я состоялся наконец как художник, я безусловно переживаю: слухи, сплетни, истории, которые не имеют ко мне никакого отношения, но липнут неизбежно. И ты ничего с этим не можешь поделать, в этом смысле я как художник совершенно незащищён. Ведь я не государственный политик, который мог бы закрыть телеканал или газету. Я не бандит, чтобы закопать тех, кто сочиняет и распространяет гадости обо мне. Я всего лишь художник. И что мне остаётся делать? Судиться? Со всеми не пересудишься. Да и сутяжником не хочется быть.
- Напоследок хочу задать извечный вопрос: почему большинство художников становятся известны и востребованы после смерти и лишь единицы добиваются успеха при жизни?
- (Смеётся.) Это, наверное, не для печати, но я вспомнил один анекдот. «Как же это вы, Маша, раньше передовая доярка, стахановка, победитель соцсоревнований, а теперь стали валютной проституткой?!» - «Знаете, просто повезло!»
Ну, если серьёзно, я никогда не хотел славы, но хотел быть профессионалом. Я ведь даже не думал в начале жизни, что буду художником, даже когда закончил Ростовское училище им. Грекова по классу живописи. И только на четвёртом курсе Суриковского училища, где я продолжил учёбу, мне приснился сон, где я хожу по галерее с моими картинами (которые в реальной жизни я ещё не написал), а какой-то дед всё меня поправляет: здесь не такой цвет, здесь графика хромает. В один момент я оборачиваюсь и вижу, что дед этот - Леонардо да Винчи. Он бросает мне странный шар. Я его поймал и, когда проснулся, понял наконец, что живопись - дело моей жизни. Тогда я взял академический отпуск и поехал в Загорск, где восемь месяцев изучал иконопись. А потом переехал в Москву. Это был 1983 год.
То, кем я стал, обеспечили мне три вещи: профессионализм, обязательность и духовность. Когда работаю, вижу свою задачу в том, чтобы законченные картины как минимум нравились людям, а как максимум их приобретали музеи.
А ещё я всегда делюсь заработанным с ближним. Мне это необходимо и приятно. И вполне возможно, что это тоже обеспечивает мне поддержку высших сил.
