5 января Андрею Болтневу могло бы исполниться 75 лет. Судьба помотала его с лихвой. И очень многого он просто не успел — ушел в 49.
Столько воды с тех пор утекло. Нынешнее поколение уже и не знает этого исполнителя. А ведь когда-то, увидев его в картине «Мой друг Иван Лапшин», критики спрашивали друг у друга: «Где его откопал Герман? Болтнев же гений!» Даром что дебютировал актер еще в «Торпедоносцах» — в главной роли. А потом и многосерийное «Противостояние» по Юлиану Семенову подоспело, опередив уложенного на полку «Лапшина». Словом, разглядеть и оценить артиста, выскочившего как черт из табакерки в свои «под 40», уже успели многие.
«Лапшин» навсегда
Те, кто постарше, и сегодня восхищаются ни на кого не похожим артистом. Не народным любимцем, но игравшим так, будто вся душа наизнанку. Вроде не красавцем, но с невероятно выразительными глазами... Как признавался Алексей Герман, ему нужен был актер «с лицом лося». Но скольких сил и нервов ему стоило утвердить почти неизвестного провинциала Болтнева на худсовете «Ленфильма»!..
Откопать Болтнева действительно было непросто. Актерскую карьеру он начал в Уссурийске, потом перебрался в теплый Майкоп, поближе к жившей в Туапсе маме. Затем уже с женой, актрисой Наталией Мазец, отправился на ее родину, в Новосибирск. Там в театре «Красный факел» и нашел Болтнева помощник режиссера Германа. Правда, визиту этому никто особого значения не придал — по театрам ассистенты регулярно ездили в поисках подходящих исполнителей. И уж точно никто не предполагал, что «Лапшин» сделает Болтнева известным. Что в принципе сделает всю его карьеру.
К сожалению, актер так и остался навсегда «Лапшиным». Несмотря на несколько удачных работ с 1983-го по 1988-й. Потом уже всё будет не то. И не так. Даром что за 11 лет, выпавших на его долю в кино, Андрей Болтнев снялся в полусотне картин. Можно назвать еще «Жизнь Клима Самгина», «Михайло Ломоносов». И мелодраму-комедию Петра Фоменко (последнюю из четырех его работ в кинематографе) по сценарию легендарного Эмиля Брагинского «Поездки на старом автомобиле», где Болтнев замечательно спелся с Людмилой Максаковой. Говорят, эта роль очень соответствовала его характеру.
Временное стало постоянным
То, что происходило в 1990-е в кинематографе, не стоит и разговоров. Сколько уже писано-переписано о печальном его положении в эти годы. Андрей Болтнев не стал исключением: может, какие-то из его ролей и запомнились зрителям. Но, скорее всего, ненадолго. И предъявлять ему претензии уж точно несправедливо. Он-то все равно старался выбирать лучшее. И работал с полной отдачей. По-другому не мог. И отказываться не имел морального права: последние десять лет Андрей жил в Москве, а жена и маленькая дочь оставались в Новосибирске. Забрать их в столицу актеру было физически некуда.
В 1985 году худрук Театра им. Маяковского Андрей Гончаров пригласил Болтнева в свой коллектив. Обещал, что скоро артисту дадут квартиру, а дочери Маше — место в детсаду. Задрипанную комнатенку в актерском общежитии Болтневу предоставили временно. Однако временное стало постоянным. А Андрей и Наталия до последнего надеялись, что ситуация вот-вот изменится.
Был момент — им уже едва ключи не выдали от собственной квартиры. Но случился путч, неразбериха во всем... Перспектива воссоединиться с семьей снова отодвинулась на неизвестный срок.
Андрею даже советовали развестись с женой и оформить фиктивный брак с москвичкой — тогда такой вариант получения заветной прописки многие практиковали. Он даже слушать ничего не хотел на эту тему. Хотя даже жена была готова к такому развитию событий. Болтнев любил Наталию, обожал дочку. И готов был терпеть, сколько потребуется. Сам он, конечно, не мог ходить к начальникам и уж тем более что-то просить для себя. А в театре по-прежнему кормили обещаниями: «уже скоро», «надо еще подождать».
Организм просто не выдержал
Он ждал. Терпел. Работал на износ. Все деньги отправлял в Новосибирск — семье. А себя во многом ограничивал. Несмотря на всесоюзную известность, съемки за границей, Андрей даже сам шил себе одежду. Правда, стеснялся признаваться в этом. И он, и Наталия периодически летали друг к другу — на самолеты тоже требовались деньги.
Однажды жена, оставив Машу с бабушкой, прожила в Москве два сезона — в той самой общежитской комнатке, где тараканы чувствовали себя гораздо лучше людей. Наталия даже пыталась обменять свою и мамину квартиру в Новосибирске хоть на что-то в столице. Однако и тут супругов ждало фиаско. Не получалось ничего. Судьба будто нарочно вставляла им палки в колеса.
До Сибири то и дело долетали слухи о романах Болтнева. Уже после его смерти одна из дам, с которой он якобы был близок последние четыре года, разразилась откровенным интервью о личной жизни. Поговаривали, что и Наталия устала ждать... При этом все знали, что единственной женой Андрея была и навсегда осталась Наталия Мазец. И он по-настоящему любил только ее одну.
Как бы то ни было, однажды майским утром актер просто не проснулся. Организм не выдержал работы на разрыв аорты, невыносимой разлуки с близкими, бытовой неустроенности...
Его карьера не была оглушительной. И ушел бы он тихо, почти незаметно. Если б не скандал с местом на кладбище. Оказалось, артисту, прожившему десять лет в Москве, игравшему в ведущем театре и снявшемуся в 50 ролях, не положен был даже клочок земли на столичном погосте.
Чудовищный цинизм — друзья и коллеги бросились обивать пороги высоких кабинетов, чтобы добиться московской прописки Андрею Болтневу... после смерти. Чтобы его можно было похоронить. Говорят, смогла разбудить черствые сердца чиновников только коллега Болтнева по «Маяковке» Наталья Гундарева.
