«Умирая, мой четвёртый муж просил: "Только не оставляйте Наташу — она же совсем ребёнок, пропадёт одна!" И вот я, всю жизнь окружённая огромным количеством потрясающих людей, действительно осталась в одиночестве...»
Она лежит уже восьмой месяц, не вставая с кровати.
«Я упала ночью, сломала руку и плечо, упала рядом с батареей, от которой не смогла отползти, и получила страшные ожоги — до кости, пролежав на полу 12 часов...» В открытое окно доносятся звуки Москвы, театрального района Малой Бронной, застывая на моём диктофоне вместе с голосом легенды... Она в очках в белой оправе, за которыми не видно глаз. На голове — парик, закрывающий лоб. Наталью Кустинскую не узнать, и только мягкий голос напоминает о её звезде. В комнату в скромненькой двушке ползёт запах жареного лука — на кухне кашеварит человек по имени Андрей: «Его мне прислали из благотворительного фонда Ольги Гобзевой, все эти 8 месяцев за мной ухаживает он». Всё, что ей осталось, — воспоминания: она выпила эту жизнь глубокими глотками, в ней было вдоволь счастья и много бед... «Ещё в юности гадалка мне напророчила: ты будешь очень счастлива в первой половине своей жизни и несчастна всю остальную».
Наташа родилась в актёрской семье — в их доме бывали Шульженко, Русланова, Зельдин. «Актёрство было у меня в крови... Мой подъезд был полон мальчишек, а я выбрала мальчика, который поставил условием нашей свадьбы, что я никогда не стану актрисой. Но это было невозможно!.. И, может быть, из-за него я так рано, в 19 лет, вышла замуж за другого».
«Наше солнышко»
Юрий Чулюкин, режиссёр комедии «Неподдающиеся», увидел Наташу в коридорах ВГИКа и на следующий день позвал посмотреть сценарий. Сразу сделал предложение — такое будет в её жизни ещё не раз: мужчины с первого взгляда «проваливались» в Кустинскую, тонули в её глазах... Когда она стала женой режиссёра, казалось, что теперь роли на неё так и будут сыпаться, но муж снял жену только в одном фильме — в «Королевской регате», а роль в своих знаменитых «Девчатах», роль Тоси, о которой она мечтала, отдал другой.
Кустинская ещё много раз теряла роли. Гайдай позвал в «Кавказскую пленницу», сказав: «Мне нужны только твои лицо и фигура», и она уже репетировала с Демьяненко, как получила приглашение на роль в «Жене, Женечке и «Катюше».
— Чулюкин посоветовал согласиться на приглашение Мотыля, ведь Гайдай к тому времени был лишь автором короткометражек. Мы начали снимать, но я заработала двустороннее воспаление лёгких, и с температурой под 40 Юра меня забрал... Так я потеряла обе роли. Мотыль спустя несколько месяцев написал мне письмо: «Я много думал: кем бы стала Женечка после войны? Ну продавала бы квас или газировку... А ведь ты совсем другой типаж — в твоей красоте есть что-то европейское...»
Она и покорила Европу — с фильмом «Три плюс два». После премьеры не было ни одного киоска Союзпечати, где бы не продавались открытки с её фотографией, у её ног был Париж, где французские журналы включили её в список 10 самых красивых женщин мира, она получала тысячи писем в день...
— На съёмках я выходила на площадку и слышала: «О, наше солнышко пришло!» После работы мы покупали по ведру «Новосветского шампанского» — оно стоило 3 рубля — и шли домой. Сначала я жила с Натальей Фатеевой в одном доме, на веранде у нас жил Андрюша Миронов, и я наблюдала за их большим романом.
В «Три плюс два» Кустинская с Фатеевой сыграли лучших подруг — и все думали, что так же было и в жизни. Но подругами они никогда не были, а вот врагами стали — из-за мужчины. После фильма Кустинская развелась с Юрием Чулюкиным — не смогла простить измены. Вышла замуж за дипломата, от которого в 31 год родила сына Митю. А Фатеева — за космонавта № 9 Бориса Борисовича Егорова, ББ, как его называли.
— Однажды Фатеева напросилась к нам на празднование Нового года. Я играла «Элегию» Рахманинова, и потом ББ признался, что в тот момент и влюбился в меня. Боря не отпускал меня ни на шаг: дежурил под моей дверью, каждый час звоня в квартиру, летал за мной на гастроли. За мной ухаживали очень многие — Магомаев, Баталов, Смоктуновский, но сделать своей смог только Борис. Никогда я не была с мужчиной из-за чего-то — ролей, званий, поездок. Всегда только по любви. У нас был удивительный брак. Он звал меня Кошкой. Разучивал вместе со мной роли до 5 утра. Куда бы Боря ни уезжал, даже в Америку, он каждый день звонил мне по 5 раз. Привозил полные чемоданы одежды для меня. В нашей квартире с бассейном и французской мебелью устраивались приёмы на 50 человек. Нашими гостями были Юлиан Семёнов, Юрий Сенкевич...Каждое лето он возил нас с Митей на дачу ЦК под Форосом, где с нами однажды отдыхал Горбачёв. Боря любил меня без памяти и был любовью всей моей жизни. Мы прожили вместе 20 лет. Но простить его измены я не смогла.
Предсказание сбывается
Несчастье уже стало поднимать свою голову, как и предсказывала гадалка... Кустинская получила травму, упав во время спектакля, и долго лежала в больнице, а не успев оправиться, полетела с лестницы — вниз утащил любимец сенбернар. Перелом основания черепа, снова больничная койка... "Тогда-то Борис и нашёл другую, почти не навещал меня. О том, что не смогла переступить через себя, я жалею до сих пор".
На неё больше не сыпались роли, стала отцветать красота. Но она ещё была способна влюблять в себя — влюблять с первого взгляда — и так же недолго раздумывать над предложением, словно не могла быть одна. Кустинская вышла замуж в третий раз за профессора экономики Геннадия Хромушина. Их брак был недолгим — он умер от заражения крови. Но до этого случилось самое страшное — погиб сын Митя. «Мне сказали, что это был сердечный приступ, но я знаю, что его убили — убила его любимая женщина... После его смерти мне позвонила Кристина Орбакайте, с которой Митя вместе снимался в "Чучеле": "Мы с мамой проплакали всю ночь". Она и помогла мне с деньгами на памятник».
После этого удара Кустинская никогда не оправится. Хотя и снова выйдет замуж — за соседа по лестничной клетке, 42-летнего Володю, три года назад скончавшегося от рака. Так она останется одна.
...Мой диктофон запишет два часа беседы. Вместе с сумерками, ползущими из окна, в комнате появится человек Андрей и молча включит свет. И я наконец увижу за тёмными стёклами её глаза — потухшие глаза ребёнка, который, как сказки на ночь, прокручивает свои воспоминания. «У меня было много горя. Но было и много счастья. Обижаться не стоит»...
