«Моя девочка выглядела золушкой». Как Юлия Меньшова к звёздам пробивалась

Сейчас трудно определить её амплуа. Актриса? Телеведущая, умеющая «разговорить» собеседника и вытянуть самое сокровенное? Режиссёр? Сама она мечтала стать писателем. Но в Литинститут не прошла. Зато прошла в Школу-студию МХАТ как абитуриентка по фамилии Большова (чтобы отсвет родительской славы не слепил приёмную комиссию).

28 июля Юлии Меньшовой — 50 лет. Кто в этой жизни знает о человеке больше, чем его родители? Поэтому АиФ.ru предоставил слово маме именинницы: Вера Валентиновна Алентова рассказала о дочери и взаимоотношениях с ней.   

Ольга Шаблинская, АиФ.ru: — Вера Валентиновна, вы с Владимиром Меньшовым, когда Юля появилась на свет, были совсем молодыми. В одном из интервью вы пошутили: «Странно, что она вообще родилась, потому что жили мы в разных общежитиях». Каким вам запомнился тот день — 28 июля 1969 года?

Вера Алентова: — Абсолютно счастливым днем. У меня было ощущение собственной силы: я дала миру новую жизнь, возможно, гениальную, поэтому мир ждут новые открытия.

Когда говорят, что внуков любишь больше, чем детей, я с этим согласиться не могу. Конечно, я к внукам привязана, но это совсем другая привязанность. Внуков я просто люблю. А дочь… Прежде всего, ты и ребенок очень долгое время — одно целое. Я считаю, что детей должны воспитывать родители, а не бабушки-дедушки, тёти-дяди. Когда у меня родилась дочь, вся ответственность была на мне. И каким она вырастет человеком, и как она держит спинку, и как она учится, и как себя ведёт… Научить читать, развивать, водить в Третьяковские галереи... Всё было на мне. Я была загружена, как любая мама. Как ни странно, чем больше ты занимаешься ребёнком, тем больше погружаешься в это.

Когда родилась Юля, Володя снимал дипломный фильм. Моя мама говорила: «Очень жаль, что у него времени нет. Если бы занимался он ей плотно с самых первых дней, у него было бы к ней другое отношение».

Потом Володя мне сказал: «Я вообще не знаю, что делать с маленьким ребенком. Вот когда ей будет лет 12...» Когда Юля подросла, он её научил читать книги. Не заразиться любовью к литературе под его влиянием было невозможно. Меньшов очень увлекательно говорил о книгах. Он вообще очень большой книгочей и любитель книг, мы не знаем, куда их девать. У нас на даче книги, дома книги.

— Когда Юля была совсем маленькой, вы с мужем расстались. Как это отразилось на ней?

— Володя очень часто приходил к Юленьке. Она вообще не чувствовала развода, даже рассказывает, что это самое счастливое время, потому что все были заняты ей: и папа, и мама.

Соединились мы во многом благодаря дочке. Меньшов снимался в Орле, а мы ехали на гастроли с Юленькой. Когда мы встали в Орле на остановке, Юля, глядя в окно, сказала: «А здесь мой папочка». И у меня впервые встал ком в горле. Я подумала: «Господи боже мой, это ведь я не знаю, что такое папа, а для неё, наверное, так же, как и мама, важен и папа...»

Воспитывалась в строгости

— Ваша дочь Юля говорит, что её воспитывали в большой скромности…

— И в строгости. Расскажу, почему. Я родом  из СССР и считаю, что в этой структуре было много хорошего. Например, дети в школу должны были ходить в форме. Родители не все одинаково обеспечены. И эта разница в финансах влияет на детскую душу… У мамы моей не было денег, чтобы купить мне форму. И она перешила мне её из своего платья. В школе мне делали замечания. Но мама просто не могла мне купить стандартную школьную одежду. Мы жили очень бедно, папа умер, когда мне было 4 года. И я проходила какое-то время в этом платье. А потом мамин брат, у которого тоже были две дочки, прислал нам форму, из которой его девчушки выросли… И только тогда я смогла надеть обычное школьное платье. Но то, что я была белой вороной, не такой, как все, — это неправильно… Я это запомнила. И в отношении с дочерью такого старалась не повторять.

Красивые вещи у Юли были: мы ездили за рубеж, а в советское время это было нечастым делом. Но я не позволяла надевать их в школу, чтобы другие девочки не почувствовали себя ущербными. Юля носила до выпускных классов хлопчатобумажные колготки. Только в 9 или 10 классе я разрешила ей надеть капроновые прозрачные... Она мне говорила, что ее даже уборщица спросила: «А что же ты носишь такие простые колготки?» — «А потому, что тонкие чулочки рвутся…» Всё, что я ей привозила, можно было надевать только в выходные дни. Если она хотела принарядиться на дискотеку, то слышала категорическое «нет». «Мама, ну ты же не знаешь, как одеваются наши одноклассницы…» И я однажды увидела, как… И подумала: «Бедная моя девочка». Она была золушкой! До сих пор помню: стоит на школьной дискотеке, скромненько одетая, в простых этих колготках. А у её одноклассниц вот такие каблуки со стразами, вот такие короткие юбки, моднючие куртки. У меня тогда просто взрыв произошёл в голове. Я и не предполагала, что всё это вообще позволено в школе. Когда я училась, даже если у нас был бал, мы надевали просто белый праздничный фартучек на школьное платье.

Я потом уже поняла, какое в душе у юной девочки было горе и смятение от её внешнего вида.

Представляю, как ей было тяжело. Это был как раз момент становления, когда девочка хочет нравиться. Юля хорошо окончила и школу, и институт с красным дипломом. Она умница. Но, помимо ума, девочкам в этом возрасте очень важно, чтобы на них обратили внимание, хочется одеться модно. Более того, как обидно, когда ты имеешь эти модные вещи, а тебе не позволяют их надеть.

Чувствую ли я себя виноватой? Да, за то, что доставила ей такую боль, совершенно не понимая этого. За то, что не доверила ей. Надо было раньше пойти и посмотреть на её одноклассниц…

— Дочь вам жаловалась на то, что у нее были комплексы?

— Она никогда не жаловалась. Должна вам сказать, я свою маму обожала. Я её боготворила, Но мы никогда с ней не были близки. Юленька, думаю, тоже меня любит. Но мы тоже не были с ней близки. Она была достаточно откровенна до 10 класса, я знала, какой мальчик ей нравится, но не более того. Никогда у нас особо откровенных разговоров не велось. Я не сетую на это, поскольку у меня всё складывалось так же. Но это не мешает нам испытывать очень нежные чувства друг к другу.

Мы своих родителей понимаем, когда сами становимся родителями… Юля недавно рассказывала в одной программе, что она в детстве была очень одинокой, ей не хватало родителей. Теперь она сама сейчас страшно занята. У неё выходных дней не бывает: помимо того, что ведет программу на телевидении, у неё ещё съемки в фильмах. Как-то в одно редкое свободное от работы утро все члены Юлиной семьи завтракали вместе. Она сказала: «Господи, как же я вас люблю!» Маленькая — дочка — поднимает глаза и говорит: «А ты кто?» Хорошо, что дети с юмором… Да, работающая мама — это бич. И ребёнок хочет, чтобы мама была с ним 24 часа. Но, если она будет с ним 24 часа, я не уверена, что ребенку будет с ней по-прежнему интересно, когда он станет подростком.

— Вера Валентиновна, в жизни Юлии тоже был опыт расставания и воссоединения с мужем, актером Игорем Гординым. И даже сошлись они вновь спустя столько же лет, что и вы. Все повторилось точь-в точь, как у вас с Меньшовым. Вы это обсуждали?

— У нас с ней никогда не было такого рода разговоров. Я не знаю, как развивались их отношения с мужем, я не знаю, что довело их до расставания. Параллель? Я не знаю. Может быть, она похожа на меня внутренне, но Игорь — совершенно другой человек. Он абсолютно не похож на Владимира Валентиновича, просто абсолютно! Тем не менее произошла практически та же история.  И, если они решили через такой длительный срок опять соединиться, полагаю, что у каждого из них в душе осталось то ощущение любви, которое когда-то их соединило.