Михаил Державин: «Отношусь с почтением к Новому году»

Родом из детства

Когда приходит Новый год, я всегда вспоминаю свое детство, а вместе с ним и старую Москву, – говорит Михаил Михайлович. – Ведь мое детство было связано с Победой в Великой Отечественной войне, с учебой в школе, с Театральным институтом имени Щукина, с Театром Вахтангова. Когда-то там, где я живу, был изумительный уголок старой Москвы. Неподалеку от моего дома находилась Собачья площадка. Некоторые думают, что там писали собачки. Нет, это была площадь с обелиском, на ней располагались старинные особняки, на которых висели доски: «Здесь был Александр Сергеевич Пушкин», «Здесь бывал Иван Андреевич Крылов», «Здесь останавливался Николай Васильевич Гоголь». И вся эта старинная Москва – мое детство, с весельем, радостью и Новым годом. До того как все было снесено, в этом месте взрослые устраивали ребятишкам ледяные горки, иногда мы сами заливали катки.

А сейчас горок уже нет, на их месте высятся небо­скребы. Разрушили Собачью площадку, сломали очаровательные заковыристые арбатские переулочки, а с ними разрушили и наше детство. Но оно осталось в моих воспоминаниях. Остался и родильный дом Грауэрмана, где мы все – Шура Ширвиндт, Марк Захаров, Андрюшка Миронов, я – в разное время появились на свет.

Валентина Оберемко, «АиФ. Здоровье»: Вы с Александром Анатольевичем Ширвиндтом неразлучны с детства? В новогоднюю ночь тоже встречаетесь семьями?

– Бывало, что Новый год мы вместе отмечали, но случалось – что и отдельно, потому что стали совсем взрослыми, иногда немножечко подхварываем, тогда не мешаем, не надоедаем друг другу. Но в театре, конечно, мы видимся перед Новым годом. В этом году у нас тоже будет какой-нибудь театральный день отдан для того, чтобы встретиться, вспомнить, как мы живем в коллективе Театра сатиры. А потом все пойдут по домам.

Это раньше, после войны, в театре взрослые оставались, не спешили особо домой в Новый год, потому что не к кому было спешить. А сейчас все бегут к себе. Для меня тоже Новый год всегда был домашним праздником, шумным, радостным и хлопотным. Главные хлопоты – как достать елку. Потом – как ее красиво нарядить.

Одна из первых, запомнившихся мне елок была у отца (Державин Михаил Степанович – народный артист РСФСР, один из ведущих актеров Театра имени Евгения Вахтангова. – Ред.) в Омске, в эвакуации. Тогда вахтанговцы все вместе встречали Новый год. И я помню, как взрослые актеры, знаменитости, приходили к нам в гости елку наряжать. Лампочки были покрашены гуашью, так как цветных было никак не достать. Это сейчас пойдешь в любой магазин – их полно, а раньше раскрашивали. И были они не хуже современных, очень красивые. Шоколадка для нас была какой-то необыкновенной наградой, чудом. Поэтому к новогоднему изобилию я отношусь с почтением, как и к празднованию Нового года.

– Когда Театр Вахтангова вернулся из эвакуации в Москву, эта традиция продолжилась?

– Да. Под Новый год во дворе дома, в котором я живу и который примыкает к Училищу имени Щукина, заливали каток, ставили елку, ребята катались, водили хороводы и ходили по гостям. Приходил к нам и Шура Ширвиндт. Мне тогда было 10 лет, а ему – уже 12, он считался уже взрослым. И вот по квартирам нашего дома объявлялись детские елки. Сначала у нас, потом у Журавлевых, потом у Рихтера. В назначенный день открывалась дверь, звучала музыка, ребятишек запускали, дарили подарки – в самодельные пакеты клали конфеты, ручки, тетрадки, ластики. Самый дефицит. Мы были счастливы и всегда с трепетом ждали очередную елку.

В духе традиций

– А как вы справляете Новый год сейчас?

– Сейчас моя семья разрослась, стала большая, внуки уже выросли, один заканчивает институт, второй учится. Поэтому в Новый год мы чаще всего всей большой семьей собираемся на даче, которую построили много лет назад мы с Роксаной (Бабаян. – Ред.). Все рядом живущие – старинные друзья, – перебираются один к другому в течение всей новогодней ночи, поздравляют ребятишек, которые еще не заснули. Все угощаются, говорят тосты, на столе у нас обычно все домашнее, вкусное, приготовленное Роксаной. Одно из любимейших новогодних блюд у меня и у детишек – это потрясающие печеные яблоки. Ну и, конечно, всевозможные пирожки. Куда же без них?

– А в городе вы Новый год когда-нибудь встречали?

– Я живу в доме, где до сих пор все общаются между собой. Правда, под Новый год, я в окошко часто видел, многие разъезжаются, садятся в машину целой семьей, дети их везут куда-то за город. Но последние годы перед Новым годом я прихожу в наш двор, когда встречаю после концерта Роксану или сам возвращаюсь после спектакля, поднимаю глаза, смотрю на окошки нашего 8‑этажного дома и много где вижу елочные огни. Это так приятно! Я смотрю и думаю: «Значит, не все уезжают».

Я сам последние несколько лет уезжал на дачу в Новый год, а в этот раз врачи мне велели следить за здоровьем, побыть в Москве. Поэтому в этот Новый год в моем окошке тоже будут гореть новогодние огни. Дома тоже замечательно можно встретить Новый год.

– Вы тоже отмечаете, как и большинство россиян, не только новогоднюю ночь, но и все последующие дни?

– Конечно, куда же без этого! Но у нас всегда в первую очередь идет работа. Мы приветствуем и поздравляем публику, поэтому нам надо быть всегда начеку и лишнего, я имею в виду спиртное, себе не позволять. Ведь может получиться, что утром придется для детей играть спектакль, поэтому уже с вечера надо быть в хорошей форме и не злоупотреблять.

– Но если пить нельзя, то есть, наверное, можно?

– Нам, актерам, в новогодние дни не приходится долго праздновать за обильным столом. Ведь мы в эти дни работаем, в отличие от большинства наших граждан. А потом меня заставляет придерживаться диеты не только празд­ник. Мне уже 78, а Шуре Ширвиндту вообще уже 80 лет. Дальше идут знакомые, близкие, друзья – какую фамилию ни возьми, большинству уже за 80. А кому-то, кого я помню еще с детства по Центральному дому работников искусств, и того больше. Дяде Володе Зельдину вон уже почти 100 лет. Так что в силу своего возраста в Новый год стараюсь придерживаться правильного питания.