Сейчас Юлия Волкова играет в популярных сериалах «Игра на выживание» и «Патриот». А в 2003 году она была среди участниц проекта «Фабрика звезд». На YouTube-канале бессменной ведущей проекта Яны Чуриковой она рассказала о продюсере «Фабрики» Максиме Фадееве и о сложных взаимоотношениях участников внутри «звездного дома».
«Не понимала, куда я попала»
«Думаю, Фадеев взял меня на “Фабрику”, потому что увидел искру в той рыжей, непонятной девочке, какой я была... У меня не было опыта, я не понимала, куда попала. Никогда в жизни я не держала микрофон в руках. Это был мой первый опыт выступления “живьем”. Но я была настоящая.
Если говорить откровенно, было некомфортно. У меня там были друзья, конечно. С Ленкой Темниковой мы дружили. Но я, например, не понимала экзерсисов Гагариной [Полины] абсолютно. Мне она казалась очень капризной... Очень!
Еще постоянно было ощущение неловкости от того, что ты должен был как бы заслужить у Максима Александровича [Фадеева] возможность быть приближенным. Внутри была такая атмосфера. Трудно это описать. А что происходило, когда он садился так [вальяжно] и говорил: “Ну, теперь показывайте мне свой любимый номер”... И мы все начинали вокруг него “из трусов выпрыгивать”, схватив в руки расчески, будто это микрофоны, типа: “Да! Да! Максим Александрович! Конечно же, я! Я! Я! Я достоин не вылететь с проекта!” Выглядело это именно так. Я, видимо, должна написать стендап, чтобы отговорить и отпустить все это. Мы очень были травмированы. Двадцать лет прошло. Наверное, уже можно об этом говорить».
«Думала, что все мы дружим»
Юлия продержалась на проекте целый месяц и попала в «голосование на вылет» в паре с Ираклием Пирцхалавой. Уже тогда, по ее словам, она понимала, что голосование нечестное и ребятам говорили заранее, кому отдать свой голос, кого спасти от вылета с проекта.
«Я тогда, наивная девочка, думала, что мы правда здесь все дружим, и мы все здесь по-честному. Но когда перед пятничным голосованием вдруг по одному начинали вызывать к Максиму [Фадееву] ребят. И они выходили оттуда как будто немножко такие измененные, будто что-то знают. Это за гранью. Эта бедная Савичева типа не знала, кому отдать свой голос. Что сказать? Она была ребенок. И ребенку сказали отдать голос за Ираклия... Мне было стыдно, хотелось уйти оттуда побыстрее. Кто за кого проголосует, было срежиссировано заранее. Это видно. Многим было неловко.
Почему я до сих пор так это переживаю? Я думаю, что неподготовленному, молодому, эмоционально незрелому человеку нечего делать на таких крутых виражах. Здесь абсолютно взрослые люди тебя буквально выворачивают наизнанку. Если бы я была родителем, я бы запретила своему ребенку участвовать в этом проекте. Сказала бы: “Нет-нет, сиди дома”.
На голосовании, когда меня выгоняли, я испытывала чувство стыда. Стояла и думала: “Как побыстрее отсюда уйти”. Мне было понятно заранее, что меня “сливают”. А перед самым пятничным концертом Егор Дружинин (хореограф проекта — прим. ред.) подошел и обнял меня. Он уже знал, что я вылечу. Это было по-человечески. Я сейчас не обвиняю, а просто говорю о том, что чувствовала тогда».
«Он же Воланд»
«Фадеев изначально думал со мной что-то в стиле рока делать. А потом, видимо, решил, что лучше Савичеву туда. Что я могу сказать про Максима Александровича? Меня всегда абьюзеры окружали. Фадеев — он же Воланд. Он же переворачивал что-то внутри. Но те способы коммуникации, которые он использовал — сверху, самоутверждение за наш счет. Ну, с кем он так поступал? Посмотрите на нас в то время. Кто это? Это же воробьи! Я, наивная, думала, что приду — и там будет музыка. А там было про другое. Абсолютно про другое. Но зато это для меня был первый опыт публичности. Ведь подумать только — в моей жизни был “Олимпийский”! Поэтому сейчас, когда мои коллеги на съемочной площадке желают себе славы, я желаю себе ставку побольше. Потому что в моей жизни момент славы уже был, была “Фабрика”. И в этом плюс, а то бы сейчас шарахнуло короной по голове...»
