«Обнажёнка - не предмет для искусства»
Ольга Шаблинская, «АиФ»: Борис Владимирович, сегодня театральный мир разделился. Кто-то говорит: на сценах царит вседозволенность, надо вернуть цензуру, а кто-то считает: свободы не хватает, художники чувствуют давление государства.
Борис Клюев: Не цензура, но вкус должен быть. А вкус - это та же цензура. В театре категорически нельзя ругаться матом, нельзя показывать обнажёнку - мне кажется, это не предмет для искусства. У нас ещё есть много физиологических процессов, которые мы делаем, но это не значит, что мы должны всё это вытаскивать на сцену. Люди иногда просто прикрываются этим, а на самом деле это их беспомощность творческая, неумение прочесть автора, правильно сформулировать и поставить пьесу, неумение выбрать актёров, работать с ними. Прошло очень много лет после того, как всё разрешили, но, к сожалению, не вырос ни один Товстоногов, Эфрос, да и актёров мало выдающихся. Способные есть. Крупный план дайте мне, и я вам сразу скажу, хороший это артист или нет.
- Вы профессор Театрального училища имени Щепкина, много лет преподаёте. Чем нынешние студенты отличаются от студентов вашего времени?
- Разница только в том, что социально мы жили по-другому. Не знали, что такое джинсы, и достать их было очень сложно. Жвачку - то же самое. У нас не было машин, мобильных телефонов, но мы читали книги, дружили, пели под гитару. Мы ездили на поливальных машинах, я до сих пор помню, как водитель тебя за 2 или 3 рубля куда-то везёт.
А в принципе ничего не изменилось. Стали одеваться лучше, стали пользоваться техникой, но это процесс неумолимый. А так это такие же наивные дети, они так же влюбляются, так же страдают, у них так же не получается, они так же стараются быть лучше - не всегда это удаётся. Им сейчас сложнее, потому что, когда мы были молодыми, у нас были мастера, они выбирали талантливых людей. А сейчас молодёжи очень сложно работать. Они не нужны никому. Даже если ты сверхгениальный, всё зависит от многих других причин.
- А как же популярные молодые актёры, которые активно играют в театре, в кино, наперебой играют в сериалах?
- Ну что значит «они играют»? Надо не просто играть, надо потрясать! А если ты не потрясаешь, а просто выходишь и играешь - таких много. Сейчас стараются все идти в телевизионные проекты, там всё материально очень хорошо. А я считаю главным для молодого актёра другое: ты не 5 минут сыграй, а 3 часа вот здесь на сцене. Тогда докажешь, что ты актёр, и будешь зрительское внимание держать. А потом, я вам скажу: даже среди мелькающих молодых актёров мало кто потом выходит на другой уровень. Все они становятся популярными, но популярность, как известно, проходит.
- А у самого Бориса Клюева когда был самый сильный взлёт популярности?
- Надо смотреть на эти вещи этапно: когда я был молодым, были «Три мушкетёра» и роль графа Рошфора. Потом, когда я был уже зрелым мужчиной, сыграл Дубова в «ТАСС уполномочен заявить...», в это же время появился «Шерлок Холмс и доктор Ватсон», где был Майкрофт Холмс, старший брат сыщика. И, простите, на склоне веков мне выпало сыграть Воронина, чему я очень рад. Потому что популярность сериала «Воронины» огромная, рейтинг высокий. Он идёт 9 лет, что говорит только о том, что зрителю нравится.
Секрет популярности «Ворониных»? Во-первых, это просто добрый фильм: он с юмором, о нашей жизни, нашей семье - недаром люди подходили ко мне и говорили: «Как вы похожи на моего деда», «Вы копия моего отца» и т. д. Нет ни крови, ни убийств, ни предательств, ни мата - всего того, чем сейчас завлекают зрителя. И, видите, зритель сам выбирает, что ему нравится, что ему не нравится.
«Нужны штаны на два размера больше»
- Кстати, дети вас обожают. Это впервые в моей практике, когда я шла на интервью и моя дочка попросила взять автограф у «дедушки Воронина».
- (Улыбается.) Мне даже присудили премию «Самый добрый дедушка СТС», дети выбрали. Значит, что-то их привлекает, значит, этот мой характер, мой юмор доходят до них, нравятся. Одна маленькая девочка мне сказала: «Вы такой прикольный!» Ну, я подумал, что это высшая степень похвалы в её понимании, и был очень доволен.
- Роль ворчащего деда в трениках не похожа на всё то, что вы играли в театре и кино. Были ли у вас муки творчества, назовём это так, в сериале?
- Вначале, конечно, были. Всё дело в том, что я ведь совершенно другой человек и у меня очень опасная внешность - я могу быть очень интеллигентным и аристократичным. Поэтому одежду для Воронина в первое время мы никак не могли «поймать». Было действительно сложно: что ни наденешь - аристократ.
И тогда я сказал: давайте вспомним Чаплина: для того чтобы это было забавно и смешно, брюки на два размера больше, верх на два размера меньше - и всё, и тогда получается нелепость. Поэтому появились эти треники. Я вспомнил всех мужиков из нашего двора, которые на столе из кровельного железа долбили в домино. Воронин - это собирательный образ. И мне он удался.
- Вы сейчас боретесь с тяжёлой болезнью... Как проходит лечение, как вы себя чувствуете, Борис Владимирович?
- Я себя чувствую нормально.
- Как вы считаете, как с годами оставаться активным, не «скукоживаться»? А то часто бывает: люди в возрасте не ходят даже на бесплатные мероприятия, просто сидят дома и смотрят телевизор...
- Вы знаете, здесь навязывать ничего нельзя. Я считаю, что каждый человек должен выбирать сам себе свой путь. Кто-то любит покой, с удовольствием выходит на пенсию и сидит на даче, у телевизора. А я как заболел, мне пришлось подобным заняться. Чуть с ума не сошёл! Мне нужно кипеть, чтобы всё вертелось, всё крутилось вокруг. Я считаю, что, если есть возможность, мужчина обязан продлевать свою жизнь тем, что он работает, тем, что он кому-то нужен, тем, что он зарабатывает деньги.
