Актриса Мария Куликова — звезда мелодрам и добрых семейных сериалов. Но театральные зрители прекрасно помнят ее как яркую актрису Театра Сатиры, на сцене которого она играла 13 лет. 19 июля исполняется 90 лет со дня рождения легендарного актера Александра Ширвиндта, который не один десяток лет выходил на сцену Сатиры, а в последние годы руководил этим театром. В интервью порталу aif.ru Мария рассказала и о своих первых шагах в профессии, и о том, каким учителем и руководителем был Александр Анатольевич Ширвиндт.
«Просто скачешь по сцене»
Елена Садкова, aif.ru: — Мария, после окончания Щукинского училища вы сразу попали в Театр Сатиры. Как это у вас получилось?
Мария Куликова: — Мне очень повезло! Моим педагогом был Александр Анатольевич Ширвиндт. Я ему изначально, видимо, была симпатична как студентка. Несмотря на это, в своем спектакле он дал мне роль, которая в описании автора звучала примерно так: «старая неприятная соседка Сегедилья Марковна». Характерная роль. Он, наверное, подумал, что я могу смешить зрителей и, может, Валентину Николаевичу Плучику что-то шепнул. Плучик лично пригласил меня в театр. Нас четверых с курса взяли в Театр Сатиры.
— Вы пришли в театр, который славится своими мэтрами и звездами. Как вас приняли?
— Когда пришла в театр, то играла гуляющую в парке без слов или проститутку в «Трехгрошовой опере». Я не конкурировала с примами, поэтому все артистки ко мне относились хорошо. (Смеется)
— Это же отличная школа!
— В какой-то момент понимаешь, что ты уже нахлебался этой массовки. С утра — детский спектакль, вечером — взрослый. И никакой нет отдачи, потому что это не главные роли и даже не роли второго плана. Ты просто скачешь по сцене без слов часа три. А это еще и большая физическая нагрузка! А потом ты ездишь с мэтрами на гастроли, пьешь с ними чай, слушаешь их байки, становишься частью их жизни. И они видят в тебе уже не просто новенького, который мельтешит где-то под ногами, а коллегу. И вот ты уже часть этой труппы, часть этой истории. Недавно нашла видеокассеты, на которых засняла наши гастроли в Америке, в Канаде, в Сибири. Сейчас отдала эти пленки на оцифровку и с трепетом жду, когда смогу забрать их и посмотреть. Двадцать пять лет прошло! Там Ольга Александровна Аросева, Спартак Васильевич Мишулин, Мих Мих Державин, Вера Васильева, Георгий Менглет еще жив... Там все!
«Вы меня не слушаетесь!»
— Александр Анатольевич, который ушел от нас недавно, — каким он был?
— Знаете, в чем уникальность Александра Анатольевича? Мы недавно с коллегами обсуждали. Нет ни одного человека среди зрителей и ни одного человека среди артистов, кто рассказал бы про него что-то плохое. Это такая глыба... теплейшая! Когда он уже был художественным руководителем, то говорил: «Я похож на пряник с кнутом». И иногда сетовал: «Вы меня не слушаетесь!». Никто никогда не верил, что он может быть злым, коварным или каким-то интриганом. Все знали, что он умнейший и добрейший. И это уникальный случай! Про артистов ведь всегда разное говорят...
— Подшучивали в театре над вами, над молодыми артистами?
— Наверняка! Я помню только светлое что-то, потому что у меня этот период связан с первой настоящей актерской работой. В институте — отрывки, педагоги, которые тебя любят... А здесь публика. По-моему, 1226 мест в Театре Сатиры! Это очень большое испытание. Александр Анатольевич очень любил репризы. Когда выпускался новый спектакль, он его отсматривал и расставлял свои акценты. А мы все знаем, что юмор у него невероятный, божественный. И он нас — молодежь учил этим вещам. И когда зал в 1200 взрывается хохотом и аплодисментами, Боже! У меня вот больше такие воспоминания, чем бытовые.
— А вернуться в театр не собираетесь?
— Ну пока нет... Все поменялось уже в театре. Когда я уходила, Александр Анатольевич сказал: «Захочешь вернуться, приходи». И я всегда ходила на все премьеры «Сатиры», и мне всегда давали лучшие места. Всегда обнимались, целовались, и было все великолепно. А сейчас там уже другая труппа, другой Мастер, вообще все другое. Но, конечно, хочется поучаствовать в каком-нибудь очень крутом спектакле. Но если делать что-то хорошо, то нужно на 2-3 месяца уходить из съемочного процесса. А у меня очень много обязательств, я все время в каком-то процессе и пока такого «окна» нет. Если появится, то я с удовольствием.
«Круто играешь — ты красавчик»
— Когда вы пошли в театральный вуз, родители были в восторге?
— Нет, конечно! Думаю, вообще мало кто в восторге от этой профессии. У кого-то есть предвзятое ощущение, что там одна проституция, что там все через диван. У кого-то, что придется играть дерево за три копейки в каком-нибудь задрипанном театре и так далее. Когда человек начинает заниматься этой профессией никто не верит, что он станет... Раневской.
Хотя сейчас может что-то и изменилось, и возможностей больше: сколько платформ, телеканалов, театров. Раньше было два канала и один фильм шел в кинотеатре. Пробиться было очень сложно. Сейчас артист с хорошим образованием может себя в большей степени реализовать, чем, например, в 1990-е, когда вообще все было в запустении.
— Но вы именно в то непростое время решили рискнуть — пошли в актрисы и даже попали после обучения в Театр Сатиры.
— Да, в 1998 году. Зарплаты были совсем небольшие, но и ценности были другие. Мы ведь все в одной форме в школе ходили и выросли с одним пионерским галстуком. Не было вот этой разницы... И в театральном вузе нас воспитывали: неважно какая у тебя сумка, как ты одет, кто у тебя родители и где отдыхал в июле главное — что ты на сцене из себя представляешь. И это вошло в привычку. Мы друг друга воспринимали так: ты круто играешь — ты красавчик.
«Купила электрический чайник»
— В начале карьеры вы снялись в клипе группы «Чай вдвоем» на композицию «Ласковая моя»!
— Да! (смеется) У меня там совсем коротенькая роль: играю в теннис на фоне заката и, по-моему, я там в двух кадрах за весь клип. Смешно, что я и в теннис-то не умела играть. Сейчас просто по приколу могу показать этот клип друзьям. Это была ночная смена, заработала тогда, кажется, 50 долларов и купила маме электрический чайник. По-моему, это был 1995 год, второй курс института.
— А как попали в клип? Специально искали, где попрактиковаться, подзаработать?
— Не помню. Если честно, я тогда очень много снималась в рекламе. В те голодные годы это были очень серьезные заработки, и я здорово помогала семье. Видимо, были какие-то агентства, которые приходили в театральные институты и подбирали лица, которые могли подойти для тех или иных работ. Ведь кино действительно тогда толком не снималось. У меня была реклама и «Макдоналдс», и йогуров известной марки и соков, и сыра, и масла — я очень плотненько была занята. Видимо мое лицо уже тогда производило впечатление, что мне можно доверять. Эта работа меня тогда спасла. Правда.
