В рамках книжной ярмарки non/fictio№ 26 состоялась презентация новой международной литературной премии в области фантастики, которая называется просто — «История Будущего». Правда, судя по описанию, это не совсем «история» — участникам предложено написать рассказ не столько о том, каким будет мир в следующем столетии, сколько о том, какие проблемы придется преодолевать людям, которые будут жить в этом будущем. Призовой фонд конкурса, который стартует в январе 2025 года, весьма солидный — 1,8 млн руб., которые, правда, придется поделить: денежные призы получат по три лауреата в трех номинациях — лучший рассказ, лучший рассказ для детей и подростков и лучший рассказ на иностранном языке.
Председателем жюри «Истории будущего» стал писатель и сценарист, заслуженный деятель искусств России Андрей Геласимов — автор книг «Жажда», «Степные боги», «Чистый кайф» и многих других, лауреат премии «Национальный бестселлер». По его произведениям и сценариям сняты фильмы «Жажда», «Ке-ды», «Пираты галактики Барракуда»; сейчас готовится к выходу экранизация «Степных богов». Aif.ru поговорил с Геласимовым о том, как он собирается судить фантастические произведения, что думает о будущем, и о том, как изменилась писательская профессия за последние десятилетия.
Игорь Карев, aif.ru: — Вы не пишете книги в жанре фантастики, но стали председателем жюри премии за фантастику. Насколько комфортно вам в этой роли?
Андрей Геласимов: — Мне вполне комфортно, потому что я — активный потребитель фантастики. Правда, больше смотрю фильмы и сериалы, которые сейчас выходят. Дело в том, что любовь к фантастике у меня есть, я же вырос в советское время, мы все начинали с Жюля Верна, потом читали книги Беляева и Ефремова, а затем — и всё остальное, что начали издавать: Клиффорд Саймак, Рэй Брэдбери. Сейчас уже дошли до Ричарда Моргана (роман «Видоизмененный углерод», по которому в 2018 году снят одноименный сериал — прим. ред.). Но на конкурсе я собираюсь в первую очередь оценивать литературу. Думаю, у нас в жюри найдутся специалисты по фантастике, которые смогут аргументированно обосновать свою позицию. Мне останется оценить всё остальное — как авторы работают с персонажем, как строят композицию, какие у их текстов стилистические особенности. В общем, это то, что обычно преподают в Литературном институте.
— А без Литературного института за плечами стоит заявляться на конкурс?
— Конечно, стоит. Эти знания дают не только там, сейчас есть масса курсов, кто-то черпает информацию в интернете, а еще есть просто таланты и самородки. Их мы тоже ждем.
— Что получат победители? У конкурса неплохой призовой фонд, а что ещё можете предложить лауреатам?
— Ну кроме того, что уже заявлено, могу сказать, что этим конкурсом интересуются и кинопродюсеры — им нужен новый материал, новые идеи. Думаю, они обязательно обратят внимание на финалистов и тем более — на лауреатов. Ведь хороший рассказ — готовый синопсис для полнометражного фильма. Так что у участников конкурса есть шанс увидеть свои произведения не только напечатанными, но и снятыми.
— А как оцениваете свой опыт работы с кино? Удовлетворены тем, что делают кинематографисты с вашими произведениями? Сергей Лукьяненко не всегда доволен, братья Стругацкие в свое время тоже говорили о разочаровании...
— Я отношусь к экранному продукту иначе, чем к литературному, для меня это два совершенно разных произведения, и я не сужу их по одной мерке. У них и аудитория, как правило, совсем другая. И, наверное, нельзя сказать, что фильм лучше книги или наоборот, это просто разные произведения. Кино делает не писатель, его делают режиссеры, артисты, художники, музыканты, композиторы. Актер и продюсер Алексей Гуськов однажды посоветовал мне, чтобы я не парился на эту тему, мол, ты нам всего лишь адрес даешь. С тех пор я и не парюсь... Да, я даю адрес — моё произведение. Они его получили, пошли по этому адресу и сделали что-то своё. К тому же мне, пожалуй, везет с экранизациями. Нравится фильм по «Жажде» (снят в 2013-м, на фестивале «Кинотавр» получил специальный диплом жюри — прим. ред.). Очень люблю картину Сергея Александровича Соловьева «Ке-ды» (лента 2016 года, открывала ММКФ — прим. ред.) по моему рассказу. Ну Соловьев мастер, здесь все понятно. Этим летом состоялась премьера фантастической сказки для подростков по написанному мною сценарию «Пираты галактики Барракуда» — она мне очень понравилась.
— На пресс-конференции упомянули о том, что мечтают о будущем всего 10% людей. Вы входите в их число? Думаете о будущем?
— Профессия писателя, который пишет не фантастику, все-таки ретроспективная, мы зациклены на том, чтобы смотреть в историю. Поэтому я редко заглядываю вперед, чаще пытаюсь разобраться, что происходило раньше. На той же пресс-конференции замечательный ученый Алексей Семихатов (российский физик и математик, популяризатор науки — прим. ред.) сказал, что когда мы смотрим в будущее, оно менее понятно, чем прошлое. Я не стал возражать, но уверен, что это заблуждение. В истории ничего не понятно. Например, я внимательно изучаю период Смутного времени, читаю Карамзина, других историков, и они все говорят по-разному, по-своему показывают мотивацию героев, приводят разные даты и разные места сражения. То есть ничего не понятно не только в будущем, но и в прошлом, которое тоже моделируется историком, писателем, автором исторических романов. Так что те писатели, что пишут о прошлом, в этом отношении очень похожи на писателей-фантастов.
— Вы занимаетесь писательским трудом несколько десятилетий. На ваш взгляд, прогресс повлиял на эту профессию?
— Прогресс очень ускорился. Вот, например, телефон — 40 лет назад это был всего лишь стационарный аппарат с витым шнуром. А сейчас мы на нем слушаем музыку и смотрим видео, пишем заметки и переписываемся — всё в одном девайсе, который по-прежнему называется телефоном. Сказали бы об этом человеку восьмидесятых — он бы очень удивился. Самая натуральная фантастика! Так и для писателей — технологии, конечно, влияют. Прежде всего, это скорость доступа к информации. Я даже не представляю, как работали авторы, скажем, в 1970-е или в 1980-е годы, не говоря уж про девятнадцатый век. Насколько медленнее они получали нужную им информацию для своего произведения. Сейчас это просто доли секунды — и вот общая картина, причем с разных сторон, от разных источников, которые зачастую противоречат друг другу. В общем, есть материал для анализа.
— Сама премия — возможность участникам конкурса рассказать о будущем. А что, по-вашему, будет в 2050 году?
— Я очень рассчитываю на здравый смысл населения планеты Земля, потому что до сих пор он нас, в общем-то, выручал. Средства уничтожения планеты находятся в наших руках всего семьдесят лет, это не так много. Эти семьдесят лет мы удерживаемся. Надеюсь, что все-таки возобладает здравый смысл, и он сохранится и в 2050-м. Только нам надо не впасть в соблазн использования разрушительных технологий, а продолжать развивать мирные. Я верю в человека, и мне кажется, этот баланс устоит.
