Внешность кинозвезды, голливудская улыбка и невероятное обаяние уживаются в этой красавице с принципиальностью в жизни, смелостью на сцене и не по-женски лихим вождением спортивного «Мерса». С пианисткой экстра-класса, солисткой Московской филармонии встретился корреспондент «АиФ»
«АиФ»: - Катя, хотите честно? Когда я прочитала вашу биографию, подумала: «У неё и детства-то не было. Бедная девочка».
| Досье | |
|---|---|
| Екатерина Мечетина родилась в 1978 г. в Москве. Лауреат международных конкурсов, эксклюзивная исполнительница Московской филармонии. Преподаватель Московской государственной консерватории. Даёт около 60 концертов в год. | |
Е.М.: - (Смеётся) А мне кажется, что детство у меня самое правильное. Наверное, было предрешено, что я стану музыкантом. Папа – виолончелист. Мама - преподаватель фортепиано, начала заниматься со мной с 4 лет. Кстати, бабушка научила читать и того раньше - в 2 года и 1 месяц. Когда мама хотела прижучить меня за лень, главной угрозой было: «Давай всё бросим, ты пойдешь в обычную школу и будешь после уроков гулять» и «Это мой рояль, закрою его на ключ и больше тебя к нему не пущу». Меня это страшно пугало – притом, что я с ужасным скрипом начинала занятия, нужно было 15 раз сказать: «Катя, садись».
Я очень благодарна маме за её упорство. В 10 лет я выиграла музыкальный конкурс в Италии. Представьте себе, что такое было в 1989 году 25 тысяч долларов! На эти деньги был куплен прекрасный инструмент, на котором я играю по сей день.
«АиФ»: - Самые строгие критики Дениса Мацуева – его родители. Музыкант говорит, что после концерта они «размазывают» его: «Ты понимаешь, что это было ужасно?»
Е.М.: - Моя мама очень хорошо знает, что со мной будет, если меня перекритиковать. Я полностью теряюсь, во мне уничтожается всё живое, я впадаю в депрессию и занимаюсь таки-им мощным самокопанием несколько дней, а то и недель... Поэтому мама, как правило, начинает с того, что было хорошо. А что было плохо – я сама увижу на видеозаписи. За кулисами после концерта всегда много народа. Но я пропускаю большинство похвалы мимо ушей. У меня внутри самый главный критик сидит. Ну, и есть мой профессор Сергей Леонидович Доренский, и ещё несколько друзей-музыкантов, коллег, мнению которых я доверяю безоговорочно.
«АиФ»: - Друзей-музыкантов? А как же знаменитое выражение про артистов - «клубок целующихся змей»?
Е.М.: - В студенческие годы считается, что пианисты самые недружественные друг другу люди. У них больше конкуренции, т.к. нет возможности стать оркестрантами. Духовики, струнники поэтому чуть спокойнее смотрят в будущее. А у пианистов ты либо солист, либо выбираешь другую сферу деятельности – уходишь в преподавание и т.п. А сейчас я так люблю своих друзей-пианистов, так радуюсь общению с ними! Недавно мы исполняли концерт – четверо музыкантов на четырёх роялях. Был такой интересный проект у Александра Гиндина. Я испытала невероятный восторг. Мы все такие разные, но мыслим на одном музыкальном языке: все выросли из русской фортепианной школы.
Самое главное – быть в гармонии с самой собой. А для этого зависть – самое худшее чувство. А ещё у меня есть огромное преимущество – я женщина. Поэтому мне никогда не обидно отдать пальму первенства мужчине.
«АиФ»: - Многие балерины не позволяют себе делать экстравагантные стрижки – «не сценично». А как ваша профессия влияет на внешность? Ну, накладные ногти вы точно не можете себе позволить.
Е.М.: - Ни накладные, никакие! Вот, смотрите. Помню, мне было лет 10, а моей двоюродной сестре 16. Я похвалила её ноготки. Она: «Вырастешь, тоже сделаешь себе такое маникюр». - «Не-ет». Уже в 10 лет я знала, что этого никогда не будет. А поводу прически – точно, какие-то варианты стрижек я тоже не могу себе позволить. Нужно, чтобы волосы не лезли в глаза.
Подбор сценической одежды – серьёзное дело. Главное, чтобы она соответствовала произведению. Неуместно играть современное произведение в чересчур романтическом наряде. Цвет тоже важен. Когда исполняла Равеля, на мне было длинное платье морской волны. Когда одеваю красное, это обязывает и тонизирует. Прокофьева очень хорошо играть в алом. И Шопена!
В наше время в артистке ценится, чтобы она была не только достойным музыкантом, но ещё и хорошо выглядела. Это общая тенденция - начиная с певиц, которые сейчас все как на подбор красивы. Ну, и нам отставать не надо! Нужно радовать публику всеми доступными методами. Кто-то говорит: «Это отвлекает». Ничего, если человек хорошо играет, ничего не отвлечет от его музыки!
Подзаг. «Из России не уеду!»
«АиФ»: - Во время выступления Николая Петрова у кого-то в зале зазвонил мобильный телефон. Пианист встал и ушёл со сцены. А что вы думаете по поводу современной публики?
Е.М.: - Не так давно я давала концерт и после первой части Концерта Чайковского раздался гром аплодисментов. Потом слушательница написала мне письмо в интернете: «Как они посмели? Такая невоспитанная публика. Вас это не раздражает?» Как это может раздражать?! Во-первых, людям понравилось. Во-вторых… Если они ещё не знают, как вести себя в зале, то надо им дать возможность научиться. Спасибо, что пришли!
Один из известных американских театральных менеджеров сказал: «Все люди делятся на три категории: те, кто обожает театр, те, кого никакими силами не затащишь - им это не интересно и не нужно. И третья – те, кому будет в театре очень интересно, но они пока об этом ещё не знают».
«Третья» категория – самая перспективная и для нас. Людей, которые пришли на концерт классической музыки в первый раз, видно по удивлённым глазам. Они потом подходят и говорят: «Надо же, мы не знали, что это так здорово». Отлично, когда музыка затрагивает людей и у них расширяется список удовольствий! Я вот постоянно открываю что-то новое.
«АиФ»: - Что, например?
Е.М.: - Новый поэт, писатель, жанр, который раньше считала неинтересным, но потом обнаружила в нём глубины… Я другу рассказала, как интересна японская поэзия хокку. Он позвонил на следующий день: «Ты права! Здорово». Новое избавляет от рутины. Ну, а про музыку я вообще не говорю! Поражаюсь каждому произведению, которое беру в свой репертуар. Когда репетировала соль-мажорный концерт Равеля? это было счастливейшее время за весь последний год! Каждый день подходила к инструменту и радовалась, что снова соприкоснусь с этой музыкой. Даже друзья спрашивали: «Что с тобой?» - «Концерт Равеля!» (Смеётся)
Недавно я пыталась подсчитать, сколько часов в день посвящаю музыке. Получились какие-то запредельные цифры! Буквально всё время! Это мои собственные занятия за инструментом, уроки с учениками в консерватории, где я преподаю второй год. Когда я за компьютером, тоже играет музыка. Причем не фоном, я осознанно слушаю.
Однажды решила взять с собой в машину диск – нужно было срочно выучить произведение, решила послушать его много раз «на повторе». Это был кошмар. Я создавала аварийные ситуации! В музыке крещендо – а я давила на газ. Слава Богу, у меня уже имелся опыт вождения, всё закончилось хорошо. Но тогда я очень чётко для себя поняла: не стоит классическую музыку слушать за рулем. Это рискованно, я увлекаюсь. Поэтому в машине обычно звучит радио, джаз, что угодно, кроме тяжелого рока. С 13 лет очень я большая поклонница «Битлз». Даже польза от этого была – выучила английский язык. До сих, когда я слышу их, что-то просветляется внутри. Люблю музыку, которая не сегодня создана, а прошла проверку временем. Обожаю Стинга, бразильские босса-новы, Эдит Пиаф. Это тоже не случайная любовь – в тот момент мне нужно было выучить французский в очень сжатые сроки, я была на стажировке от фонда Ростроповича. Решила осваивать язык методом погружения – жила во французской семье, а потом приезжала в Москву и слушала Пиаф. Я вообще считаю, что песни - это гениальный способ учить язык. Для меня, музыканта, слово спетое запоминается гораздо лучше, чем отдельные слова из словаря.
«АиФ»: - Сегодня вы – одна из самых популярных пианисток в мире. Неужели не было мыслей уехать из страны? Предложений-то множество поступает.
Е.М.: - Да. Но у меня осознанно патриотический подход к тому, что я делаю. Считаю, что моя прямая обязанность – выступать в своей стране, которая дала мне образование. В моём поколении очень многие уехали за границу. Я этого не сделала в своё время и ни разу об этом не пожалела. Кто-то мне говорит: «Ты мыслишь, как будто живёшь за железным занавесом, а ведь мир сейчас открыт и неважно, где жить». Ничего подобного! Я спокойно перемещаюсь по всему миру и в то же время мой осознанный выбор – жить и работать в России. Четвёртый сезон моя жизнь неразрывно связана с Московской филармонией – с 2007 года я сотрудничаю с этой, крупнейшей не только в Москве, но и в России концертной организацией в статусе эксклюзивной солистки, благодаря чему особенно много выступаю в нашей стране. Уже сейчас спланированы гастроли на будущий сезон в Тверь, Челябинск, Омск, Новосибирск, Нижний Новгород. В ноябре меня ожидает большой сольный концерт в Концертном зале имени Чайковского. Снова выступлю в филармоническом абонементе «Романтические концерты» в Большом зале консерватории.
Традиционный майский сольный вечер в Малом зале консерватории состоится в рамках абонемента «Piano-magia» и будет включать музыку Чайковского, Рахманинова и Мусоргского. А сейчас готовлюсь к завершающему этот сезон сольному концерту в Малом зале, который будет, как уже повелось последние годы, в мае, 22-го числа. Концерт посвящаю 200-летию Листа, и наряду с его музыкой исполню Чайковского и Грига и постараюсь убедить слушателей, насколько, порой, неожиданны параллели между разными композиторами-романтиками. А еще посвящаю этот вечер своему педагогу Сергею Леонидовичу Доренскому, которому исполняется 80 лет. Сыграю сюиту «Пер Гюнт» Грига в обработке его учителя – Григория Гинзбурга. Вот такая преемственность поколений.
Восприятие традиций не только через наставления, но и в живом общении с легендарными педагогами, какое по-прежнему принято в Московской консерватории, - это самое правильное воспитание настоящих, больших артистов. Очень рада, что теперь тоже работаю в «Консе» (как все музыканты её называют), и буду всегда следовать её великим традициям и передавать опыт своих педагогов, которые меня выучили в России в самые тяжелые времена. Я поступила в ЦМШ в 1985 году, в Консерваторию – в 96-ом. Хуже, наверное, не было времён для нашего искусства. Сейчас, в сравнении с 90-ми годами, мы уже на коне. Мои преподаватели могли бы уехать и получать по достоинству за свой труд. Они этого не сделали, а остались - ради таких балбесов, как мы. Чтобы цепь преемственности не прерывалась. Как я после этого могу уехать?!
